Сергей Калашников - Своё никому не отдам

• Название: Своё никому не отдам
• Автор: Сергей Калашников
• Жанр: Попаданцы

События разворачиваются за пару сотен лет, до прибытия на Посейдонию Куксы — попаданца и избранника «Четвёртой дочери императора».

Сюжетной связи нет. Только место действия совпадает. Попаданцы тоже присутствуют, и один из них на ситуацию влияет.

---

От терема проулком сразу вышли на зады крепости. Тут нет никакой стены, просто частокол поставлен с мостками внутри, по которым расхаживает часовой. Махнули ему ручкой и дальше между кустарником двинулись в гору. Недалеко тут до ровной плоскости, венчающей коренастую приземистую возвышенность. А дальше повернулись спиной к полуденному солнышку и сквозь молодой светлый лес подошли к южному склону, с которого открылся просторный вид на бескрайнее море. Прямо вдали виднеется цепочка тёмных чёрточек — это тоже холмы, вернее, их вершины, но уже на другом острове. Слева, опять очень далеко, распластавшаяся по воде галера удаляется на восток. И не разглядеть, чья она. А еще тут неподалеку идет строительство. Мастеровые тюкают топорами, обтесывая длинные бревна.

Подошли к ним. А тут дело к обеду. Из крепости солдаты принесли котёл, вокруг которого не торопясь рассаживается артель.

— Давай и ты, Гришутка, — один из солдат протягивает ложку. — И ты Наталка, тоже садись.

Служивые знают в лицо и царевича, и милосердную сестричку. А мастеровые с ними пока незнакомы. И, кажется, солдатик собирается получить удовольствие от такого положения. Созорничать намерен, не иначе. Второй, раздавая ржаные ломти, улыбается в усы, видимо предвкушая потеху.

Варево в котле густое и горячее, поэтому, набрав его на ложку, приходится ждать, пока остынет. Трапеза получается степенной и для застольной беседы удобной.

— Что вы тут затеяли, любезные? — это Гриша спросил. И некоторое время наслаждался тишиной. Вот не по чину отроку слово молвить, если взрослый человек его не спросил, поэтому мужики и не отвечают. Ладно, хоть ложкой по лбу не стукнули, с них ведь станется. А солдаты переглядываются с ухмылками, и не вмешиваются. Не клеится, однако, беседа.

— А что, Кондрат, скоро ли вышку поставите? — второй солдат нашел способ снять неловкость.

— Послезавтра к вечеру можно наблюдателя на неё посылать, так и передай господину прапорщику, — вот взрослому мужчине артельщик ответил без промедления. — А что, рекрутов этой осенью будут набирать в ваш полк? Что там слышно?

— Пока ничего не понятно. Казарм для пополнения готовить ещё не велели. Хотя, чего там готовить? Пустуют помещения. А ты Гриц, не слыхал чего? — снова посыл в сторону царевича.

— Будет набор, как жатва закончится. Всех, кто пожелает нынче возьмут. До снегопадов можно будет приходить, чтобы не торопились раньше других поспеть, как прошлые годы — так я слыхал, баяли, — Гриша чуть не вышел из образа, но спохватился и сделал оговорку.

— Что-то царевич у нас не мычит, не телится. Другой бы на его месте полки набирал, да отправлял батюшке на подмогу, а этот сиднем сидит, и ждёт, когда без него война закончится, — Кондрат, наконец-то высказал, что наболело, и допустил промашку, отчего служивые сразу повеселели. И снова «предоставили слово» охаянной стороне:

— А про это, Гриш, чего бают?

— Бают, что на больших островах хлеба потоптаны или осыпаются уже. Много ли бабы без мужиков намолотят! Так что зерно скоро станет важнее пороха или бойцов. Супостат, он же как раз угадал в самый неудобный момент — обычно наваливались, когда урожай уже в амбарах, а тут ради внезапности да чтобы мужиков с полей долго было собирать, они вон чего удумали, в аккурат в страду пришли.

— Тогда сказ иной, — Кондрат вроде как соглашается, но не до конца. — А тогда солдат можно в поля послать, чтобы скорее с уборочной управиться.

Эта нападка не нравится уже солдату:

— Ага, приходи скорей Аскер-эфенди, и забирай наш Ендрик себе обратно?! Нет уж, не надо нам этого. Хватит, что казаков отпустили на жатву.

— Вот, ещё и казаков отправили в земле ковыряться, заместо службы. Нет, говорю я тебе, бестолковый у нас нынче воевода. Не то, что старый был. Вот тот — орёл, а этот — чистый птенец, — похоже, наболело у артельщика. Всё-то ему не по нраву, что случилось за последнее время.

Гриша прислушался к себе. Вроде как, надо бы прогневиться и раскричаться, топая ногами, что он тут не нуждается ни в советах, ни в оценках своих действий от человека ничего, кроме плотницкого ремесла не разумеющего. Но не хочется. Да и Наталке опять весело, и солдатики с трудом сдерживают смех. А ведь ситуация-то идиотская. Ну ладно, доели кондёр, пора дальше гулять.

