Джон Катценбах - Особый склад ума

• Название: Особый склад ума
• Автор: Джон Катценбах
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Триллер
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-389-02001-6

Джон Катценбах — американский писатель, сценарист, номинант премии «Эдгар», которой отмечаются лучшие авторы детективного жанра; в прошлом — судебный репортер в Майами. Сейчас на его счету 12 романов, несколько успешно экранизированы.

Время действия романа «Особый склад ума» — недалекое будущее. В США разгул насилия, но за большие деньги можно купить себе право жить в искусственно созданной зоне безопасности, где преступности, по утверждению властей, нет и быть не может. Поэтому, когда там начинает орудовать маньяк, жестоко убивающий девочек-подростков, к тайной охоте на него привлекаются лучшие силы, в том числе специалист по психологии серийных убийц профессор Джеффри Клейтон. Вскоре выясняется, что четверть века назад по аналогичному делу об убийстве школьницы проходил некий учитель истории. Правда, дело тогда развалилось, а учитель, по слухам, покончил с собой. Но как объяснить несомненное сходство «почерка» убийц? Кому на самом деле пришла в голову мысль привлечь к расследованию Джеффри — сына покойного учителя? И от кого сестре Джеффри Сьюзен пришло закодированное послание: «Я нашел тебя»? Кто и зачем затеял с Клейтонами дьявольскую игру в смерть?..

«Немногие писатели — мастера детективного жанра — понимают особый склад ума преступника с проницательностью Джона Катценбаха» (People).

---

Она прошла дальше по улице, но задержалась в середине квартала перед совсем небольшим старым зданием, которое, пожалуй, даже правильнее было бы назвать просто домом. Оно притулилось между задней стеной гостиничного комплекса и большим офисным зданием — пришелец из давних времен, свидетель эпохи старого Майами, города изысканного и элегантного. Казалось, дом напоминает о том периоде в истории нынешнего огромного мегаполиса, когда тот еще был скромным городком, зажатым среди болот, тогда еще не осушенных, с небольшим, но быстро растущим населением и невероятным количеством москитов, — городком, которому ничто не предвещало в недалеком будущем судьбу крупного делового центра, столицы хип-хопа, средоточия неоновых вывесок и нескончаемого моря электрических огней. Перед домом была небольшая, но хорошо ухоженная лужайка. К входу в особняк вела подъездная дорожка, обсаженная по бокам цветами. Во всю длину его шла большая открытая галерея, типичная для старинных домов американского Юга. Импозантные двойные двери украшены резьбой, которую Сьюзен сочла несомненно ручной. Да и резные филенки, на ее взгляд, были явно из сухой южной сосны. Именно из нее сто лет назад делали такие вещи. Сухая южная болотная сосна становилась твердой, словно гранит, и тогда с ней не справиться даже самым зубастым термитам и древоточцам. Широкие окна, закрытые от палящего солнца решетчатыми жалюзи, закрывались еще и ставнями, спасавшими стекла во время частых в этих местах ураганов. Ставни защищали и от слишком яркого полуденного света. Особняк был двухэтажной постройкой с крышей из красной обожженной черепицы, которая, нагревшись за день, так и дышала жаром.

Сьюзен смотрела на особняк широко раскрытыми глазами и думала о том, что посреди бетонно-стального центра Майами это здание выглядит настоящим антиквариатом. Этот особняк, несомненно принадлежавший другому миру, был красив странной красотой, неподвластной времени, что казалось особенно ценным в мире, где правила бал сиюминутность. Сьюзен редко доводилось видеть старые дома, словно в Америке существовал против них тайный заговор.

Она шагнула вперед к особняку. Ей очень захотелось узнать, кто может жить в таком доме. Подойдя к дверям, она увидела рядом с ними, на одном из поддерживающих галерею столбов, небольшую медную табличку. Приблизившись к ней, она прочла: «ПОСЛЕДНЕЕ ПРИСТАНИЩЕ. РЕГИСТРАТУРА ВНУТРИ».

Сьюзен поколебалась, но затем все-таки медленно открыла одну из двойных дверей. Внутри было прохладно и царил полумрак. Два лениво вращающихся вентилятора с деревянными лопастями свисали с высокого потолка. Белые стены украшала отделка из темного дерева, смотревшаяся очень нарядно. Гладко натертый деревянный пол напоминал цветом осенние кленовые листья — такие, какими те бывают в ноябре. Справа от нее виднелась широкая лестница, тогда как слева находился стол красного дерева со старинной лампой, подобной тем, что когда-то имелись во всех солидных банках. На другом конце стола примостился одинокий компьютерный монитор. Когда Сьюзен вошла, на нее подняла взгляд женщина средних лет с пышной шевелюрой, в которой поблескивали серебряные пряди. Казалось, волосы у этой дамы стоят на голове дыбом от странных и неожиданных мыслей, которые рвутся из нее наружу.

— Здравствуйте, дорогая, — приветствовала ее дама.

Голос ее прозвучал гулко, отдаваясь эхом в пустом вестибюле. Сьюзен подумала, что примерно так звучал бы звук человеческого голоса, если бы кто-то отважился заговорить в тиши научной библиотеки. Вместо того чтобы ответить, она осмотрелась вокруг, удивляясь тому, что нигде не видит охранников. Все, что она видела, — это видеокамеры, расположенные в углах помещения. Ни систем электронного наблюдения и тревожной сигнализации, ни чего-нибудь еще в этом духе. И никакого оружия. Вместо этого здесь царила довольно унылая тишина, хотя и не такая уж полная, потому что с верхнего этажа доносились отдаленные звуки симфонической музыки, которая раздавалась где-то в глубине здания.

