Леонид Пасенюк - Съешьте сердце кита

• Название: Съешьте сердце кита
• Автор: Леонид Пасенюк
• Издательство: Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая Гвардия»
• Жанр: Современная проза
• Год: 1964

Леонид Михайлович Пасенюк родился в 1926 году селе Великая Цвиля Городницкого района Житомирской области.

В 1941 году окончил школу-семилетку, и больше ему учиться не пришлось: началась война.

Подростком ушел добровольно на фронт. Принимал участие в битве на Волге. Был стрелком, ручным пулеметчиком, минером, сапером, военным строителем, работал в штабах и политотделах войсковых соединений.

В последующие годы работал токарем на Волгоградском тракторном заводе, ходил матросом-рыбаком на Черном и Азовском морях, копал землю на строительстве нефтеочистительных каналов в Баку, в качестве разнорабочего и бетонщика строил Краснодарскую ТЭЦ. Первый рассказ Л. Пасенюка был напечатан в 1951 году. Первая книга — «В нашем море» — вышла в 1954 году в Краснодаре. Став писателем-профессионалом, он много путешествует. Ходил с геологами — искателями алмазов по тайге Северной Якутии, много раз бывал на Камчатке, ездил на Командорские острова, совершил на маленькой шхуне «Геолог» трудное и увлекательное путешествие по Курильским островам. В результате поездок по стране им написаны книги «В нашем море», «Цветные паруса», «Анна Пересвет», «Хозяйка Медвежьей речки», «Отряд ищет алмазы», «Нитка жемчуга», «Семь спичек», «Перламутровая раковина», «Лёд и пламень», «Иду по Огненному кольцу». В журнале «Москва» в 1963 году опубликован роман Л. Пасенюка «Спеши опалить крылья» — о вулканологах Камчатки.

---

Над морем рокотала гроза.

Такой грозы Ольга не видала. Затейливые рисунки ее молний пропитывали коричневую штору на окне. Штора как бы тлела и дымилась. Она готова была вспыхнуть жадным бесноватым пламенем.

Ольга смотрела на штору, и ей чудилась световая реклама больших городов. «Пейте томатный сок?» — требовали торопливо бегущие неоновые буквы. «Храните деньги в сберегательной кассе!» — убеждали они. Но если бы Ольга была рекламодателем, то повелела бы написать на крышах всех городов неоном, аргоном, чистым пламенем: «Охотьтесь на львов!», «Покорите пустыни и обуздайте моря!», «Пейте ледниковую воду высокогорий!», «Ешьте сердце кита!» Плохо, что нет такой рекламы. Она должна быть. Люди должны знать вкус, цвет и запах крутого таежного чая. Они должны научиться ценить удобства палаток и судовых кают — это нехитрое жилье воспитывает много надежного в человеке. Оно вырабатывает иммунитет против ветра ледяных пустынь и зноя тропических дебрей.

Ольга почти не слушала, что говорил ей Геннадий. Но его присутствие, и эта его огрубевшая рука, и речь, достаточно прямая, — все это могло служить гарантией того, что предлагала Ольга воображаемым собеседникам. Во всяком случае, тем из них, кто испытал в жизни меньше, чем она, молодая женщина каких-нибудь двадцати пяти — двадцати семи лет!

А она предлагала им, кроме прочего, отведать и сердца кита. Конечно, они не станут от этого вдвое сильнее и, может быть, не станут такими уж отъявленными смельчаками. Скажем так: это куда сложнее.

Но все-таки съешьте, съешьте сердце кита!

ГНУС

1

В конце мая Ксению вызвали к начальнику партии и назначили руководителем поискового отряда. Она что-то промямлила в ответ, но по своей слабохарактерности и отказаться-то наотрез не посмела. Вообще в кабинетах начальства Ксения чувствовала себя неловко, стесненно, как бы не в своей тарелке. Она казалась сама себе девчонкой в сравнении с этими солидными людьми, терялась, краснела: куда мне, мол, разве я справлюсь, разве я смогу?..

