Валерия - И жизнь, и слезы, и любовь

• Название: И жизнь, и слезы, и любовь
• Автор: Валерия
• Издательство: Издательский Дом "Азбука-классика"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-91181-135-9

Автор этой книги — известнейшая российская певица Валерия.

Девочка из провинции, когда-то приехавшая покорять Москву, теперь — Звезда, чей талант завоевал сердца миллионов зрителей.

Несколько лет назад Валерия на самом пике своей карьеры оставила сцену и вернулась с детьми в родной город, где прошли ее детство и юность. Покинула Москву, чтобы больше не возвращаться. Что заставило ее так поступить? И почему она все-таки вернулась и по-прежнему радует нас своими песнями?

Впервые Валерия делится шокирующими и сенсационными подробностями своей семейной жизни. Нелегко читать про тот ад, через который суждено было пройти этой сильной, красивой и талантливой женщине.

Сегодня Валерия счастлива, но она не забывает о страшном прошлом, с которым у нее хватило сил порвать. Она говорит: «Я написала эту книгу для того, чтобы подарить надежду тем, кому сейчас плохо».

---

Август 1999 года. Мало-помалу отец многодетного семейства начал привыкать к тому, что жена и дети рядом, а следовательно, он снова хозяин положения.

Шуйский почти перестал поднимать на меня руку, но, несмотря на это, мало что изменилось в наших отношениях. Страх не отпускал, каждую минуту я ждала чего-то ужасного. Скандалы, выяснения отношений были теми же, что и раньше. Точно так же, как и прежде, он кидался на меня в ярости, только теперь часто кулаки его останавливались перед моим лицом, не нанося удара. Теперь даже было еще страшнее, потому что пугала неизвестность — ударит или нет.

День рождения моемо сына Тёмы совпал с днем рождения «хозяина» нашей жизни, Великого и Ужасного. Супруг решил отметить это событие на широкую ногу — снял ресторан, пригласил гостей.

Праздник напоминал поминки. Присутствие Шуйского никогда не способствовало веселью. Произносились скромные тосты, и гости, понурив головы, сидели, уткнувшись в свои тарелки. Очень быстро все стали расходиться. Впервые на нашем так называемом семейном празднике присутствовала родная сестра Шуйского Татьяна, которая приехала из Иркутска. Не знаю почему, но они не общались друг с другом много лет. Наверное, чем-то она ему не угодила. Вернее, Таня пыталась найти подход к брату: звонила, проявляла всяческое внимание. Когда мы приезжали в Иркутск к его маме, Таня всегда гостеприимно встречала нас, но Шуйский проходил мимо нее, не отвечая даже на приветствие.

Так вот. Лед тронулся, в их отношениях наметилось потепление. Таня впервые приехала к нам в гости. Потом она, конечно, пожалела об этом непродуманном решении. Началось все с того, что Шуйский дал сестре понять: она полное ничтожество, а «великий» брат приблизил ее к высшему обществу, которое, кстати сказать, Таню нисколько не интересовало. Еще на самом празднике он метал на нее взгляды-молнии: что-то его сильно раздражало. Но что? Никто не мог понять.

На следующий день решили продолжить празднование дома в тесном семейном кругу: мы с Шуйским, трое наших детей, няня, работавшая у нас в тот период, наша любимая няня Маша, которая уже с нами не жила, но часто навещала, и сестра Таня. Накрыли праздничный стол, разлили по бокалам французское красное вино, произнесли первый тост. И вдруг наш счастливый именинник задает своей сестре вопрос:

— Кто рыбу чистил?

Она отвечает:

— Маша.

Он:

— Я сказал, чтобы ты это сделала.

Она:

— Я не могла почистить, потому что палец болит.

Он:

— Я сказал: ты в моем доме будешь делать то, что я скажу. Скажу дерьмо есть — будешь есть.

В этот момент он, размахнувшись, плеснул ей в лицо вино из своего бокала.

Красота убранства стола была нарушена растекшимся, словно кровь, вином. Белая стена комнаты мгновенно покрылась красными разводами. Вздрогнув от неожиданности, все замерли. Затаив дыхание, испуганные дети с ужасом взирали на происходившее, но по-взрослому понимали: надо молчать, чтобы всем не стало еще хуже. Потом он резко вскочил, схватил Таню за волосы и потащил к выходу. В нашей крёкшинской «роскошной вилле» не было даже центральной канализации, а во дворе находился специальный резервуар для стока нечистот, который раз в полгода опорожнялся. Он подтащил к нему сестру, открыл крышку коллектора и, держа за волосы, пригнул Таню к земле, грозя окунуть ее с головой в дурно пахнущую жидкость.

Мы все, находящиеся в доме, слышали звуки ударов. Как он ее бил, мы не видели. Таня, заплаканная, вся в ссадинах, вбежала в дом, закрылась в комнате и несколько дней не показывалась ему на глаза.

Как долго я потом вспоминала Танино бледное лицо во время драки после похорон их отца и ее слова о том, что мне еще многое неведомо…

Шуйский был спокоен как танк. Все вернулось на круги своя. Через моих адвокатов он смог мне внушить: после развода я останусь без детей, работы и имущества.

