Вера Копейко - Аромат обмана

• Название: Аромат обмана
• Автор: Вера Копейко
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-042862-6

Ева и Лилит, — они же подруги детства Евгения и Лиля. Теперь одна из них — самозваная «целительница», властительница тел и душ своих наивных и богатых пациентов — играет чужими судьбами. Но однажды Судьба сыграет уже с ней.

И ставкой в раскладе станет то, о чем мечтает каждая женщина…

Любовь? А можно ли в нее верить?

Страсть? А стоит ли ей отдаваться?

Тонкий, пьянящий аромат обмана дурманит даже обманщицу…

Однако что случится, когда она придет в себя?

---

— Так кто же вы, Вадим? — тихо спросила Евгения, чувствуя во рту острый солено-кислый вкус греческой пасты.

— Я? Я хозяин тайги, — рассмеялся он. — Помните? Нет, нет, вы вряд ли помните, был такой фильм про милиционера. Я не такой хозяин и не такой тайги. Я купил этот кусок тайги. Я здесь живу, охочусь. Больше всего люблю рысь.

— Поэтому вы ловите ее в таком количестве? — вырвалось у Евгении.

— Стоп. Я понял, кто вы. Вы себя раскрыли, милая посланница защитников рыси.

— Я не скрываю, меня прислал фонд. Мне дали командировочные деньги.

— Но что вы должны за них сделать?

— Выяснить, как изменилось количество животных за последние пять лет в этом районе.

— Замечательно. Узнаю руку друзей. Ровно пять лет с большими проблемами я купил то, что хотел. Я получаю лицензии на отлов рыси. Но есть люди, которые считают, что я слишком быстро окупаю затраты. Они хотят меня остановить вопреки законам — законам природы в том числе. Знаете ли вы, Евгения, что превышение определенного числа животных грозит исчезновением другим обитателям тайги? У которых точно такое же право на жизнь, как у рыси? Она должна чем-то питаться. Чем больше рысей, тем больше нужно еды. Да, сейчас мода на рысь, у меня покупают шкурки. Вы знаете, сколько стоит шуба из рыси?

— Тридцать тысяч евро, — быстро ответила Евгения.

— Знаете. А поскольку вы говорите цену в евро, значит, видели ее в Европе. Если бы в Москве, вы перевели бы в доллары.

— Я не сама видела. Моя мать.

— Ей понравилась?

— Еще как!

— Вам бы очень пошла такая шубка. Сейчас, секунду.

Он быстро встал, вышел в сени. Евгения услышала стук, как будто отпустили тяжелую дверь. Или крышку сундука.

Он вернулся. Она ахнула. В каждой руке Вадим держал по шкурке, они были ему почти по грудь, а это значит — больше полутора метров. Мех блестел и переливался, светло-рыжий, с пятнами по бокам, с нежным белым брюшком.

— Ох, — выдохнула она.

— Подойдите ко мне, — позвал он.

Евгения встала и подошла. Он набросил одну шкурку на одно плечо, на другое — другую.

— Подойдите к зеркалу.

Евгения подошла к зеркалу, висевшему в простенке. Из меха выглядывало только лицо с блестящими сумасшедшими глазами. Такой красивой она никогда себя не видела.

— Теперь вы знаете, какая вы… — проговорил Вадим, бесшумно подойдя сзади. — Если бы на вашем месте оказалась другая женщина, я бы подарил их ей. — Она удивленно оглянулась. Какая — в ее глазах читался вопрос. — Женщина, которая рассказала бы, зачем ее подослали ко мне на самом деле, — ответил он на ее невысказанный вопрос.

Она резко повернулась к нему, быстро сняла с плеч шкурки и перевесила на него.

— Спасибо, но я не ношу натуральные меха. Хотя могла бы спать под одеялом из них с самого рождения.

— Расскажите, что за меха могли овевать ваш сон? — насмешливо поинтересовался он.

— Норка. Не так плохо, верно?

Он поднял брови.

— Ваши…

— Моя мать — директор опытного зверохозяйства, которое выращивает норок. До нее была моя бабушка. А после, предполагается, всем этим должна заняться я.

— Любопытно, — пробормотал он. — Загадочно. Вы этого хотите? — он иронично посмотрел на нее.

— Потомкам всегда тяжело, — улыбнулась она. — Хочешь или нет, становишься преемником налаженного дела. Но я уже вникала, мне, в общем-то, нравится. К тому же у меня есть время — моя мать еще долго будет управлять хозяйством.

— Вы сказали все правильно. — Он улыбнулся. — Даже сама не знаете, насколько. Но все-таки допустили одну ошибку. Предостерегу вас от нее.

— Какую ошибку? — Евгения смотрела ему в лицо, напряженно ожидая продолжения.

— Как говорят эксперты по ценам не на «мягкое», а на «черное золото»…

— То есть на нефть, — торопливо вставила она.

— Когда кажется, что цена останется высокой навсегда, она сразу падает…

Евгения задумчиво отвернулась к окну.

— Вы думаете, с мамой или с хозяйством что-то может произойти?

— Я ничего не думаю. Я знаю одно: когда все слишком хорошо, а это хорошо — давно, что-то обязательно случается. Опыт. Причем не в первом поколении.

