Евгений Титаренко - Четверо с базарной площади

• Название: Четверо с базарной площади
• Автор: Евгений Титаренко
• Издательство: Центрально-Чернозёмное книжное издательство
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1983

Написанные в лучших традициях жанра, неуловимо следующие за книгами Анатолия Рыбакова, но безусловно оригинальные, повести Евгения Титаренко раскрывают патриотическую устремленность, высокие нравственные качества отважных и находчивых подростков в послевоенное время.

Евгений Максимович Титаренко — автор приключенческих книг для подростков: "Открытия, войны, странствия адмирал-генералиссимуса и его начальника штаба на воде, на земле и под землей", "По законам войны", "Четверо с базарной площади" и др.

---

— Все равно, — сказала Катя и тут же заснула опять.

Друзья помолчали, чтобы это удалось ей получше. А Слива даже подошел и наклонился над Катей — может, притворяется?

— Спит… — шепотом сказал он.

И дальнейший обмен мнениями вели шепотом.

Фат растрачивает казну

В самый ответственный момент в самом ответственном деле обязательно что-то вмешается и перепутает планы.

«Что-то» явилось на этот раз в лице возвратившихся из командировки отцов. Управление предоставило им по три дня отдыха, что значило три долгих дня беспросветной каторги для Генки и Сливы.

Свой отдых Генкин отец начал с того, что долго и шумно полоскался под умывальником, затем, освеженный, причесался перед зеркалом, расстегнул до пояса гимнастерку, чтобы легче дышалось, взял табурет и сел на него посреди комнаты.

Дальнейшее Генка знал наизусть. Но изменить всегдашнюю процедуру было не в его силах.

— Значит, так, дружок… — медленно говорит отец.

Генка, стоя напротив, делает самое безвинное лицо.

Может быть, из-за синих девчоночьих глаз, но это всегда удается ему без особого напряжения. В такие моменты мать даже так говорит: «Может, это я натворила что-нибудь, а не он…» — такое безвинное лицо бывает у Генки.

— Значит, гуляем… — продолжает отец, поправляя большущей, в темных порезах ладонью еще влажные волосы. — А школа, значит, так-сяк… Сейчас ты, значит, садишься за стол… И пока я дома — ни шагу на улицу… До отбоя… В воскресенье тоже… И чтоб, значит, занимался… Иначе, сам знаешь, гулянья эти я так не оставлю…

Оправдываться или спорить бесполезно.

Генка сел за стол и два вечера подряд вынужден был «до отбоя» корпеть над учебниками, не сомневаясь, что этажом ниже происходит то же самое.

Благодаря этому вынужденному старанию Генка и Слива умудрились получить по две пятерки в один день — аж стыдно было.

Фат с помощью друзей отделался от своих школьных обязанностей скромнее — четверкой и тройкой.

Но чего стоили Фату эти дни!

Он похудел и сделался бледнее обычного, мотаясь по двенадцать часов в сутки между домом Дроли, татаркой и улицей Капранова. Однако был доволен собой и на судьбу не жаловался.

Ему повезло уже в первое одиночное дежурство.

От угла улиц Капранова и Салавата Юлаева до татарки он мотался, пока было еще светло. А в поздних сумерках захватил свой мешок и обосновался на прежнем месте, у дома № 8 по Степной.

Очередным гостем Дроли явился Банник. Банник, отсутствие которого мучило Фата с самого начала.

Опять, заметив смутную фигуру в конце огорода, Фат пережил минуты долгого напряжения, готовый схватиться и бежать изо всех сил в темноту, через огороды, через пустырь.

Но Банник с чемоданом в руках и в шляпе, надвинутой до бровей, двигался не так осторожно, как Толстый. Он прошагал под самым носом у Фата и не вошел во двор, когда открылась перед ним бесшумная дверца.

— Зачем ко мне? — сразу спросил Дроля.

— А откуда я знаю, что там дома у меня за месяц, — недружелюбно ответил Банник.

— Хвоста нет?

— Не фрайер… — огрызнулся Банник. — Новости какие?

— Завтра — новости… — Дроля взял у него чемодан. — Мог бы к Толстому…

— Некогда. Устал. Пока…

Банник повернулся и зашагал в сторону дальних выселков.

Дроля, скрываясь во дворе, буркнул в ответ что-то невнятное. Потом опять вышел, чтобы проверить, нет ли кого поблизости.

Фат при этом был почти спокоен: убежище его оказалось надежным. А следить за Банником не стоило: где они живут с Кесым, Фат знал давно.

Он терпеливо дождался, когда погаснет лампочка, пробыл в засаде еще какое-то время. Лишь на следующий день, в школе, он смог проинформировать Генку и Сливу о результатах своего дежурства.

Если Банник отсутствовал месяц — значит, его не было, когда погиб однорукий полковник. Значит, он ни при чем в этом деле.

В чемодане, который следовало отнести не Дроле, а Толстому, Банник привез либо краденое, либо какие-нибудь продукты для спекулянтов.

А Толстый, судя по всему, был чем-то вроде перевалочного пункта у базарных аферистов.

