Эмиль Золя - Истина

• Название: Истина
• Автор: Эмиль Золя
• Издательство: Издательство О. Н. Поповой
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1906

Третий роман цикла «Четвероевангелие» — метафора дела Дрейфуса. Автор помещает дело о ложном обвинении и пристрастном судилище в сферу народного образования, в контекст спора о разделении церкви и государства.

Учитель Марк Фроман пытается защитить своего коллегу, еврея Симона, от ложного обвинения в убийстве школьника-католика. Духовенство выступает движущей силой обвинения, подделывает доказательства, укрывает истинного виновника, но истина все же торжествует.

Золя рисует картину цепкого и изворотливого клерикализма, который пытается любой ценой сохранить контроль над гражданским обществом.

Первое русское издание было уничтожено по постановлению комитета министров России. Название романа также переводилось как «Правда».

---

— Знаете, — Дельбо перестали кланяться въ судѣ. У него отняли половину дѣлъ, такъ какъ его кліенты боятся такого опаснаго защитника. Ему приходится вновь создавать себѣ положеніе, и онъ, очевидно, потерпитъ неудачу на выборахъ, потому что дѣло Симона сильно пошатнуло шансы соціалистовъ… Что касается меня, то я, вѣроятно, получу отставку…

Маркъ прервалъ его отчаяннымъ возгласомъ:

— Вы! Вы!

— Да, да, мой другъ… Вамъ не безызвѣстно, что Морезенъ давно уже мѣтитъ на мое мѣсто. Всѣ его интриги клонились къ тому, чтобы сбить меня съ позиціи и самому занять эту должность. Его постоянныя уступки клерикаламъ были ловкой тактикой, чтобы заставить ихъ выдвинуть себя, въ тотъ день, когда они окажутся побѣдителями. Впрочемъ, послѣ рѣшенія кассаціоннаго суда онъ нѣсколько струсилъ и началъ увѣрять многихъ, что вѣритъ въ невинность Симона. Но теперь его осудили, и Морезенъ снова заодно съ клерикалами и кричитъ во всеуслышаніе, что онъ заставитъ Баразера дать мнѣ отставку подъ давленіемъ побѣдоносныхъ реакціонныхъ силъ… Меня, вѣроятно, смѣстятъ уже въ началѣ октября.

Маркъ былъ въ отчаяніи.

— Какъ, лишиться васъ, въ такое время, когда вы нужны болѣе, чѣмъ когда-либо?! Вы даете свѣтскимъ школамъ цѣлый легіонъ убѣжденныхъ учителей, проникнутыхъ истинными, просвѣщенными идеалами добра и правды. Вы сами говорили, что вопросъ о школахъ — это вопросъ жизни и смерти; всюду, во всѣ захолустные уголки, вы посылали піонеровъ, которые разносили полученные здѣсь, у васъ, твердые принципы: они спасали Францію отъ суевѣрной лжи, распространяя свѣтъ научныхъ истинъ, освобождая приниженное стадо, облегчая страданія угнетенныхъ и несчастныхъ. Завтра Франція будетъ такою, какою ее создадутъ учителя. Неужели вы уйдете, когда ваше дѣло еще не окончено, когда его почти что приходится начинать сначала? Нѣтъ, нѣтъ, это невозможно! Де-Баразеръ въ сущности на нашей сторонѣ, и хотя онъ и не высказывается открыто, но никогда не рѣшится на такой поступокъ.

Сальванъ печально улыбнулся.

— Во-первыхъ, нѣтъ незамѣнимыхъ людей: я могу исчезнуть, — вмѣсто меня явятся другіе, которые продолжатъ начатое дѣло. Морезенъ можетъ занять мое мѣсто, — я увѣренъ, что ему не удастся сдѣлать много зла, потому что онъ не сумѣетъ создать что-нибудь свое, а принужденъ будетъ слѣдовать по намѣченному мною пути. Видите ли, есть такія дѣла, которыя, разъ они начаты, должны идти впередъ, повинуясь закону человѣческой эволюціи, независимо отъ личностей… А затѣмъ — вы плохо знаете Де-Баразера. Мы не идемъ въ счетъ при его тонкихъ политическихъ разсчетахъ. Онъ съ нами, — это правда, — и остался бы на нашей сторонѣ, еслибы онъ побѣдилъ. Но въ настоящее время наше пораженіе для него очень непріятно. У него одно желаніе — спасти дѣло, спасти обязательное свѣтское преподаваніе, которое онъ создалъ въ тѣ отдаленныя времена, когда наша республика переживала героическій періодъ въ ожиданіи наступленія торжества разума. А такъ какъ настоящая, хотя и кратковременная, побѣда клерикализма угрожаетъ разрушить его излюбленное дѣло, то онъ подчинится необходимости отдать насъ въ жертву, выжидая то время, когда снова сдѣлается хозяиномъ положенія. Таковъ человѣкъ, и не въ нашей власти его измѣнить.