— А вы… из каких… — она подыскивала слово, но он опередил ее ответом:

— Мои предки — поляки. Их сослал царь на каторгу в эти места. Они участвовали в польском восстании 1863 года. Срок закончился, мой прадед женился, осел в тайге, занимался охотой, промыслом. Его имение не стало таким знаменитым, как имение Яновских, — мой прадед попал на каторгу вместе с известным паном Михаилом Яновским. Тот купил себе полуостров на берегу Амурского залива недалеко от Владивостока. Он так и стал называться после — полуостров Яновского.

А вот дальше — все похоже. Только Яновскому повезло больше — в начале двадцатых годов прошлого века он понял, что его час пробил. Если помните историю, тогда шла к концу Гражданская война, белые уходили в Корею, Манчжурию, Китай. Он, богатый помещик, понимал — пора. А мой прадед не считал себя слишком богатым и остался. Но судьба, если захочет, уравняет всех. Мой дед и сыновья Яновского встретились в одном лагере…

А потом много чего было, но я всегда хотел одного — при первой же возможности вернуть землю, удобренную потом предков. Их землю за многие десятилетия поглотила тайга. Но все, что в ней, считаю моим по праву. Другие это право оспаривают, хотя я заплатил деньгами за возможность вернуть. Нынешними, законными деньгами.

Вадим усмехнулся. Евгения смотрела на его профиль. Красивый, особенно сейчас, когда внутри вспыхнуло пламя с новой силой, пламя, которое, видимо, не гасло у предыдущих поколений Зуевских.

— Я вообще-то биолог-охотовед. Но в начале девяностых звезды сошлись так, что мне привалили большие деньги. Я продал большую партию меха в Китай, вложил сюда. Кое-кому это не нравится до сих пор.

— Это может не понравиться, — заметила Евгения. — Я понимаю.

— Есть люди, я их знаю, которые прикрываются разными бумагами. Они готовы убедить несведущих в биологии людей, что защищать рысь в моей тайге так же необходимо, как панду в Китае.

— Значит, вы считаете, вас хотят остановить… с корыстными целями? — тихо спросила Евгения.

— Разумеется. Если у меня не будет пушнины, мне придется продать то, что купил. Во что вложил, как и мои предки, свои силы. Вообще, должен сказать, на всякое хорошо поставленное дело загораются чужие глаза. Имейте в виду, присмотритесь, сперва к близкому окружению. Нет ли желающих освободить вас от забот о вашем норочьем хозяйстве? Вы продаете шкурки в Грецию, — не вопросительно, а утвердительно сказал он. — Я думаю, наши шкурки встречаются в одних магазинах. Они могут пожать лапу друг другу, — он улыбнулся по-детски.

— Вам бы сказки сочинять про животных, — заметила Евгения.

— И про людей тоже. Хотите, расскажу про вас? Пускай это будет сказка.

— Хочу.

— Вообще-то сказка-быль. Итак, на самом деле вы приехали сюда, чтобы узнать что-то, что помогло бы остановить меня. Вы много раз были в Греции, на той стороне есть некто, жаждущий породниться с вами. Возможно, с вашим хозяйством тоже. Чтобы в одних руках соединить все процессы: зверьки — шкурки — фабрика — магазин.

Евгения чувствовала, как глаза ее становятся все круглее.

— Я не говорю ничего нового. Естественный, очень разумный проект. Я сам думал об этом. И буду думать, если вы меня не проведете как-нибудь… тайно. — Он засмеялся. — Но я не дамся, имейте в виду. Вы не уедете отсюда, пока я не узнаю точно, как вы придумали обвести меня вокруг пальца.

Евгения смеялась. Она нащупала в кармане куртки флакон. Не могла же она не попробовать то, что сама создала? Действует ли ее «отманка» на рысь?

— Я должна позвонить, за мной приедут на снегоходе, — сказала она, глядя на часы.

— Зачем? Вы можете спать спокойно. В моем доме нет мышей. Утром я возьму вас в тайгу. Покажу, как ставлю капкан. Вам ведь интересно, верно?

— Конечно, — согласилась она, все еще колеблясь.

Зазвонил мобильный телефон. Она вынула его из кармана.

— Евгения, вы должны срочно уехать, — сказал голос. Он был мужской, незнакомый.

— Как это? — не поняла она.

— За вами приедут, — настаивал голос.

— Кто? Петр Арсеньевич? — он принимал ее по просьбе фонда.

— Нет. Его срочно вызвали… Он уехал. За вами приедет красный снегоход. Номер… — Он диктовал номер, а она не воспринимала ни букву, ни цифру.

— Я не поеду, — проговорила она холодно, удивленно заметив, что непреднамеренно повторяет резкий тон матери.

— Вы сами сделали выбор, — мужчина недобро рассмеялся и отключился.

26

Она держала перед собой аппарат, смотрела на него так, будто на ладони у нее высыпала проказа. Она вспомнила, как после поездки на остров Спиналонга вместе с Костей она вот так же осматривала свои руки. Ей казалось, в воздухе носятся бациллы проказы, потому что еще полсотни лет назад на острове был лепрозорий. Это сейчас развалины старой крепости отданы туристам — ходите, смотрите, трогайте…