Анастасия Дубинина - Сказка про каштан

• Название: Сказка про каштан
• Автор: Анастасия Дубинина
• Жанр: Научная Фантастика

---

Айрик преодолел ее длинным прыжком, будто прыгал в пропасть. На миг ему показалось, что так оно и было — слишком уж затянулся его полет с зажмуренными глазами, и сердце ухнуло и куда-то провалилось — но тут, от толчка о твердую землю едва устояв на ногах, он шумно выдохнул и разомкнул веки.

Здесь не было ночи. И никакой разделительной полосы за спиной тоже не было, и не было и в помине черного леса. Была белая тропа под ногами. Были темно-зеленые деревья, сосны и ели, встающие кое-где в траве. Трава по пояс — до самого горизонта. Изумрудно-зеленая, налитая соком. Бледное рассветное небо, а солнце еще не взошло (оно здесь и не взойдет, здесь всегда — рассвет, внезапно понял Айрик.) И — безветрие, такая абсолютная тишь, что мальчик слышал, как бьется его сердце. Левая рука чуть пульсировала болью, но, взглянув на нее, Айрик не увидел ни следа пореза. Даже старый шрам исчез. Айрик осторожно провел пальцами по гладкой коже, и боль не стала сильнее. Это была и не боль, а, скорее, воспоминание о боли, оставшейся далеко-далеко, в другом мире.

Как хорошо и спокойно, подумал Айрик. Вот здесь можно остаться навсегда. Лежать в высоченной зеленой траве и не думать ни о чем. Нет ни печали, ни боли, ничего. Только бледный рассвет, только мягких хвойный запах, только — вечный покой…

…Ну уж нет. Ему не нужен вечный покой, ему нужен брат.

Айрик, сбросив оцепенение, двинулся вперед, и тут слева, из низкого изумрудного ельника, вышел длиннолицый человек в синем плаще и приветствовал Айрика окликом.

Мальчик остановился, давая ему приблизиться, и тут узнал встречного это был Талайсин, заезжий бард, тот самый, что пел на пиру длинную красивую балладу о деве и воине, прекрасную балладу, сценку из которой они с братом потом разыграли на замковом дворе…

— Здравствуйте, принц.

— Здравствуй, — отвечал Айрик, уже успевший привыкнуть к этому слову. Они с Эйриком все время держались вместе, они звали друг друга „брат“ удивительно ли, что у гостей эарлова двора не оставалось сомнения в их родстве?..

— Вы, я вижу, тоже держите путь к замку?

— Да, я иду спасать брата.

— Понимаю, понимаю. И что вы думаете об этой части пути? Не правда ли, это испытание хуже любого страха?..

— Какое? — спросил Айрик с легким замиранием сердца. Вот чего-чего, а испытания здесь он пока не заметил, — разве что желание прилечь в траву и отдохнуть можно счесть таковым…

Но глаза барда переполняла столь глубокая боль, что не поверить ему было невозможно.

— Здесь каждый должен отказаться от своих творений. Забыть все, что он когда-либо создавал, и дальше идти пустым.

…За всю свою жизнь Айрик создал не так уж много. Пару стихотворений — одно он написал с отчаяния, после смерти отца, и помнил его весьма смутно. Кажется, там „меч“ рифмовался с „днем новых встреч“, и еще что-то было про „отважно погиб ты в неравном бою“. Вот уж с чем не жаль было расставаться! Второе было дразнилкой для Эйрика, и единственная ценность его заключалась в том, что оно напоминало о брате. Но отдать этот пустяк ради спасения Эйрика — да что на свете может быть проще?.. Еще из своих творений Айрик смог бы назвать самостоятельно сшитые ножны для кинжала да несколько картинок — замок на горе, портрет Халльгера Великого (неудачный), некий вид страны, которая Айрику как-то раз приснилась и которую он решил наскоро запечатлеть, чтоб не забыть… Обо всех этих мелочах мальчик помнил весьма смутно, и утратить их не счел бы не то что испытанием — причиной хоть слегка огорчиться! Но у Талайсина, видно, дела обстояли иначе.

Айрик обернулся к нему, чтобы его как-то утешить, сказать, что главное, чтобы его песни были, а кто их написал — это уже мелочи; а кроме того, он может потом сложить еще много новых песен, лучше прежних… Но барда уже не было рядом, только высокая трава колыхалась там, где он стоял, и Айрик явственно понял, где тот сейчас — едва сделав шаг обратно, оказался в самом начале пути, там, у черного леса…

Мальчик вздохнул. Посмотрел в бледное небо. Зябко передернул плечами.

И — пошел дальше, а идти было легко, будто тело потеряло свой обычный вес и могло бы летать, если бы Айрик попробовал. Время не ждало, и Айрик переступил границу с Третьей Землей — белую полосу, слабо виднеющуюся среди изумрудной травы.

* * *

… В Третьей Земле стоял день. Небо было голубым и облачным, но яркое солнце светило и в разрывы быстрых перистых облаков. На поле со скошенной, высохшей под лучами травой. На маленький домик из некрашеного дерева, одинокий домик посреди поля. К крыльцу подводила белая тропа.

