Антон Дубинин - Поход семерых

• Название: Поход семерых
• Автор: Антон Дубинин
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-040276-2

Мир, в котором сверхсовременные технологии соседствуют с рыцарскими турнирами, культом служения прекрасному и подвигами странствующих паладинов.

Мир, в котором Святой Грааль — не миф и не символ, но — реальность, а обретение Грааля — высокая мечта святого рыцаря.

Легенда гласит: Грааль сам призовет к себе Избранных.

Но неужели к таинственной Чаше можно добраться на электричках?

Неужели к замку Короля-Рыбака идут скоростные катера?

Каким станет Искание для семерых, призванных к поискам Грааля?

И каков будет исход их искания?

---

Пошатываясь, Аллен приблизился к своему другу. Ноги были как ватные, глотать удавалось с трудом. Кажется, правый глаз начинал заплывать.

— Йосеф… что с ним? Он умер?..

— С ним все в порядке, — тихо ответил священник, и усталость проступила на его лице, заостряя черты и прокладывая глубокие тени вдоль скул. — Пусть он полежит. Пойдем посмотрим, что с Марией.

…Рана Марии оказалась пустяковой — нож скользнул вдоль ребер, никаких важных органов не задев. Упала она скорее от глубокого шока, нежели от серьезной травмы. Должно быть, происходящее равнялось для нее полному безумию сдвинувшегося мира, когда камни бросаются на тебя, а сама земля пытается тебя пожрать…

Аллен и Йосеф вдвоем отнесли ее в домик, где лежала умирающая Клара, раздели и осмотрели рану. На беду, ни один из них в медицине ничего не смыслил, они разве что убедились, что жизнь Марии вне опасности. Аллен перекопал ее аптечку и нашел там пузырек нашатыря. Вонючую пробку он сунул Марии под нос, она задергалась, застонала и села на полу. Глаза ее были совсем ошалевшими. Она схватилась за свой бок, увидела яркую кровь на пальцах — и неожиданно расплакалась.

«О Боже мой, — отчаянно подумал Аллен, — весь мир сошел с ума. Клара умирает, Йосеф с Марией ранены, а там снаружи лежит еще один умирающий человек. И я — это самое надежное, что есть здесь и сейчас. Я должен что-то делать, принимать какое-то решение. Сейчас у меня лопнет голова. Проклятие, как болит бок… Кажется, этот одержимый мне там что-то повредил… И пальцы на левой руке не сгибаются… Вот бы сейчас упасть в обморок и не думать ни о чем. Лежать в темноте, в тишине, вовне… …Кажется, меня сейчас стошнит».

Громкие голоса донеслись снаружи. Аллен с трудом встал и едва успел извергнуть за порог содержимое своего желудка. Распрямляясь и вытирая губы, через спутанные в драке волосы, налипшие на глаза, он увидел Марка, Гая и кого-то третьего. Маленькую темную фигурку, присевшую на корточки возле Эйхарта, простертого на земле.

26 июня, среда. Ночь

Старенький и сердитый фельдшер не уставал ругаться. За несколько часов этот маленький лысый джентльмен успел обозвать граалеискателей многими местными выражениями, умудряясь при этом остаться в рамках приличия. Более всего его возмущало то, что они вообще позволили Кларе пойти с ними в поход. «Вы бы еще инсультника по горам потаскали, судить вас надо за такие дела! На ваше счастье, слабоумных не судят, а то сидеть бы в тюрьме героям!» — бурчал он, доставая всю необходимую аппаратуру из черного чемоданчика, который принес с собой. Марка и Гая, успевших по дороге привыкнуть к манере фельдшера изъясняться, уже ничего не задевало; а вот Аллен сначала попробовал отвечать. «Молодой человек, — строго парировал дед, щурясь на него, как на редкостный случай перелома ноги у свиньи, в данном случае — как на редкостный образчик человеческого убожества. — Вот вам ваши деньги. Вот вам мои инструменты. Вот вам ваша юная голова на плечах. Делайте переливание крови сами — или придержите свой не в меру болтливый язычок». Аллен махнул на диспут рукой — скорее из-за собственной усталости, нежели из-за Марка, делавшего ему страшные рожи из угла. Вместо одной больной фельдшеру достались трое; пришлось добавить к обещанным сорока маркам еще десять. В домике горели все наличествующие свечки и светильники — однако при этом дедуля требовал постоянно светить ему фонариком. В должности фонарщика подвизался Аллен, который так устал, что то и дело закрывал глаза и пытался поспать стоя.

Рана Марии была вскоре промыта и перевязана. Эйхарт, придя в себя, огляделся, как безумный; на лице его отразилась крайняя растерянность. Из всех присутствующих, кроме своей жены, он знал в лицо только Аллена; кроме того, он совершенно не помнил, что с ним происходило с того дня, как он сел в поезд, идущий на Файт. Первыми его словами по пробуждении было:

— Где я?

Потом, увидев озабоченные незнакомые лица над собой и бледную забинтованную жену, что-то вспомнил и спросил больным и слабым голосом:

— Что… я сделал?..

Мария потянулась к мужу, стараясь не потревожить своей повязки, и поцеловала его в прокушенные губы, в заросшее черной щетиной лицо.