— Викула, — это он одному из солдат. Помнит он их имена. — Пустой-то котёл ты и один обратно дотащишь. А Марк меня проводит. Знаешь ведь, где мельница пороховая? Вот и покажешь. Викула доложит, что это я тебя задержал, не сумлевайся. И спасибо за обед. Прощевайте, работники! — последняя фраза уже сразу ко всем.

* * *

Каменное здание стояло рядом с плотиной. Водяное колесо сейчас не вращалось и вообще кроме сторожа никого здесь не оказалось.

— Селитра давно уже вся вышла, — пояснил охранник. — Ещё до сельджуков. Они сюда и не заглядывали толком. — Видно, что человек намолчался и рад появлению слушателей. Всё-таки эта постройка далековато расположена от городка. За холмом, почитай.

— А серу откуда привозят? — Наталке хочется проявить свою осведомлённость, вот она и вылезла с вопросом.

— А ниоткуда не привозят. Наш Ендрикский порох и без неё хорош. Не так смердит, как обычный. Только цветом он не чёрный, а бурый.

Внутри постройки в нескольких комнатах наблюдался порядок. Чаны и просторные противни, стеллажи, мешалки и бочонки ждали времени, когда снова понадобятся людям. Осмотрев заводик и поговорив о том, что селитры вечно не напасёшься, а везут ей издалека, отправились восвояси. Вниз по ручью снова вышли на морской берег и вдоль воды вернулись обратно.

— Шаровары себе пошей, — приказал он Наталке, когда возле редута распрощались с Марком. — Верхом гулять будем, иной раз и не по одному дню. Мне тут много чего посмотреть потребуется.

Девушка хитро прищурилась:

— Что, боишься меня одну оставлять?

— Не говори глупостей. Тут каждый грамотный человек на счету. Не забывай, ты у нас не простая девка, а учёный, каких мало. Ну, не муж, конечно. Но про то, где селитру искать можешь догадаться.

Наталка надула губки:

— Это мне что, и деток рожать не позволено будет?

Вот ведь ум бабский! Война идёт. Порох надобен, а она о своём!

* * *

На поиски селитры Гриша вышел со стрельцами на ушкуе. Это лодка такая вёсельная, очень ходкая, потому что и нос и корма у неё острые, отчего она хорошо режет воду. А еще, для лёгкости, эти судёнышки делают из тонких досок, отчего их удобно вытаскивать на берег и переносить с места на место. Вот только волны они не любят, поэтому непогоду надо пережидать на берегу.

Ну да вдоль восточного берега под прикрытием островов дорога гладкая. Хорошо бежали и на ночлег остановились в самой дальней из рыбацких деревушек. Отсюда уже недалеко до береговых скал северо-западного мыса. Тут никто не селится, потому что неуютно жить на голом камне. Это если про людей говорить. А вот у птиц мнение другое. Им как раз очень даже уютно на крошечных террасках, расположенных на вертикальных стенах, потому что хищники, любители яиц, не могут туда забраться.

Про эти места Гриша вычитал в одной старой лоции. Помянул составитель гомон пернатых как один из ориентиров в условиях плохой видимости. Помнится, при чтении этого опуса они тогда с Натальей ещё поспорили, будут ли в этих самых условиях птицы гомонить. То есть при плохой видимости. Ведь в туман или ночью они вряд ли летают.

Так или иначе, но оба вспомнили про место, где птичий помёт, если рассуждать спокойно, должен многие годы падать в одно и то же место. Если, конечно, не прямо в воду, или не в полосу прибоя, откуда его смоет. А вот на этот счёт лоция ничего не упоминала. Просто было сказано, что держаться надо подальше от берега потому, что тут много подводных камней.

Подгребли к нужному пункту до полудня. Птичий гомон задолго оповестил о том, что до цели осталось недалеко, но так же недалеко оставалось и когда солнце склонилось к закату. Подводные камни заставляли щупать дно шестом. Иной раз стрельцы высаживались на вершину подводной скалы и протаскивали лодку руками. На вёслах удержать её правильно не получалось из-за переменчивости течений, вихрящихся в этом путаном лабиринте. То и дело наползали клочья низкого, стелющегося над самой водой тумана, а сверху носились чёрно-белого окраса птицы, стремительно ныряющие в воду за рыбкой, и помёт их не раз попадал на шапки и плечи.

Только нащупали более-менее подходящий проход, как ветер стал крепнуть и разгонять волну, так что старший велел возвращаться, а то не хватало им только вылететь на камни, не различимые в мутной воде. Пришлось отойти к югу, где выйти на берег оказалось несложно, и встать лагерем.

Пройти к скалам пешком тоже не вышло — встретился крутой обрыв. Горка тут прямо в воду обрывалась и под ней уже ходили нешуточные волны. Потом попытку повторили, углубившись в берег, и снова крутые откосы и расщелины помешали. Добраться до нужного места удалось только с запада, перевалив через крутые в этих местах холмы и вернувшись обратно, считай, из лесистой зоны серединной части острова. Не гладким путём прошли, а карабкаясь, перебрасывая брёвна через провалы или сооружая лестницы то вверх, то вниз.