Роберт Говард - Конан Бессмертный

• Название: Конан Бессмертный
• Автор: Роберт Говард
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-11545-5, 5-699-03901-5

Конан-киммериец рожден фантазией Роберта Ирвина Говарда. Из историй о подвигах Конана сложился героический эпос.

В данном издании впервые под одной обложкой собраны все рассказы и повести Р. Говарда о Конане, не изданные при жизни писателя, а также истории, начатые Р. Говардом, но законченные другими авторами. В книгу также вошли произведения о Конане, созданные Л. Картером, Л. Спрэг Де Кампон и Б. Нибергом на основе материалов из архива Р. Говарда.

На сегодняшний день написаны сотни книг о приключениях отважного варвара. И именно это позволяет утверждать: Конан жил, Конан жив, Конан бессмертен!

---

В мраморном храме раздался треск ломающихся костей. Нога бога скользнула по плитам, оставляя за собой широкий кровавый след. Со скрежетом идол снова низко наклонился и потянулся к Конану.

Растопыренные каменные пальцы замерли в нескольких дюймах от киммерийца. Огонь рубиновых глаз потух. Гигантское тело с шестью руками и головой демона, которая еще мгновение назад была полна жизни, застыло и вновь превратилось в неподвижный камень.

Вероятно, смерть короля, который вызвал этого адского духа из темных глубин безымянных измерений, уничтожила чары, связывавшие Яму с этим идолом. А может быть, смерть короля освободила демоническое божество от его обязанностей по отношению к своему земному родичу — кто знает. Однако, что бы ни было причиной, в тот момент, когда Джалунг Тхонгпа испустил дух, статуя вновь стала неподвижным камнем.

Рухнуло и оцепенение, охватившее Конана. Все еще в растерянности молодой киммериец потряс головой. Потом огляделся. Первое, в чем он удостоверился, было то, что принцесса Созара бросилась к нему, истерически всхлипывая. Бронзовые от загара руки варвара схватили принцессу. Он ощущал, как ее шелковистые волосы легонько щекочут ему шею, и новый огонь загорелся в его глазах. Он засмеялся, радуясь тому, что жив.

К нему подбежал Юма:

— Конан! Мы здесь одни. Все остальные либо удрали, либо мертвы. Мы наверняка найдем лошадей в стойле позади храма. Сейчас самое подходящее время исчезнуть из этого проклятого города.

— Клянусь Кромом! Я буду счастлив стряхнуть со своих ног пыль этой чертовой страны,— проворчал киммериец. Он сорвал плащ с мертвого Великого Шамана и завернул в него принцессу. Потом поднял девушку и понес ее из храма, ощущая тепло ее нежного, гибкого тела.

Часом позже, когда им уже не нужно было бояться погони, он натянул поводья и внимательно изучил дорогу. Конан поглядел на звезды, подумал немного, потом показал направление:

— Туда!

Юма нахмурил лоб:

— На север?

— Ну да, в Гирканию.— Конан засмеялся,— Ты что, забыл уже, что мы должны доставить принцессу ее жениху?

Юма удивленно поднял брови. Он видел, как прелестные белые ручки Созары сжимались вокруг шеи его друга, с какой радостью она склоняла голову ему на плечо. К ее жениху? Он потряс головой. Ему никогда не понять этого киммерийца. Но он последовал за Конаном, и они направили коней к мощным отрогам гор Талакмы, которые лежали перед несчастной страной Меру, как крепостная стена, и отделяли ее от гирканских степей, по которым гуляют привольные ветры.

Месяцем позже они прибыли в лагерь Куюлы, Великого Хана куйгарских кочевников. Те, кто видел их во время бегства из Шамбаллы, вероятнее всего, сейчас уже не узнали бы их. В маленьком селении на южных склонах Талакмы они поменяли звенья золотой цепи, которые все еще качались на запястьях и щиколотках Созары, на теплую одежду, защитившую их от холода, царящего на перевалах, и жгучего ветра степей. На них теперь были меховые шапки, шерстяные плащи, просторные шаровары и крепкие сапоги.

Когда же они передали Созару ее чернобородому жениху, хан не поскупился на добрые слова и звонкую монету. И после пиршества в их честь, которое длилось несколько дней, они, осыпанные с ног до головы золотом, двинулись в обратный путь в Туран.

Оставив лагерь Куюлы далеко позади, Юма наконец заговорил со своим другом:

— Такая чудесная девушка. Я все не могу понять, почему ты не оставил ее себе? Она тоже была бы не прочь — ты пришелся ей по сердцу.

Конан усмехнулся:

— Ты не ошибся. Но я хочу еще многое увидеть и многое пережить, прежде чем обзаведусь семьей. Созара будет намного счастливее среди шелковых подушек и драгоценностей, которыми одарит ее Куюла, чем со мной — вечно в седле, мотаясь по степям и пустыням, то среди палящего зноя, то среди ледяного холода. А в пути вечно кто-нибудь встретится — не волки, так люди, которые мечтают вцепиться тебе в глотку,— Он рассмеялся от души.— Да и, кроме того, законный наследник Великого Хана уже в пути, если можно так выразиться... хотя сам хан об этом еще не подозревает.