Онъ объяснилъ Марку все, что тяготило его, указалъ на тѣ вліянія, которыя руководили дѣлами. Ректоръ Форбъ, погруженный въ свои отвлеченныя занятія и желавшій сохранить со всѣми миръ, рѣшительно потребовалъ отъ него исполнить желаніе депутатовъ, чтобы не имѣть непріятностей со своимъ министерствомъ. Депутаты, во главѣ которыхъ стоялъ Гекторъ де-Сангльбефъ, дѣлали одну попытку за другой, чтобы добиться удаленія всѣхъ болѣе вліятельныхъ симонистовъ, которые занимали какъ правительственныя мѣста, такъ и учительскія должности; республиканскіе депутаты, и даже самый радикальный изъ нихъ — Лемарруа, не выказывали никакого протеста, боясь раздражить своихъ избирателей и лишиться голосовъ. Профессора и наставники слѣдовали теперь примѣру профессора Депеннилье и ходили къ обѣднѣ въ сопровожденіи женъ и дочерей. Въ лицеѣ религіозные обряды сдѣлались обязательными, и всякій, кто отъ нихъ уклонялся, получалъ дурную отмѣтку и всячески преслѣдовался, пока не оставлялъ заведенія. И здѣсь сказывалась тяжелая рука отца Крабо, который хотѣлъ властвовать всюду, какъ властвовалъ въ Вальмарійской коллегіи. Наглость клерикаловъ выказалась въ томъ, что они опредѣлили въ лицей нѣсколько профессоровъ-іезуитовъ, между тѣмъ какъ прежде они являлись лишь какъ духовные руководители.

— Вы сами видите, — закончилъ Сальванъ, — что послѣ осужденія Симона они являются хозяевами страны и пользуются для своего успѣха всеобщею подлостью и невѣжествомъ. Мы должны быть готовы къ тому, что насъ сметутъ съ лица земли въ угоду ихъ креатурамъ… Ходятъ уже слухи о томъ, чтобы отдать лучшую школу, въ Бомонѣ, мадемуазель Рузеръ. Жофръ, учитель въ Жонвилѣ, требуетъ повышенія за свои услуги и грозитъ направить свое вліяніе противъ аббата Коньяса, если ему въ этомъ откажутъ; его, кажется, прочатъ сюда. Дутрекенъ, бывшій республиканецъ, а теперь перешедшій на сторону церкви, выхлопоталъ двѣ школы для своихъ сыновей, отчаянныхъ націоналистовъ и ярыхъ антисимонистовъ. Такимъ образомъ мы очутимся среди полнаго торжества реакціи; положеніе крайне обострится — и кризисъ неминуемъ; я надѣюсь на то, что страна не перенесетъ такой громадной доли яда и выплюнетъ его обратно. Моя отставка рѣшена, — въ этомъ вы можете не сомнѣваться; я вы, мой другъ, полетите вмѣстѣ со мною.

Маркъ взглянулъ на него и улыбнулся; онъ понялъ теперь, зачѣмъ его вызвалъ Сальванъ.

— Итакъ, я обреченъ?