Ксения догадывалась, что, может статься, так Думал и начальник партии. Просто у него не было выбора! Небольшие поисковые отряды уходили от базы в тайгу лучеобразно, во всех направлениях. Опытных геологов не хватало. В конце концов как рассуждал начальник? Эта девчонка окончила институт. Сезон прошлого года провела в тайге. Исполнительная. Непривередливая. Жевать может что придется и спать привыкла под открытым небом. Чего же еще? Ей и карты в руки. Очень точные, хорошие карты.

Все-таки он сказал, как бы оправдываясь:

— Ну, ну… Не так это сложно. Не боги горшки обжигают. В отряде неплохие люди. С ними не пропадете. А если уж говорить начистоту, Ксения Ивановна, так ведь надо привыкать и к самостоятельной работе, к самостоятельным решениям. — Он лукаво покосился на нее, подергал жиденькую прядку волос на темени. — Вы вообще это зря прибедняетесь. Говорили мне, как вы однажды в отряде разорялись. Прошлым-то летом…

И эти его последние слова окончательно обезоружили Ксению. Ей нечем было крыть. Даже теперь, год спустя, она краснела, вспоминая давнишний случай.

Хорошо мужчине! Он может и ругаться и ударить, если того потребуют критические обстоятельства. Да, начальника-мужчину слушают беспрекословно. Но стоило Ксении сказать несколько крепких слов одному нахалу и лодырю — и это стало известно всей партии.

И вот она опять в тайге, но не под началом у кого-то, нет! Отныне она сама должна отвечать за поиски, руководить людьми.

Ксения сердито дернула с плеча полотенце и вошла в палатку. В ней было сумрачно и душно. Надсадно звенели отогревшиеся комары.

— Котеночкин, — сказала Ксения, — твоя же очередь завтрак готовить! Марш за водой!

Котеночкин — голубоглазый полнощекий парнишка с крутыми бровями — глухо отозвался из спального мешка:

— Ну вот вы заладили, Ксения Ивановна… Котеночкин, Котеночкин! Будто у вас и слов других нету.

— Я кому говорю?! — Ксения тщетно пыталась придать своему голосу суровость.

— Счас. — Котеночкин вылез, наконец, из мешка и шагнул к выходу, взял ведро. — Я пойду, как в замедленном кино, — сообщил он, высоко задрав ногу и ухмыляясь.

— Иди хоть на голове, — засмеялась Ксения. — Как дите несмышленое, правда! И смешно и обидно на тебя смотреть. Ты бы, Жанна, занялась его воспитанием, что ли…

Котеночкин вприпрыжку побежал к реке.

Жанна поправила на груди кофточку, поискала в изголовье гребешок и принялась расчесывать волосы. Черные глазки ее сверкали, как угли. Врастяжечку, нехотя она ответила:

— Мне, видишь ли, воспитывать не положено. Я в отряде рядовой товарищ. Радиометристка!

— Да, но вы… но у вас…

— Вот уж это не важно, что у нас. Ты лучше смотри, что у тебя…

Жанна была славной дивчиной, начитанной, умной, немножко тяжеловатой по характеру, угрюмой с виду. Ксения познакомилась с ней давно — они вместе, на одной машине, добирались когда-то в партию. Правда, работали до последнего времени в разных отрядах. Но вот свела все же геологическая судьбина!

Откровенно говоря, Ксения никак не могла понять Жанниного увлечения беспутным, несерьезным Котеночкиным. Да он попросту шут гороховый!

«Любовь зла», — подумала она. И, не утерпев, спросила с едкой усмешкой:

— Жанна Котеночкина — это, по-моему, неудачное сочетание. По-моему, не звучит, а?.. Вроде как Терпсихора или Муза Быкова!

Жанна сердито дернула гребень — так, что затрещали волосы, и ответила со сдержанным вызовом:

— Я с детства музыкальным слухом не отличаюсь. Для меня любая фамилия звучит. А кроме того, я могу не менять, останусь на своей, это же простая формальность.

