Уинстон Грэхем - Корделия

• Название: Корделия
• Автор: Уинстон Грэхем
• Издательство: Арт Дизайн
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-85369-003-5

Трогательная история любви девушки, наделенной замечательной красотой и независимым характером, чья способность любить и радоваться жизни осталась невостребованной в Англии Викторианской эпохи. …Став второй женой Брука Фергюсона из Гроув-холла, Корделия быстро освоилась со своими обязанностями: успешно вести хозяйство, заботиться о муже и слушаться свекра. Этот странный брак мог бы тянуться неопределенное время, если бы в жизнь девушки не вошел Стивен Кроссли. И хотя Корделия признавала строгую мораль своего времени, она нашла в себе мужество ответить на любовь Стивена и бесстрашно встретить последствия… Написанный в лучших традициях жанра роман увлекателен, остроумен, отличается изяществом стиля и точностью временных и психологических характеристик.

---

Секреты красильного дела, в первый приезд показавшиеся ей весьма сложными, перестали быть таковыми. За лето Корделия одолела гору специальных книг и хотя не разбиралась досконально, как мистер Фергюсон в том, почему одна краска проявляется бледнее, а другая ярче, она быстро запомнила последовательность операций и овладела основами коммерции.

Ей никак не верилось, что вся ответственность действительно ложится на ее плечи. В глубине души Корделия надеялась, что мистер Фергюсон никуда не уехал, а крутится где-нибудь поблизости и, если ее занесет, моментально перехватит вожжи. Или вообще передумает и скажет: "Дорогая, вы всего только женщина, и ваше место – дома. Неужели вы поверили, что я говорил серьезно?"

Однако разум твердил, что все происходит всерьез и человек, к которому она испытывала антипатию, которого склонна была подозревать в неблаговидных поступках, дал ей убедительнейшее доказательство своего доверия.

А она отплатила черной неблагодарностью, обманула всякое доверие. И сейчас, когда интересы дела требовали от нее душевного покоя, предельной собранности и уверенности в себе, ее раздирал жесточайший внутренний конфликт.

После фабрики Корделия велела Томкинсу отвезти себя на Элберт-сквер. Там она попросила его подождать и, спросив у нищего дорогу, пошла по боковой улочке до Спринг-гарденс, где быстро отыскала "Варьете". В тусклом свете октябрьского дня здание показалось ей не особенно презентабельным.

"Синьор Палермо,

всемирно известный иллюзионист, имитация птичьего пения.

Игра на скрипке без струн и на пяти инструментах сразу.

Лотти Фримен,

леди-комик, только что из триумфального турне по ведущим мюзикл-

холлам страны.

Братья Раузы, фокусы, танец на проволоке и китайские фигуры.

Бостонские менестрели.

Вэл Джонсон, штатный комик…"

Должно быть, в этот самый момент за стенами окруженного афишными тумбами здания работает Стивен. Войти и спросить его? Удивится ли он? До сих пор инициатива неизменно исходила от него. Возможно, Стивен считает ее неспособной самой сделать шаг навстречу.

– Что, миссис Фергюсон, ждете открытия?

Дэн Мэссингтон! Опасность! Ни на секунду не потерять бдительность!

– Остановилась почитать афиши. Они действительно исполняют все эти вещи?

– Разумеется. Но это не совсем подходящее зрелище для жены Брука Фергюсона из Гроув-Холла. Тю-тю!

У него был нездоровый цвет лица. Денди, вышедший в тираж.

– Как поживает Брук? – спросил он, идя с ней рядом и стараясь попасть в такт.

– Спасибо, очень хорошо.

– Должно быть, благодаря вашим заботам, дорогая.

Корделия не ответила.

– В газетах пишут, что в прошлом месяце он читал свои стихи в Атенеуме. Жаль, меня там не было. Как, бишь, его величают – вторым Шекспиром?

– Мне неинтересна эта тема.

– Знаю. Но вы чертовски хорошенькая женщина. Я вам это уже говорил?

– Да, благодарю вас.

– Слишком хорошенькая для Брука. Не представляю, как вы его перевариваете. Честное слово. Неужели вы никогда не испытываете потребности в перемене?

– Чего – компании? Да. В этот самый момент. – Она немного ускорила шаг. Казалось, Мэссингтон не расслышал ее ответа.

– В таком случае вспомните обо мне. Я доставлю вам море удовольствия. Вы обиделись?

– Да, очень.

– Так я и думал. Ладно, сменим тему. Что, если нам зайти куда-нибудь выпить? Здесь за углом есть весьма приличное заведеньице.

– Нет, спасибо.

– Вы, значит, поддались им, – уже другим тоном произнес Дэн. – Крючок, леска, поплавок… Смирились с их непроходимым ханжеством, продали тело и душу. Когда я впервые познакомился с вами, вы были прелестной девочкой, перед которой открывались все дороги. А теперь вы – жалкий инвалид.

– За что вы их так ненавидите?

– Это не ненависть, а презрение. О да, я много дал бы за возможность сбить с них спесь!

– Потому что ваша сестра была несчастлива с Бруком?

– Потому что они ее угробили.