— Да, на этотъ разъ мнѣ кажется, что бѣда неминуема, и я рѣшилъ предупредить васъ. Дѣло еще не сдѣлано: Де-Баразеръ пока молчитъ, выжидаетъ, не высказывая своихъ намѣреній. Вы себѣ представить не можете, какъ осаждаютъ его со всѣхъ сторонъ и главнымъ образомъ добиваются вашей отставки. Здѣсь большую роль играетъ этотъ дуракъ Сангльбефъ, который пляшетъ на веревочкѣ у маркизы де-Буазъ, и она внѣ себя отъ злобы, что онъ плохо исполняетъ свою роль. Три раза онъ прибѣгалъ въ префектуру и угрожалъ Де-Баразеру жалобой въ палату депутатовъ, если онъ не столкуется съ префектомъ Энбизомъ о вашей отставкѣ. Мнѣ кажется, что вы бы погибли давно, еслибы графъ не прибѣгалъ къ такимъ дикимъ средствамъ. Но видите ли, мой дорогой другъ, Де-Баразеръ не можетъ дольше сопротивляться, и его нельзя даже за это упрекнуть. Вспомните, съ какою упорной настойчивостью онъ васъ поддерживалъ въ продолженіе столькихъ лѣтъ; ему удавалось дѣлать незначащія уступки вашимъ врагамъ, а васъ удержать на мѣстѣ; это былъ верхъ дипломатическаго акробатства. Но теперь наступилъ конецъ. Я даже не говорилъ ему о васъ, потому что всякое заступничество напрасно. Пусть онъ поступаетъ, какъ хочетъ, и я увѣренъ, что онъ придумываетъ какой-нибудь хитрый планъ. Де-Баразеръ слишкомъ преданъ дѣлу обязательнаго и безплатнаго свѣтскаго образованія, чтобы позволить выбить себя изъ сѣдла, да онъ и не привыкъ сдаваться врагамъ; въ свѣтской школѣ онъ видитъ единственное спасеніе для Франціи и не допуститъ, чтобы ее совершенно уничтожили.

Маркъ пересталъ улыбаться; онъ опустилъ голову въ печальной задумчивости.

— Для меня отставка будетъ ужаснымъ ударомъ, — прошепталъ онъ: — въ своей школѣ въ Мальбуа я оставлю лучшую часть моей души, которую я всецѣло отдавалъ заботамъ о дорогихъ школьникахъ. И сердце, и умъ — все принадлежало имъ. Чѣмъ я займусь, чѣмъ наполню свою разбитую жизнь? Я не способенъ ни на какое другое полезное дѣло; я отдался своей миссіи, и вдругъ моя дѣятельность прерывается въ такую минуту, когда Франція больше всего нуждается въ убѣжденныхъ работникахъ!

Но Сальванъ взялъ его за обѣ руки, стараясь разсѣять его печаль. Онъ заговорилъ веселымъ голосомъ:

— Не падайте духомъ! Не останемся же мы со сложенными руками, чортъ возьми!

Маркъ отвѣтилъ на его рукопожатіе и сказалъ:

— Вы правы. Когда немилость обрушивается на такого человѣка, какъ вы, то каждому можно идти за нимъ. Будущее наше.

Прошло еще нѣсколько дней. Клерикалы торопились отпраздновать свою побѣду въ Мальбуа. Прежде всего они озаботились вернуть школѣ братьевъ ея ореолъ и способствовать ея процвѣтанію. Они прежде всего воспользовались ударомъ, нанесеннымъ свѣтской школѣ, и всюду кричали о необыкновенной ангельской чистотѣ конгрегаціонныхъ школъ, и, благодаря усерднымъ проискамъ, имъ удалось заманить къ себѣ около десятка новыхъ учениковъ. Но капуцины оказались гораздо смѣлѣе и нахальнѣе. Они увѣряли всѣхъ, что дѣлу помогъ никто иной, какъ Антоній Падуанскій, благодаря тѣмъ деньгамъ, которыя вѣрующіе опускали въ ящикъ передъ его изображеніемъ, прося его о торжествѣ клерикальной партіи и о погибели Симона. Это чудо еще болѣе возвысило значеніе святого, и денежныя пожертвованія стекались со всѣхъ сторонъ. Отецъ Ѳеодосій съ важнымъ, торжествующимъ видомъ поучалъ вѣрующихъ, и вотъ ему внезапно пришла въ голову геніальная финансовая комбинація: онъ рѣшилъ выпустить облигаціи по пяти франковъ съ десятью купонами, по пятидесяти сантимовъ каждый. Этими купонами можно было оплачивать всевозможныя церковныя требы, а общую сумму платежа получить въ раю. Кромѣ того, на двадцать облигацій выдавалась премія — раскрашенная статуетка св. Антонія, а сто облигацій обезпечивали годовую обѣдню. По всей странѣ были разосланы всевозможныя широковѣщательныя объявленія, въ которыхъ говорилось между прочимъ, что святой оплатитъ на томъ свѣтѣ во сто разъ каждую облигацію. Въ концѣ стояла слѣдующая фраза: «Эти облигаціи представляютъ сверхъестественную выгоду и полное обезпеченіе. Никакая финансовая катастрофа не можетъ ихъ подорвать. Даже свѣтопреставленіе не лишило бы собственниковъ права получить деньги вмѣстѣ съ процентами».