Снаружи донеслось:

— Жанка, а ну помоги крупу промыть!

— Бегу! — крикнула девушка, хватая впопыхах полотенце. — Я ведь еще не умывалась.

Глядя ей вслед, Ксения медленно, с недоумением покачала головой. «Да, любовь зла, — вновь подумала она. — А что же Мамонов, до сих пор дрыхнет?»

Но Мамонов, четвертый обитатель палатки, не спал. Он сидел в мешке, до пояса обнаженный, и почесывал взлохмаченную светловолосую голову. Заметив взгляд Ксении, прокашлялся и сказал сонным баском:

— Вы бы вышли, товарищ начальник, отсюда. Поскольку я парень стеснительный и вот… некоторым образом голый. Встать бы мне надо.

— Давно бы надо, — сказала Ксения и вышла. Ей вспомнились слова начальника партии, что люди, мол, в отряде хорошие, в беде помогут, «с ними не пропадете». Вот они, люди, вот они, помощнички! Нет, Ксения брать греха на душу не хотела: отряд все-таки работал, и ей все-таки подчинялись, но как?.. Уметь бы разгадывать людей, что каждый из них собой представляет, чего добивается, к чему стремится. Но это уже талант особого рода. Нет такого таланта у Ксении! Не учили ее этому…

Она мельком взглянула на стремглав промчавшегося к реке Сашу Мамонова. Худой он до невозможности, жилистый и высокий, настоящая каланча… Лицо костистое, и кости туго обтянуты веснушчатой кожей. Надо же быть таким непривлекательным! Вот глаза только светло-голубые, ясные. Он их всегда прищуривает, взглянет — будто ударит.

Он сильный. Рассказывают, в партии наперегонки с лошадьми бегал. А здесь, в тайге, на подходе к лагерю, как рванет, бывало, — все комары тучей сзади остаются. Хохочет: «Не тащить же такую радость в палатку».

«Да, гнус, — вяло подумалось Ксении. — Душит, проклятый!» Она опустила на лицо противокомарную сетку.

Завтракая, обжигаясь борщом, сваренным из сушеной капусты и мороженого сладковатого картофеля, Ксения размышляла над тем, пришлет ли начальник обещанную помощь. Лошади нужны позарез! Без транспорта в дальний маршрут не сунешься. Палатку на себе не потащишь, а кроме того, лопаты, киркомотыги, промывочные лотки… Люди тоже отряду нужны, рабочих мало.

Пока что отряд обследовал ближние от лагеря притоки, мшистые, говорливые, неугомонно буравящие мерзлотную землю. Притоки выносили с водораздела золотые крупицы, правда редко, но алмазов, ради которых велись поиски в тайге, не было вовсе.

Днем, рассматривая в лупу мельчайшую, матово поблескивавшую золотинку, Саша Мамонов уважительно произнес:

— Все-таки золото вещь! Можно зуб вставить, если кто выбьет по случайности здоровый, и вообще… Золото в прошлые времена большую ценность имело. Валюта!

Жанна хмуро сказала:

— А то мы не знаем! Прочитай нам лекцию в популярной форме.

— В популярной могу, — охотно согласился Мамонов. — Историю могу рассказать. Про Дунькин пуп. Не слыхали?

Чуя подвох, Ксения все же нерешительно протянула:

— Да вроде нет.

А Котеночкин плотоядно улыбнулся.

— Ну вот, слушайте. — Мамонов попятился и сел на камень. — Был, значит, на Алдане тракт, по которому всегда старатели, приисковики и разная шантрапа ходили, а на том тракте — трактир. На бойком месте. И содержала его Дунька — продувная такая, гулящая баба. А женского полу на тыщу верст ни души. Ну вот… она и пользовалась: за ночку любовных утех брала золотого песку, сколько пуп вмещал. А пуп вмещал, должно быть, немало, раз такой установила тариф!