— А ты-то откуда это знаешь?

— Мне Созара призналась незадолго до нашего отъезда.

От удивления Юма прищелкнул языком:

— Нет, никогда, никогда в жизни больше не буду дураком настолько, чтобы недооценить какого-нибудь киммерийца...

Проклятие монолита

 Конан зябко передернул плечами. Мрачные пики отвесных бурых скал, окружавших долину, в которой разбил лагерь его небольшой отряд, вдруг показались ему створками готового захлопнуться капкана. Их остроконечные вершины угрюмо темнели в ночном небе, усеянном тусклыми искорками звезд; снизу, из глубокого ущелья, эти звезды были похожи на глаза пауков, хищно следивших за всем, что происходит на дне долины. «Глухое, опасное место!» — размышлял киммериец. Камень, холод да еще пронизывающий знобкий ветер, свистевший среди разбросанных тут и там огромных валунов, прижимавший к земле дым лагерного костра...

Над стоянкой небольшого отряда Конана возвышались гигантские секвойи — наверное, они торчали здесь и в те времена, когда восемь тысяч лет назад благословенную Атлантиду поглотили океанские волны. Крохотный извилистый ручеек, тихо журча, терялся в глубине зарослей бамбука и кустов рододендрона. Постепенно небо затягивал серый саван облаков, цеплявшихся за пики самых высоких скал.

Конан не мог избавиться от навязчивой мысли, что здесь в воздухе будто бы витает ощущение смертельной опасности и некой обреченности. Вероятно, это чувствовали и кони: они тревожно ржали, прядали ушами, били копытами, пытаясь подальше отодвинуться от непроницаемой темной стены, что сгущалась за световым кругом, который отбрасывали жаркие языки костра. Но подсознательную тревогу испытывали только животные и молодой варвар-киммериец; сопровождавшие Конана туранские воины казались совершенно спокойными. Наемники сгрудились вокруг костра; по рукам ходил вместительный кожаный бурдюк с вином. Воины отдыхали; одни с ухмылками делились подробностями своих похождений в борделях Аграпура, другие, утомленные долгим, проведенным в седле днем, молча сидели, глядя в огонь, третьи беззаботно растянулись на земле. Вскоре все они угомонятся и улягутся вокруг костра, завернувшись в плащи и подложив под голову седла; затем уснут, оставив двух стрелков с тяжелыми гирканскими луками охранять их покой. Никто из воинов не чувствовал ничего необычного.

Конан оперся спиной о шершавый древесный ствол и плотнее запахнул плащ, пытаясь спастись от пронизывающего до костей ветра. В свой отряд он специально отбирал самых высоких и крепких парней, но ни один из них не мог сравниться с ним ростом и мощью. Великан-варвар высился среди них, как секвойя среди сосен; черная грива волос киммерийца тяжелой волной спадала на плечи из-под остроконечного, окутанного тюрбаном шлема, отблески костра играли в его глубоко посаженных синих глазах.

Тяжелая атмосфера ущелья нагоняла столь же тяжелые мысли. Конан пробормотал проклятие, недобрым словом помянув туранского владыку Илдиза. С самого начала не лежала душа киммерийца к этому походу! Он поступил на службу к добродушному, но слабовольному властелину Турана больше года назад; шестью месяцами после этого оказал Илдизу значительную услугу — вместе со своим товарищем, чернокожим Юмой-кушитом, спас дочь шаха, прекрасную Созару, из лап безумного короля-бога, повелителя Меру. После того как красавица была возвращена уже потерявшему последнюю надежду жениху, предводителю кочевого гирканского племени куйгаров, друзья отправились прямиком в туранскую столицу за обещанной наградой. Благодарный отец не обманул их: оба приятеля получили звание капитанов туранской армии. Но капитан капитану рознь; и если Юма командовал теперь личной охраной шаха Илдиза, то Конана отправили в далекий и опасный путь. При мысли об этом губы варвара снова скривились в недовольной гримасе.

Илдиз поручил ему нелегкую миссию: передать послание властелину Кусана, небольшой страны, лежавшей на запад-пых рубежах Кхитая. Конан набрал в свой отряд сорок надежных парней, конных туранских лучников, и направился в долгий путь через равнины и степи Гиркании, огибая подножия величественных гор Талакма, преодолевая пустыни и болотистые джунгли. Таинственная страна Кхитай, восточная окраина доступных хайборийцам земель, располагалась неблизко, и все эти естественные преграды надежно охраняли ее.

Свое поручение Конан выполнил. Великий Шу, властелин Кусана, оказался достойным и мудрым правителем. Предоставив киммерийцу и его спутникам наслаждаться обильными пирами и жгучими ласками юных гурий из своего гарема, владыка обсуждал послание могущественного Илдиза со своими советниками. После долгих и нелегких споров кусанские вельможи решили наконец принять предложение Турана о дружбе и взаимном обмене торговыми посланниками. Конану был вручен шелковый свиток, на котором золотом были вышиты замысловатые кхитайские иероглифы и изящные гирканские буквы — ответ туранскому властелину.