Корделия сказала:

– Вот уже два года вы на них нападаете при каждой нашей встрече. Почему бы вам не обвинить их публично – и покончить с этим?

– Доказательства, – ответил Дэн, и на какое-то мгновение его выступающие зубы скрылись за поджатыми губами. – У меня нет доказательств. Иначе они бы тут не расхаживали с высоко поднятыми головами, как сущие праведники. И все же – куда девались оставшиеся пилюли? Маргарет либо довели до того, что она сама приняла их все, либо кто-нибудь из них сознательно дал ей смертельную дозу снотворного. Иначе этого не объяснишь. В любом случае, они несут ответственность за ее смерть.

– Если бы у доктора Берча возникли малейшие подозрения, он обратился бы в полицию.

– Берч – закадычный приятель Брука, они вместе учились в школе. А старикан помог ему получить практику.

– Вы считаете его способным поставить на карту всю свою карьеру, чтобы угодить Фергюсонам?

– Ну… – Мэссингтон смерил ее пристальным взглядом. – Он задолжал им кучу денег. Вам это известно?…

На протяжении двух лет ее замужества эти гнусные наветы – в форме намеков – носились в воздухе, не подтвержденные и не опровергнутые.

Корделия провела вечер за чтением дневника Маргарет. В ее последних заметках трудно было отыскать нечто такое, что подтверждало бы инсинуации Дэна Мэссингтона. Хотя общий тон записей свидетельствовал о прогрессирующей деградации. То были излияния больной, неврастеничной и очень несчастной женщины. Сегодня она с головой уходила в религию, а завтра сетовала, что прислуга охотится за ее любимыми конфетами и прячет их от нее. То верила сама и бросала в лицо Бруку, что ей незачем жить, то вдруг писала:

"У меня такое чувство, будто мир ускользает от меня. Хочется выть и цепляться за кровать и все прочие, нужные и дорогие мне предметы".

Окончив чтение, Корделия отнесла дневник обратно на чердак и спрятала на прежнее место между книгами. Вернувшись к себе, она обвела спальню глазами, как бы вызывая в воображении картины минувших дней. Она представила себе лицо с миниатюры лежащим на подушке: черные лоснящиеся волосы разделены на прямой пробор; тонкие, аристократические черты искажены болезнью; тумбочка возле кровати заставлена лекарствами; в воздухе носится приторный запах больничной палаты. Здесь она угасала на глазах. И если подозрения Дэна Мэссингтона несправедливы в буквальном смысле, то разве нельзя сказать, что в переносном – они вполне оправданны?

Перед тем, как лечь спать, Корделия дважды бралась за перо, чтобы написать Стивену, и дважды откладывала. Ей было необходимо поделиться с ним своими сомнениями. Она испытывала острую потребность в его любви. Чтобы он ободрил ее и заглушил угрызения совести.

За ночь нервное возбуждение схлынуло, и утром Корделия в третий раз взяла в руки перо.

"Миссис Фергюсон благодарит мистера Кроссли за любезное приглашение посетить в среду "Варьете" и готова встретиться с ним в Таун-Холле в семь часов вечера."

В среду она пораньше отправилась в красильни и провела там все утро, а за обедом предупредила дядю Прайди и тетю Тиш, что обещала вечером навестить родных, так что пусть они ее не дожидаются. Тетя Тиш заметила, что это не очень-то удобно – разъезжать по ночным улицам, даже в собственном экипаже.

Перед тем, как переодеться, Корделия снова сходила на чердак и, взяв дневник, спрятала его в сумочку. Она посоветуется со Стивеном.

Вечер был теплый, но довольно-таки ветреный. Взятый ею кэб тащился, как черепаха, но Корделия не спешила. Она с интересом разглядывала встречные экипажи и колеблющиеся на ветру газовые фонари. В конце Кинг-стрит она попросила остановиться. Здесь было не такое интенсивное движение. Ученая собака переводила через дорогу слепого старика в шелковой шляпе и живописных лохмотьях. В отдалении играла шарманка.

Завидев "викторию" Стивена, она вышла из кэба и подождала, пока он подъедет ближе и спрыгнет на мостовую.

– Делия! Что случилось?

Она протянула ему руку.

– Ты не хотел видеть меня сегодня?

– Как не хотел! – он заплатил ее кэбмену. – А где старик Фергюсон?

– Отлучился на пару дней.

– Милая! – они переходили через дорогу, но он все равно продолжал говорить. – Давай немного пройдемся пешком, здесь каких-то несколько ярдов. Еще успеем перекусить. – Он взял ее руку в свою. – Из твоей записки я ничего не понял. Целый день места себе не находил.

– Я решила для разнообразия придать ей официальный вид.

– Чудовищно! У тебя нет сердца!

– Есть, – возразила она. – Иначе я не была бы здесь.

Стивен вгляделся в нее.

– Ты какая-то другая. Подними вуаль и дай мне заглянуть в твои глаза.

– Ты удивлен, что я явилась без приглашения? Расстроила твои планы? Пришлось отделаться от какой-нибудь другой дамы?

Он вскинул голову и захохотал.