Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 6

• Название: Миры Роджера Желязны. Том 6
• Автор: Роджер Желязны
• Издательство: Полярис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-88132-240-1

Оба романа, включенные в данный том, ярко характеризуют своеобразие творческой манеры автора: тонкий психологизм и динамичный оригинальный сюжет, проникновение в духовную сферу человека. Их отличает особая глубина и истинный трагизм.

Обращенный к общечеловеческим ценностям, роман «Сегодня мы выбираем лица» посвящен Филипу Дику, в то время как «Господь гнева», произведение ярко выраженной антивоенной тематики, написан в соавторстве с этим замечательным фантастом.

Содержание:

Сегодня мы выбираем лица, роман, перевод с английского А. Шельваха

Господь Гнева, роман, перевод с английского В. Задорожного

---

Миры Роджера Желязны Том шестой

ИЗДАТЕЛЬСКАЯ ФИРМА «ПОЛЯРИС»


Издание подготовлено при участии АО «Титул»

Сегодня мы выбираем лица

Филипу К. Дику электрическому пастырю

ЧАСТЬ I

Течение ровное, но непреодолимое плавное но неуклонное…

Вдруг вспышка молнии, а вслед за нею — долгий глубокий вздох…

Стремительный порыв и… медленное падение осколков мозаичной головоломки… некоторые из них начинают группироваться вокруг меня…

И я начинаю понимать.

Только тогда картина была целостной и я, пребывая вне времени, созерцал ее во всей полноте. Последовательность эпизодов несомненно существовала, они соединялись друг с другом, как доминошные костяшки или позвонки в позвоночнике, и нетрудно было выделить какой-то один из множества.

Вот, например.

Холодный ноябрьский вечер. Суббота. Приблизительно половина одиннадцатого. Мы с Эдди стоим, застегивая плащи, в вестибюле клуба и через стеклянные двери смотрим, как ветер гоняет бумажный мусор по мокрой Манхэттен-стрит.

Ждали Денни с машиной и почти не разговаривали. Эдди знал, что настроение у меня поганое. Я достал сигарету, он с готовностью щелкнул зажигалкой.

Наконец черный лоснящийся «седан» подкатил к дверям. Я как раз натягивал на левую руку перчатку, другая была зажата в кулаке, когда Эдди выскочил на улицу и придержал для меня дверь. Струя ледяного воздуха высекла слезы из моих глаз. Я замешкался, вытаскивая носовой платок и вытирая слезы, поэтому и рокот работающего вхолостую двигателя, и гудки проносящихся мимо автомобилей фиксировал абсолютно машинально.

Только запихнув платок обратно в карман, я приметил фигуру на заднем сиденье за опущенным стеклом и осознал с беспокойством, что Эдди находится в шести или семи шагах от меня.

В тот же миг прогремели выстрелы и я почувствовал несколько тупых ударов в грудь. Это уже после я узнал, что продырявлен в четырех местах.

Я падал, извиваясь от боли, и единственным моим предсмертным утешением было видеть, как с лица Эдди исчезает улыбка, как рука его тянется за револьвером и не успевает его выхватить, как неуклюже он вдруг опрокидывается на спину…

Таким он и остался у меня в памяти за секунду до того, как рухнул на тротуар.

Или вот еще.

Слушая Поля, я думал, как прелестно мог бы выглядеть этот пейзаж в действительности: речушка, впадающая в кристально чистое озеро, исполинская ива, вся трепещущая, словно в ознобе от близости воды, которой она время от времени касалась кончиками зеленых глянцевитых ветвей… Но все ненастоящее. Вернее, и речушка, и озеро, и ива, существовали на самом деле, только не здесь, — изображение транслировалось откуда-то издалека, может быть, с другого конца света. Впрочем, горный пейзаж меня устраивал больше, чем панорама городской застройки, завораживающая в своем однообразии и простирающаяся от Нью-Йорка до Вашингтона, каковую можно было увидеть из окна его квартиры, расположенной чуть ли не под самой крышей небоскреба.

А в остальном грех мне было жаловаться: кондиционированный воздух, абсолютная звуконепроницаемость, интерьер выдержан в соответствии с эстетическими требованиями времени, о котором, правда, судить я еще не мог. Вот коньяк безоговорочно был превосходным.

— …чертовски забавно, — говорил Поль. — Я просто диву даюсь, как быстро ты адаптировался.

Я отвернулся от окна и посмотрел на него. Стройный, моложавый брюнет. С обаятельной улыбкой и глазами, по выражению которых нипочем не догадаешься, что у него на уме. Я не переставал им восхищаться. Ведь это мой внук (причем перед последним словом поставьте семь или восемь «пра»)! Я пытался обнаружить в нем сходство с собой и находил его там, где ожидал меньше всего. Крутой лоб, вздернутая верхняя губа и мясистая нижняя — все это досталось ему от меня, а вот нос был во всех отношениях его собственный. Зато у нас одинаковая манера опускать левый угол рта, выражая досаду или недоумение. Я ответил, тоже улыбаясь:

— Что же в этом удивительного? Разве распоряжения, оставленные мной на случай моей смерти, не свидетельствуют о том, что я не преминул побеспокоиться о будущем?

