Сандрин Филлипетти - Стендаль

• Название: Стендаль
• Автор: Сандрин Филлипетти
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-235-03565-2

Личность Анри Бейля, известного миру как Стендаль, сложна и парадоксальна. Этот блистательный ум не был оценен при жизни; заслуженная им литературная слава тоже пришла к нему лишь после смерти. Антиклерикал с убийственной иронией, своим пером, словно острым скальпелем, вскрывающий человеческую душу, — Бейль-Стендаль посвятил свою жизнь смелым поискам самого себя. Этой жизни, поражающей многообразием, — от наполеоновских кампаний до перипетий консульской службы, перемежающихся любовными треволнениями, — могут позавидовать даже герои его собственных романов. В предлагаемой книге она и предстает перед читателем во всей своей полноте.

---

В салоне «дивы» Джудитты — на втором этаже отеля Лилуа на улице Ришелье, 63 — каждый вечер собирались наиболее горячие ее поклонники; здесь же встречались друг с другом и все миланцы, находящиеся в Париже. Анри чувствовал себя здесь как дома, хотя ему случалось вздрагивать, если кто-то упоминал вдруг имя Матильды Дембовски. Здесь он познакомился с лондонским адвокатом Саттоном Шарпом и неаполитанским адвокатом Доменико Фиоре, который нашел убежище во Франции после падения эфемерной итальянской республики 1799 года. И в какое бы время ни совершались выходы Анри в свет, он неизменно заканчивал свои вечера — иной раз это было уже далеко за полночь — у «La Giuditta», играя в фараон: «Эти вечера составили целую эпоху в моей жизни». Их добрые отношения вызывали порицание в свете: «У нас самая порядочная женщина, которой совершенно чужда мысль о какой-либо непристойности, не прощает даже мысли о связи с актрисой». В салоне на улице Анжу — «который все же был наиболее уважаемым мною обществом» — его тоже осуждали за эту открытую связь, пусть и вполне невинную. Причем все — начиная с самого старого философа.

Для удобства Анри снял комнату на третьем этаже того же отеля Лилуа. Соседнюю комнату снимал композитор Александр Мишруа, которого он характеризовал как «холодную душу»: «Он выучил музыку, как ученый Академии письменности выучил — или сделал вид, что выучил, — персидский язык. Он научился любить музыку кусками; главное достоинство для него — в точности звука, в правильности музыкальной фразы. А по-моему, главное достоинство — в экспрессии».

Слывя фаворитом и наперсником «дивы», Анри не позволял никому резких выпадов по этому поводу. Тем более не должна была вся эта светская возня быть помехой его работе. В январе 1822 года он опубликовал свою первую статью — о Россини — под псевдонимом Альцест в английском журнале «Paris Monthly Magazine», с которым ему предстояло сотрудничать более года. В следующем месяце он вынашивает идею издания собственной литературной газеты «Аристарх» и даже набрасывает соответствующий проект, но воплотить его в жизнь ему не удастся. 6 мая он подписал договор об издании своего трактата «О любви» с Пьером Монжи-старшим — книгоиздателем с бульвара Пуассон, 18, с которым его познакомил Эдуард Эдвардс. В июне и июле он правит гранки «О любви» сначала в Монморанси, где снял комнату, а затем — в парке графини Беньо в Бонней-сюр-Марн. Именно здесь, по всей вероятности, он в первый раз за последние несколько лет вновь встретился с Клементиной Куриаль, дочерью своей хозяйки-графини, и на сей раз уделил ей больше внимания, чем в прошлом.

17 августа «Журналь де ла либрери» сообщил о выходе в свет трактата «О любви» — того же автора, что и «История итальянской живописи» и «Жизнеописание Гайдна, Моцарта и Метастазио». 1 ноября Анри вступил в сотрудничество с «New Monthly Magazine». Затем пишет статьи для «London Magazine» и «Athenaeum». Эти публикации позволяют ему не только решить свои денежные затруднения, но и дать читателям по ту сторону Ла-Манша достоверную картину литературной и политической жизни Франции эпохи Реставрации. Таким образом, Бейль-журналист успешно предшествовал Стендалю-романисту. И хотя он пишет в своих тетрадях: «Париж мне нравится, но не увлекает» — столица Франции уже не внушает ему столь горького разочарования, как это было сразу по возвращении в нее.

31 июля 1822 года английская труппа давала «Отелло» Шекспира в театре «Порт-Сен-Мартен». Этот старинный драматург елизаветинских времен был вообще мало известен парижской публике, да и англофобия военных лет была еще жива в ее сознании — в результате во время представления стал раздаваться шум недовольства, и освистанные комедианты вынуждены были сократить представление, опустив часть пьесы. В октябре Анри опубликовал в «Paris Monthly Review» статью, в которой высказал свое возмущение таким поведением публики. Шесть месяцев спустя он закончил написание первой книги «Расин и Шекспир», и начальной главой в ней стала уже упомянутая статья.