— Не важно, Эйк. Все хорошо.

— Со мною что-то случилось… — снова лишаясь сил, прошептал ее муж, прижимая ее к себе. Он причинил ей боль, задев рану, но не заметил этого.

— Не важно, — повторила она, мягко высвобождаясь. — Я люблю тебя, Эйк. Спи, мы завтра поговорим. Спи, пожалуйста.

— Очень трогательно, — проворчал старичок фельдшер, закатывая огромному рыцарю рукав рубашки. — Походники, тоже мне, — все перекалечились, девчонку чуть не уморили, а теперь, надо же, — разбираются, кто кого любит! Вколю вам, юноша, успокаивающего, чтоб спали как бык, если до бороды дожили, а мозгов не выросло…

Эйхарт покорно подставил руку. Голова его уже отказывалась работать, и он пустил все на самотек, как бы это ни противоречило его жизненным принципам. Он уснул на полу возле печки, и его жена лежала рядом с ним, прислушиваясь к тупой боли в боку и уплывая глубоко в себя.

Аллен сидел, положив оголенную руку на стол и наблюдая, как красная струя тянется из него по прозрачной трубочке. Из сгиба его руки торчал толстый шприц. У него брали кровь. «И кровь свою отдать не жаль, — однообразно думал он, глядя на раздувавшийся от его крови прозрачный мешок. — И кровь свою отдать не жаль. Вот как все получилось. Мог ли я думать, чем это окажется для нас? Отдать не жаль. Кровь свою. Главное — не показать, как кружится голова…»

По счастью, кровь Клары принадлежала к четвертой группе — той самой, к которой при переливании можно добавлять любую другую. Свои донорские услуги без тени колебания предложили Аллен, Марк, Йосеф и Гай, и теперь каждый из них лишился пол-литра этой алой жидкости, в которой заключалась Кларина жизнь. Наутро фельдшер собирался взять у них еще по стольку же для повторного переливания.

Процедура закончилась, и Аллен, прижимая к запястью клочок серой ваты, вышел за дверь, в ночь.

— Шоколадку бы тебе съесть, — посоветовал ему вслед старичок, направляясь к Кларе с бурдюком алого сокровища в руках. — Это помогает. А то поутру снова начну тебя терзать…

Шоколадку, мрачно усмехнулся Аллен, вспоминая о немногих оставшихся пакетах крупы, сваленных на сундуке. И марципанов парочку, пожалуйста. В ананасовом соусе. Тут голова его сильно закружилась, и он едва успел мягко сесть на землю. Отдать не жаль, подумал он, это же — роза. Кровь — она как роза. Хорошо, что все так. Будто они, как варвары-побратимы, смешали впятером свою кровь… Смешали свою кровь в сосуде, и сосуд этот — Клара. Так, а при чем тут роза? Это, кажется, из какого-то сна…

Глава 12

30 июня, воскресенье

Это был не только последний по плану день, отпущенный им на пребывание в доме отшельника. Это был день рождения Роберта.

Роберт родился в ночь, когда июнь переходит в июль; он говорил, тогда грохотала роскошная летняя гроза. Сегодня никакой грозы не намечалось, небо оставалось абсолютно чистым, правда, было не по-июльски холодно. За ужином Аллен попросил у друзей разрешения переночевать отдельно от всех, возле Робертовой могилы. Он хотел побыть вдвоем со своим братом.

— Не нужно, — попросила Мария. — Ночной лес все-таки, мало ли кто там может ходить… Это опасно.

— Ты там не зарежешься? — подозрительно спросил Марк. — А то смотри, посетит тебя ночью пара-другая демонов, повелителей блох, клещей и комаров, — и поминай как звали нашего славного рыцаря…

— Не зарежусь, — упрямо сказал Аллен, посыпая солью картофелину. Насьеновы запасы таяли прямо на глазах. — Говорю же, это день рождения моего брата. Я просто хочу побыть один.

— Пусть идет, — вступился за него Йосеф. — Я уверен, что все будет в порядке. Не волнуйся, Марк.

— Это ты можешь не волноваться, Йосеф, вы у нас, ваше высокопреосвященство, пребываете в состоянии нирваны, — не сдавался бывший солдат. — То есть, проще говоря, вам все до лампочки. Одним Персивалем больше («Не зови меня так!»), одним — меньше… А мне он дорог как память. Кто же еще на меня будет так зверски смотреть за завтраком, стимулируя мой аппетит?!

Стимулирующий аппетит Аллен не выдержал и все же запустил в Марка картофелиной. Снаряд попал в ничем не повинную Клару, которая совсем оправилась и даже смогла дать незадачливому стрелку сдачи — за небрежное отношение к еде и за измазанный картошкой свитер…

В итоге его отпустили, конечно.

Гай проводил его до места вверх по склону и помог поставить палатку. Добросердечная Клара дала ему свой спальник — он был потолще Алленова, а одинокий ночлег обещал быть весьма холодным. Попрощавшись с Гаем, Аллен зажег маленький масляный ночничок (Насьенов, из избушки) и уселся у могилы, обнял шершавый крест и закрыл глаза.