— Здравствуйте, — ответила наконец Сьюзен.

Женщина подала ей знак подойти ближе, и Сьюзен направилась к стойке, тихо ступая по красно-синему восточному ковру.

— Скажите, это вам нужны наши услуги или вы имеете в виду кого-то другого?

— Простите…

— Именно вы стоите на пороге смерти или это кто-то из ваших близких?

Сьюзен остановилась в задумчивости.

— Нет, — пробормотала она, — это не я.

Женщина улыбнулась.

— О, я рада, — сказала она. — Вы так молодо выглядите, и, когда вы вошли в эту дверь, я тотчас подумала, что было бы слишком несправедливо кому-либо в столь цветущем возрасте иметь необходимость попасть сюда, потому что вам еще жить да жить. Не то чтобы мы не открывали наши двери тем, кто еще не стар. Конечно же, мы принимаем всех, но, как бы мы ни старались облегчить их участь, всегда тяжело сознавать, что судьба так жестоко обманула их ожидания. Думаю, всему нашему персоналу легче, когда к нам поступают те, кто уже вступил в свои зрелые годы. Как там сказано в Псалтыри? В долготу дней. Недаром в Библии говорится, что семьдесят лет — нормальная продолжительность человеческой жизни.

— Так это у вас хоспис?

Женщина пожала плечами:

— А как вы думали, куда вы пришли, дорогая?

Сьюзен тоже пожала плечами:

— Откуда мне знать? Снаружи этот дом выглядел так необычно. Он, похоже, очень старый, будто принадлежит прошлому, а не будущему.

— Смерть — это тоже своего рода переход в прошлое, — ответила женщина. — Ей сопутствуют воспоминания о местах, где человек побывал прежде. И стремление оценить случившееся за всю жизнь. — Она вздохнула. — Это становится с каждым годом трудней и трудней.

— Что именно? — не поняла Сьюзен.

— Умереть в согласии с самим собой. Умереть, испытывая удовлетворение от прожитой жизни. Умереть достойно, сохранив любовь и уважение. В наши дни люди все больше умирают как-то неправильно. — Женщина покачала головой и снова вздохнула. — Смерть теперь выглядит какой-то поспешной и трудной, — добавила она. — Какой-то неблагородной. Если, конечно, умирающий не попадает к нам. Мы делаем ее… Ну, вроде как более тихой и спокойной, что ли.

Сьюзен, к своему удивлению, обнаружила, что готова с этим согласиться.

— Похоже, вы правы, — произнесла она.

Женщина опять улыбнулась:

— Может, вы хотели бы пройти и осмотреть весь дом? У нас сейчас всего двое пациентов. Так что свободные места имеются. А к вечеру освободится еще одно. — Женщина кивнула в сторону доносящихся издалека звуков музыки. — Пасторальная симфония.[69] Но Бранденбургские концерты[70] в таких случаях ничем не хуже. А на прошлой неделе у нас была одна женщина, которая постоянно слушала Кросби, Стиллса и Нэша.[71] Вы их помните? Они пели задолго до того, как вы стали слушать музыку. Рокеры прежних времен, шестидесятых и семидесятых годов. Сюита «Голубоглазая Джуди», «Южный крест» — это у них было самое популярное. Когда она их слушала, всегда улыбалась.

— Не хотелось бы никого беспокоить, — сказала Сьюзен.

— Тогда не хотели бы вы провести у нас еще какое-то время? Например, посмотреть какие-нибудь фильмы? У нас сегодня будут показывать комедии с участием братьев Маркс.

Сьюзен отрицательно покачала головой.

Похоже, сидящая за стойкой женщина никуда не спешила.

— Как пожелаете, — сказала она. — Кстати, у вас действительно никто не…

— Моя мать умирает! — выпалила Сьюзен.

Женщина за стойкой медленно кивнула. На какое-то время они замолчали.

— У нее рак, — добавила Сьюзен.

Снова молчание.

— Неоперабельный. Химиотерапия не слишком-то помогает. У нее была недолгая ремиссия, но теперь болезнь вернулась и медленно ее убивает.

Женщина ничего не сказала.

Сьюзен почувствовала, как слезы начинают наворачиваться на глаза. У нее засосало под ложечкой: возникло такое чувство, будто внутренности сжимает некая огромная клешня.

— Я не хочу, чтобы она умирала, — выдавила из себя Сьюзен. — Мы с ней никогда не разлучались, и, кроме нее, у меня никого нет. Разве только один брат, но он живет далеко отсюда. Я останусь одна…

— Ну, так что же?

— Я этого боюсь. Мы всегда были рядом друг с другом, а теперь мы больше не… — Сьюзен в растерянности стояла перед конторкой, испытывая жуткую неловкость.

Женщина указала рукой на стул, и Сьюзен, немного поколебавшись, уселась на него, после чего, вздохнув, окончательно расплакалась. Несколько минут она безутешно рыдала, в то время как женщина с прической, напоминающей о последствиях удара электротоком, ждала, когда она успокоится, держа в руке пачку с бумажными носовыми платками.

— Не торопитесь, — посоветовала женщина.

— Прошу прощения, — всхлипнула Сьюзен.

— Вам не за что извиняться.