— Пожалуй, — согласился Поль. — Но я, честно говоря, полагал, что тебя заботило только одно — избежать смерти.

— Несомненно. Я понял, что это возможно, еще в семидесятые. Тогда замораживание тел казалось просто сказкой.

— В семидесятые двадцатого столетия, — уточнил он, продолжая улыбаться.

— В самом деле, я так легко говорю об этом, будто с тех пор прошло два-три года, не более. На моем месте ты чувствовал бы себя так же. Однажды я подумал: была не была, какого дьявола! Допустим, меня подстрелят и попортят что-нибудь внутри, так ведь в будущем научатся делать к человеку запчасти. Но тогда почему бы не заморозить себя до лучших времен, уповая на счастливый исход? Я прочитал пару статеек по этому вопросу, и звучали они довольно-таки убедительно. Ну и решил попробовать. В конце концов, каждый развлекается как умеет. А потом я на этом малость повернулся, ни о чем другом не мог думать, совсем как какой-нибудь святоша, мечтающий о вознесении на небеса… «Вот умру и попаду в будущее!» Я пытался представить, как конкретно это произойдет, перелопатил кучу макулатуры, все прикидывал, какой способ лучше. Нормальное себе выбрал хобби, — я сделал очередной глоток, — и получал от этого массу удовольствия, а теперь вдобавок выясняется, что овчинка стоит выделки.

— Да, — подтвердил Поль, — стоила. Но тебя, кажется, не слишком впечатляют наши сверхсветовые скорости и освоение миров за пределами Солнечной системы?

— Почему же, я восхищен, хотя и предполагал, что это когда-нибудь станет возможным.

— А тебе известно о недавних достижениях в области телепортации? В космических, заметь, масштабах!

— Вот это меня поразило. Впрочем, поразило приятно. Поддерживать таким образом связь между форпостами… Потрясающе!

— Но что тебе было действительно в диковинку?

— Ну, — сказал я, уселся в кресло и отхлебнул еще коньяку, — за исключением того факта, что люди, хотя и продвинулись так далеко, а все же до сих пор не умеют разрешать конфликты мирным путем, — я поднял руку, предупреждая его аргументы в пользу экономических санкций и контроля над вооружением, он промолчал, и я с удовлетворением отметил, что парня научили уважать старших, — так вот, помимо этого факта самым неожиданным для меня стало открытие, что мы более или менее легальны.

Поль усмехнулся:

— Что ты подразумеваешь, говоря «более или менее»?

Я пожал плечами:

— Разве неясно?

— Мы легальны, как любая другая организация, — возразил он, — в противном случае нас бы не зарегистрировали на мировой фондовой бирже.

Я ничего не ответил, и он опять усмехнулся:

— У нашего руководства светлые головы.

— Я был бы разочарован, если бы дело обстояло иначе.

— Вот именно, вот именно! На том стоим! Принцип «Коза Ностра Инкорпорэйтед» — все легально, пристойно и респектабельно. И между прочим, уже на протяжении многих поколений. Эта тенденция начала проявляться еще в твое время. Я имею в виду реинвестирование денег в предприятия с безупречной репутацией. Газетные писаки тогда даже придумали специальный термин «отмывание денег». В самом деле, нет смысла подрывать систему, если ты достаточно умен, чтобы, действуя в ее рамках, без драки добиться своего. Пачка долларов туда, пачка долларов сюда, а взамен — все! И личная безопасность в придачу! И никакого риска. Просто соблюдай правила игры.

— Все без исключения правила?

— Да, правил многовато, но это нам как раз на руку. Я же говорю, у нас башковитые парни.

Поль допил свой коньяк, снова налил себе и мне.

— В нашей деятельности нет ничего противозаконного, — заключил он. — Представление, которое сложилось о нас в прошлые века, безнадежно устарело.

Потом наклонился ко мне и произнес заговорщически:

— Наверное, жить тогда было жутко интересно? — и посмотрел на меня выжидательно.

Я не знал, сердиться мне или чувствовать себя польщенным. Со времени моего пробуждения, то есть вот уже две недели кряду, окружающие обходились со мной так, что мне было ясно: по их понятиям, мое место в далеком прошлом, где-то между медной постельной грелкой и бронтозавром. А с другой стороны, я замечал, что Поль мною заметно гордится, я был для него как бы семейной реликвией, с которой он пылинки готов сдувать. Я уже смекнул, что мой внук — влиятельная фигура в силовых структурах «Коза Ностра Инк.» и занимает там прочное положение.