Кто он? Кто такие Купец и Гвардеец? Где мужик в телогрейке с разорванным хлястиком?..

Фат решил еще раз поболтать с Кесым. Генка и Слива предоставили в его распоряжение казну, и сразу после субботних уроков неутомимый Фат отправился разыскивать Кесого. А Генка и Слива медленным шагом, чтобы хоть немного удлинить свой путь, — домой, готовиться к очередным пятеркам.

На всегдашнем месте — в Детском парке — Кесого не оказалось. Возле кинотеатра его тоже не было.

Фат остановил нескольких пацанов: Кесого никто не видел сегодня.

Тогда, экономя драгоценное время, Фат направился в дальние выселки. Фат не любил менять решений…

Кесый одиноко сидел на завалинке под окнами своего дома и заметно обрадовался Фату.

Поздоровались.

— Откуда? — спросил Кесый.

— А, да так… — ответил Фат. — Мать посылала к знакомым. А ты чего дома сегодня?

Кесый помедлил, раздумывая, что бы соврать в ответ, но, видимо, слишком уж мучило его действительное положение вещей, сказал:

— Братан не пускает!

— Дома сейчас, что ли?

— Дома, гад… Пьет!

— Один?

— О-дин… — Кесый разозлился. — Мотнул куда-то утром — пришел как черт! По шее ни с того ни с сего надавал! От дома, говорит, ни шагу, засел — и глушит!

Свободолюбивый Кесый вздохнул.

— Генку тоже со Сливой отцы засадили, — сказал Фат.

— Да? — переспросил Кесый, словно бы оттого, что мучается не один он, жизнь показалась ему не такой уж беспросветной. — Родственники, называется… Но те хоть — интеллигенция, пионерия… А я — уркаган! И подчиняться каждому… Видно, не повезло где-то… — доверительно подмигнул он в сторону окон.

Жили Кесый и Банник одни, без родителей. Старуха соседка время от времени стирала им белье, а в остальном братья управлялись самостоятельно.

Банник иногда устраивался на работу, скорее всего — для виду, так как уже через два-три месяца работу бросал и опять жил «вольной» жизнью.

— Ему не повезло, а я в ответе. — Кесый выругался и презрительно сплюнул метров на пять от себя, через дорогу. — Хоть бы рублевка какая, мороженого пожрать…

— У меня найдется… — Фат пошелестел бумажками в кармане.

— Да? Выиграл? — опять оживился Кесый.

— Нет… Было одно дело… — с нарочитой таинственностью ответил Фат.

Кесый снова глянул на окна и тихонько выругался.

— Не займешь?..

— Трешник могу… Да ведь за мороженым надо аж в центр бежать.

— Ты — парень что надо! — обрадовался Кесый, сдвигая мичманку на затылок и распахивая телогрейку, как делал это в Детском парке, чтобы порисоваться флотской тельняшкой. Ударил Фата кулаком по плечу. — Я всегда знал, что ты не как эти, остальные. Не подведешь! Жаль, что с пионерией связался. А то б я — к черту Банника! Мы бы с тобой и так прожили! А? Может, подумаешь?

— Надо подумать… — сказал Фат.

— Этим бы я всем… — погрозил Кесый в сторону выселков, где жили его постоянные друзья. — Когда Кесый при башлях — Кесый друг! А когда Кесого на цепь посадили — ни одна собака не придет наведать!.. Давай трешку. По два хруста скинемся, сбегаешь в лавку, хоть за конфетами, что ли. А на остальное… Поиграем? — спросил он с надеждой.

Фат купил в выселковском магазине розовых «подушечек» на четыре с лишним рубля и поделил их с Кесым.

— А братяш ничего, если сыграем?

— Ничего! Мы «в пристенок» — не увидит! Да и что он может? Распсиховался, а я при чем?

Игра шла с переменным успехом: Фат то выигрывал десять копеек, то проигрывал десять.

Разговора тоже не получилось.

Фат лишь убедился, что Банник действительно уезжал куда-то на целый месяц. «По делу», конечно. Вернулся вчера, что и без того было уже известно Фату.

Больше ничего любопытного разведать не удалось.

Зато Фат расстался с «прикованным цепью» Кесым как самый задушевный его друг и обещал заглянуть на днях, если Кесый не появится в городе.

Короткий набег на татарку, а затем на угол Капранова и Салавата Юлаева оказался безрезультатным, как и дежурство у дома № 8 по улице Степной.

К тому же небо днем очистилось, и Фат вынужден был замаскироваться аж на пустыре, между кучами гниющих отбросов, бумажного мусора, пустых консервных банок и трухлявого дерева. Все это к лету сжигалось, но пока, разогретое апрельским теплом, источало такое зловоние, что стоило великого терпения выдержать в засаде до всегдашних двенадцати часов ночи.

А ранним утром в воскресенье Фат принялся думать, каким образом вытащить ему на волю Генку и Сливу, чтобы не упустить завсегдатаев толкучки.

Думать пришлось долго, но не напрасно.

Героическая драма и ее участники