Заработав репутацию взбалмошной и вздорной бабенки, я могла успокоиться и знать: мой повелитель, позевывая, наблюдает со стороны все мои ужимки и прыжки, будучи уверен, что его жертва никуда от него не денется.

Шуйский ослабил бдительность. И тут я сразу поставила перед ним условие:

— Милый, если ты меня еще раз хоть пальцем тронешь, меня рядом с тобой больше не будет. И о том, что ты вытворяешь, узнают все.

Мы с ним договорились так: Шуйский жил в Москве (он там квартиру снимал), а я туда приезжала, когда считала возможным быть рядом.

Через два месяца мы шумно отпраздновали мой день рождения в клубе «Кино». Я выступила перед гостями — деньги, которые мне выдали за это владельцы клуба, мой рачительный продюсер пустил на оплату банкета. Он еще упрекнул меня:

— Я тебе уже дал пятьсот долларов на фотографа.

— Спасибо.

Шуйский, как всегда после примирений, стал со мной весьма любезен и предупредителен. Знал по опыту: он потихонечку войдет в доверие, а дальше опять будет вести себя так, как обычно.

Но мой расчет на этот раз оказался верным.

Я стала работать в студии. Появились новые песни, которые Шуйский, видимо, хранил в загашниках до лучших времен. Я снова стала дешифровщиком. Он бренчит нечто непонятное — я расшифровываю. Потом пригласили хорошего аранжировщика. Так появились «Ты где-то там», «Метелица», «Рига — Москва».

С сентября 1999 года я вернулась к гастролям. Публике было объявлено: у Валерии подросли дети и она смогла вновь начать концертную деятельность.

Постоянные отъезды были мне на руку. Я подолгу не видела Шуйского, никто не мотал мне нервов. Я готова была работать сколько угодно. Но у меня по-прежнему очень болела душа за детей. Как они там без меня?

В тот период у нас работала другая няня. Вернуться в дом к Шуйскому после того, что было, Маша не могла. Я, еще живя на Клязьме, порекомендовала ее Игорю Матвиенко, у которого она готовила, помогала по хозяйству.

Благодаря моим заработкам у нас появились деньги. И Шуйский вступил в какой-то головокружительный круговорот с покупкой-продажей недвижимости.

В самом начале нашей семейной жизни мы приобрели расселенную коммунальную квартиру на Камергерском. Она была в ужасном состоянии, а ремонтировать было не на что. Она так и стояла закрытая. И сейчас, когда появились деньги, ее отремонтировали. Потом Шуйский купил еще одну квартиру. Затем — помещение под офис. Он оформил дело так: вся приобретенная недвижимость принадлежит тому из супругов, на чье имя приобретена. Нетрудно догадаться, на кого это богатство было записано.

В качестве заключительного мощного аккорда своей риэлторской лихорадки Шуйский приобрел двое апартаментов площадью триста сорок и сто семьдесят пять квадратных метров на Кутузовском проспекте и внушительных размеров офисное помещение.

Во время раздела имущества Шуйский очень афишировал, что мне достается «имение» в Крёкшино. Эти руины до сих пор перестраиваются.

Но все равно жест был широкий — оставить мне весь дом целиком. До этого Шуйский предлагал «виллу» поделить пополам:

— Лер, а что? Там два входа — ты будешь заходить с одной стороны, а я с другой.

Постепенно мой гастрольный график трансформировался в то, что на жаргоне музыкантов называется чесом. Я давала по тридцать — тридцать пять концертов в месяц. Сейчас я понимаю, какой это был риск: я могла запросто в один прекрасный день остаться без голоса при такой нагрузке.

Что я получала, фактически работая одна на всю семью? Я еле добилась гонорара от моего рабовладельца (хотя только по документам), да и то двадцать пять процентов от суммы, вырученной за выступления. Я спрашиваю:

— Саша, куда идут все остальные деньги?

— Как куда? А содержание офиса? А оплата труда работников?

Вопросы о том, почему мы хотя бы какую-то жилплощадь не покупаем на мое имя или имена детей, приводили Шуйского в ярость.

— Это что еще? Ты смотришь в сторону развода? Тебе какая разница?

Изводил меня напором. Пока моя карьера, вся недвижимость и деньги находились в его руках, он думал: я никуда не денусь.

Я еще не писала о том, что пару раз пыталась подать на развод, но потом сама же забирала заявление, не доводя дела до конца. Шуйского это развлекало.

Жизнь продолжалась. Шел конец 2001 года. Я была до предела измотана концертами. Из-за усталости моя любимая работа — мое спасение, мое лекарство от всех невзгод — стала мне не в радость.

Радости общения с детьми Шуйский тоже старался меня лишить: он требовал, чтобы я уделяла внимание только ему, подчинила жизнь интересам своего Пигмалиона, без которого я — ничто и никто.

Я поняла: этого человека не исправить. Все было испробовано: в нашей жизни появлялись, так и не сотворив чуда, психиатры, гадалки, священники. Я вешала мужу на шею обереги, читала молитвы. Я научилась немного управлять его выпадами. (Люблю шутить: после общения с Шуйским я могу работать в психиатрической больнице.) Силы мои были исчерпаны. Желание изменить мужа пропало. Моя любовь была убита.