Литературная перепалка

Анри Бейль принялся за написание «Жизни Россини», когда «Издательская газета» 8 марта 1823 года сообщила о выходе в свет книги «Расин и Шекспир» — автора г-на де Стендаля. Это было первое выступление против законов классицизма во Франции: автор порицал существовавшую в литературе жесткую систему правил. За кем нужно следовать — за Расином или за Шекспиром? Какому принципу отдавать предпочтение — эпическому или драматическому? Речь шла не о том, чтобы предать огню всю культуру прошлого, но о том, чтобы создавать пьесы, способные вызвать интерес современной публики — публики 1823 года. Великолепие размеренного александрийского стиха пора было сменить живым эмоциональным языком. «Романтизм — это искусство создавать литературные произведения, которые, при современном состоянии обычаев и верований, могут вызвать наибольший отклик у публики. Классицизм же, напротив, это литературное направление, которое доставляло удовольствие нашим прапрадедам. <…> Я не решусь заявить, что Расин был романтиком: в его изображении чувства маркиза эпохи Людовика XIV пронизаны исключительной сдержанностью, которая была тогда в моде, так что он или какой-либо иной аристократ в 1670 году даже в приливе самой нежной отцовской любви обращался к сыну не иначе как „месье“… <…> Шекспир был романтиком, потому что еще в 1590 году живописал английской публике сначала кровавые катастрофы, вызванные внутренними распрями, а затем, чтобы дать ей передохнуть от этих печальных зрелищ, услаждал картинами тончайших движений сердца и нюансов страстей».

Анри Бейль перерос свои же идеи, которыми были вдохновлены его ранние произведения. В «Расине и Шекспире» он представил читателю свои рассуждения — литературные и личные, которые свидетельствуют уже о зрелости мышления. Спустя 12 дней поэт и дипломат Альфонс де Ламартин написал Адольфу де Маресту: «Я прочел с величайшим удовольствием произведение г-на Бейля. Он высказал то, что давно было у всех на языке. Он сделал ясным и осязаемым то, что до сих пор лишь смутно бродило во всех честных умах. Остается пожелать, чтобы он воплотил свои идеи, чтобы он первым создал нечто вроде кода для современной литературы. <…> Я хотел бы еще, чтобы г-н Бейль разъяснил людям, тугим на ухо, что наш век не претендует на романтический образ самовыражения, то есть что мы якобы обязаны писать иначе, чем те, кто хорошо писал до нас, — просто иное время несет с собой иные идеи. Ему следовало бы сделать уступку: литература должна быть классической по форме и романтической по мыслям — на мой взгляд, это именно то, что нужно».

Позднее Шарль Огюстен Сент-Бёв назовет Стендаля «гусаром», «уланом» и «легкой конницей авангарда, которая гонит врага вплоть до самых его укрытий». Теофиль Готье в более поздних своих высказываниях будет более сдержан, чем в первоначальных: «Романтическая школа состояла из нескольких адептов — защитников абсолютной реальности в литературе. Если Тальма говорил: „Не надо красивых стихов!“ — то Бейль утверждал: „Не надо стихов вообще“». Среди современников Анри Бейль становится известной личностью, особенно в парижских литературных кругах.

С 21 июня 1821 года — дня его печальной памяти возвращения в Париж — изменилось многое: его воспоминания о Матильде заволоклись дымкой, а сам он упрочил свое положение в обществе. Он сумел восстановить присущую ему остроту работы ума, которой ему так не хватало в Милане; его жизнь целиком посвящена литературной работе; самые блестящие салоны столицы числят его своим почетным гостем; но на представлении «Атали» ему уже скучно… Одним словом, пришло время развлечь себя приятным путешествием, которое он вполне заслужил.

18 октября 1823 года Анри Бейль отправился в Италию. Он везет с собой рекомендательные письма от Бьянки Милези, кузины Матильды Дембовски, — она самого высокого мнения о нем и в этих письмах поручает его заботам своих лучших друзей. Анри проехал Геную, отплыл на «французской фелуке Беппо» в Ливорно и 7 ноября прибыл во Флоренцию. В палаццо Буондермонти, что на площади Санта-Тринита, он посетил знаменитый научно-литературный читальный кабинет Джованни Пьетро Вьессье, которому был рекомендован бельгийским историком Луи Поттером.

15 ноября «Библиографи де ла Франс» сообщила о публикации его книги «Жизнь Россини» в двух томах. Его трактат «О любви» почти не продается, и потому первый настоящий литературный успех пришел к нему именно с этой книгой — исследованием музыкальной эволюции композитора, с которым он лично встречался в Милане; в ней же хвалы, возносимые Джудитте Паста, идут рука об руку с колкостями, которые он говорит в адрес французской музыки. Позднее, в 1832 году, Анри Бейль смело назовет музыку Россини «взбитым кремом и фанфаронадой», но сейчас, хотя и не без некоторой критики в адрес композитора, он написал в начале его биографии: «После смерти Наполеона нашелся еще один человек, о котором постоянно говорят в Москве и Неаполе, в Вене и Лондоне, в Париже и Калькутте. Слава этого человека не знает других границ, кроме границ самого цивилизованного мира, — а ему всего тридцать два года!»