Мальчик взошел по белым невысоким ступенькам и толкнул дверь. Дверь была заперта.

Только тогда Айрик заметил золотой колокольчик над головой, колокольчик, ярко блестящий в солнечных лучах. Нужно позвонить.

Айрик протянул было руку, но коснуться колокольчика не посмел. Пальцы его замерли в сантиметре от блестящей золотом вещицы.

А что, если он не зазвонит?

Эта мысль так сильно испугала Айрика, что он отдернул руку, как от огня, и даже спрятал ее за спину. Несколько минут он стоял, собираясь с силами, потом присел на крыльцо, чтобы успокоиться и поразмыслить.

Собственно говоря, почему бы ему не зазвонить? На вид это самый настоящий колокольчик, блестящий, с длинным язычком внутри. Нет никаких причин сомневаться. Колокольчики, они всегда звонят, верно ведь, дуралей? Ну, а даже если он заколдованный или просто специально такой, то нужно просто очень сильно поверить в то, что он зазвонит. Так бывает во снах, которыми ты можешь управлять по своей воле. Представь как следует, как он качается и говорить свое „динь-дон!“ — вот и все.

Айрик встал, с колотящимся сердцем поднес руку к колокольчику. Рука заметно дрожала.

— Эйрик! — крикнул он громко, как боевой клич, и изо всех сил качнул колокольчик.

Он не зазвонил.

Айрик зажмурился, у него внутри словно все ооборвалось. Когда он открыл глаза, то увидел перед собою черный лес, черные небеса. И — белую светящуюся дорожку самого начала пути.

Второй раз Землю Страха он проскочил стремительно. Мысль о потерянном времени, об умирающем брате подстегивала его, когда он, не замедляя хода, пробежал через высокие травы Второй Земли и выскочил под яркий свет дня, взбежал по скрипучим ступенькам.

…Сначала им овладело такое отчаяние при виде ночных земель, что он просто опустился на землю и закрыл лицо руками. Но потом что-то задело его по локтю, он дернулся — и увидел длинную фигуру в развевающемся плаще, неразличимо-темном в ночи, и это был Талайсин, спешивший в темноту. Он скрылся за поворотом, и Айрика словно подбросила вверх некая скрытая внутри него пружина. Поэт-то смог! Смог начать заново! Да и по второму разу это уже легче…

…Запыхавшийся, откидывая со лба левой рукой мокрые от пота волосы, правой он толкнул золотой колокольчик, насмешливо блестевший над дверью. В голове его не было мыслей, совсем никаких, — кроме лишь одной: нужно продолжать путь.

„Динь-дон!“ — звякнул колокольчик.

Дверь медленно открылась внутрь.

Айрик вошел.

Не было в домике ничего, только неширокий деревянный коридор меж двумя дверями, с каждой стороны — по окошку. На дощатом полу лежал солнечный квадрат. Мальчик прошел по нему, мягко ступая кожаными сапогами, и толкнул дверь — такую же, как первая, только она и вовсе не была заперта. Там, за ней, была Четвертая Земля.»

— Прошел он Земли Надежды, и Земли Страдания одолел, хотя там мучила его жажда, потому что это была пустыня, а тако же то и дело там начинал идти град или дуть ужасный песчаный ветер. Там Айрик одновременно обгорел на солнце и обморозился, в горле у него жутко пересохло, и все тело болело… В общем, несладко ему пришлось в Четвертой Земле! Кроме того, она была самой большой из пяти, и Айрику казалось, что он по ней идет никак не меньше года. Но, когда казалось ему, что все безнадежно и его близнец, наверное, уже десять раз успел умереть, сжимал принц в руке каштановый лист и спрашивал: «Эйрик, Эйрик, цветет ли каштан?»

И брат каждый раз отвечал ему, словно бы издалека:

«Айрик, Айрик, каштан наш в цвету».

И принц понимал, что брат еще жив, и надежда есть, и продолжал свой путь… Так по вечерней Земле Страданий дошел он наконец до последней части своего пути…

«… Айрик, шатаясь, прошел несколько шагов и окликнул этих людей. Никто не обернулся. Их шатры пестрели повсюду на этом широком лугу, называемом Пятой Землей, и все люди казались занятыми своим делом. Это были разные пилигримы — Айрик различал воинов во всеоружии, просто каких-то бродяг, женщин — те были в основном с детьми… Было здесь и несколько пар, одна прошла совсем близко от мальчика, занятая разговором — юноша и девушка, державшиеся за руки так крепко, словно их могли разъединить…

Он хотел попросить воды: хотя вся боль его тела, оставшаяся от Четвертой Земли, прошла, жажда оставалась. Но никто здесь не обращал на него внимания. Когда же Айрик подошел к ближайшему шатру и подергал за рукав одного из троих сидящих у костра мужчин, тот досадливо отмахнулся от него, как от мухи, и даже не повернул головы. Тогда Айрик, внезапно разозлившись, взял стоявший рядом с ним дымящийся котелок и как ни в чем не бывало принялся пить. В котелке оказалась заварена мята, и мальчик, хотя и обжигаясь, выхлебал чуть ли не половину. Ни один из трех друзей не обратил на это внимания, и он, поставив котелок, где взял, отошел от них прочь.