Диана Хэгер - Рубин Рафаэля

• Название: Рубин Рафаэля
• Автор: Диана Хэгер
• Издательство: Амфора. ТИД Амфора
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-367-0016-9

В основу романа американской писательницы легла драматическая история возлюбленной и музы великого Рафаэля – Маргариты Луги, известной миру как Форнарина.

В 2002 году, исследуя портрет Форнарины кисти Рафаэля, ученые обнаружили, что изначально руку прекрасной «Булочницы», возлюбленной и музы художника, украшало кольцо с рубином.

Позднее оно было спрятано под слоем краски. Кто это сделал и почему, история умалчивает. Однако воображение писателя способно дорисовать то, что скрыло от нас время…

Вечный город в трауре. Великий Рафаэль Санти умер в расцвете славы и упокоен в Пантеоне. А та, что дарила ему любовь и вдохновение, ищет приюта в монастыре, куда принимают раскаявшихся грешниц. Еще недавно Маргарита Лути, дочь пекаря из бедняцкого квартала Трастевере, внушала зависть знатным дамам. Теперь же она должна заплатить за убежище единственным, что у нее осталось, – рубиновым обручальным кольцом.

---

– Как пожелаешь, – сдержанно поклонился он, подошел к ней и остановился на пороге. Свет ламп, лившийся из коридора, на мгновение окутал их золотым сиянием. Он легко поцеловал ее в щеку. – Я сейчас ничего больше говорить не буду. Только прошу тебя, хорошенько подумай над тем, что я сказал, и не верь никому, кто еще не заслужил твоего доверия. Мне нелегко дался этот урок здесь, в Риме, но со временем я его усвоил.

– Этой ночью, любовь моя, я не смогу думать ни о чем другом.

27

Каждую неделю она возвращалась в Трастевере, под родительский кров, чтобы навестить отца. И каждый раз она приносила подарки: золотые флорины для каждого, сласти для племянников, особенно маленького Маттео, которого она обожала. Легация получала красивые новые платья, отец – добротную кожаную обувь, а еще в дом привезли удобную кровать, купленную в Венеции. Рафаэль нанял в помощь Франческо двух молодых и расторопных работников, чтобы помогали в пекарне, давая старику отдохнуть.

Маргарита предложила сестре вести хозяйство в ее новом доме, но Легация предпочла оставаться крупной рыбой в мелком пруду Трастевере, где могла всласть похвастаться неожиданным счастьем, свалившимся на ее семью. Рафаэль предложил Донато уйти из конюшен Киджи и стать сопровождающим и охранником для Маргариты на те часы, когда он сам не может быть рядом с ней. Донато быстро и с благодарностью согласился.

Несмотря на зависть сестры и проснувшуюся в отце жадность, Маргарита с радостью делилась богатством со своей семьей, а также с падре Джакомо и его маленьким приходом, который еще недавно был центром ее мира. Шли месяцы, и посещения Трастевере становились все короче, а запросы членов семейства Луги – все значительнее. К тому же они старались все больше времени проводить на Виа Алессандрина. Всегда находился повод для посещений. Легация просила две новые кровати для своих растущих сыновей. А Донато никак не мог обойтись двумя новыми камзолами, сшитыми собственным портным Рафаэля, Нет, как можної Сейчас, когда он известен всем как лицо, связанное с самим великим художником! И если Легация будет проводить время в обществе сестры, ее наряды должны непременно соответствовать высокому положению Маргариты. Теперь, покидая пекарню или провожая родню домой, Маргарита не ощущала ни сожаления, ни грусти – лишь большое облегчение оттого, что родственники наконец оставили ее в покое.

Мир изменился, изменилась и она сама.

Как Рафаэль и предупреждал, ее доверия оказались достойны только единицы. Несмотря на вызывающее поведение Легации, Маргарита была благодарна Донато за поддержку на новом, тернистом пути, на который она ступила с опаской, ощупью отыскивая дорогу.

Навестив Ханно в садах Ватикана, Маргарита вместе с новыми компаньонами, Донато и Еленой, шла по мокрой мостовой. В их обществе Маргарита чувствовала себя увереннее и никогда не выходила на улицу без обоих своих спутников. Рафаэль подарил возлюбленной прекрасных лошадей, но ей нравилось гулять пешком. Так было проще оставаться неузнанной, что удавалось ей все реже и реже.

Стоял ноябрь, но день выдался на удивление приятным. Мокрые камни мостовой и лужи на небольшой площади, через которую они возвращались домой, поблескивали на солнце. Сегодняшнее посещение пекарни вышло тягостным сверх обычного, и поэтому время, проведенное с кротким Ханно, который продолжал вставать перед ней на колени и обвивать хоботом руку, показалось ей особенно приятным.

Занятая своими мыслями, Маргарита не заметила стайку богато одетых патрицианок, двигавшуюся ей навстречу. Не слышала она и сдавленного шепота, который нарушал мирное безмолвие обычно тихой площади.

– Говорю же вам, это она!

– Нет!

– Я бы узнала эту шлюху где угодно!

– Непотребная девка! – шипели они. – и надо же разгуливает по улицам, гордая собой!

– Говорят, синьор Рафаэль купил ей хороший дом и теперь проводит там больше времени, чем перед мольбертом, работая над картинами для Его Святейшества!

– А я слышала, что она до сих пор имеет наглость позировать для изображений Непорочной Девы, хотя в ней самой не осталось ничего девственного! Ее даже теперь называют синьорой!

Они кудахтали, как куры, избегая на нее смотреть, но стараясь, чтобы она обязательно их услышала. Донато замедлил шаг, когда перед ним появился чумазый мальчуган с протянутой рукой, надеясь на подаяние от хорошо одетого прохожего. А Маргарите хотелось ни минуты не медля уйти подальше от этих женщин, которые явно пытались ее задеть. Между тем они приближались, Донато же все еще рылся в карманах, ища монетку. Маргарита напряглась.

Наконец Донато, вручив мальчугану монеты, что имел при себе, потрепал его по волосам. Тем временем четыре гарпии в струящихся одеждах из бархата остановились, взяв ненавистную простолюдинку в кольцо, словно загнанную жертву. Забавно, подумала Маргарита с грустной иронией, ведь эти женщины только что выйти из храма, маленькой каменной церкви, которая мне так хорошо знакома.

– А она не так ужи красива, – обронила одна из дам, крепкая, седовласая, с длинным крючковатым носом и лицом в оспинах. – Правда, глаза у нее действительно такие, как все говорят.

– Такие, не такие, но шлюху сейчас видно!

Наконец осознав опасность, Донато встал между матронами и Маргаритой, готовый к отпору.

– Что вам угодно? – требовательно спросил он, удивив даже свояченицу.

Дамы лишь рассмеялись в ответ.

– Нам – ничего. Мы-то не пытаемся шить шелковый кошелек из свиного уха! – И снова безмятежное молчание площади было нарушено ехидным хихиканьем.

Донато обнял Маргариту за плечи, и они пошли прочь. Елена поспешила за ними.

– Беги, беги! – язвительно крикнула вслед одна из злопыхательниц. – Вот только молву о себе не догонишь!

Она плакала, пока не иссякли слезы. Потом ее вырвало от тоски и отчаяния. Она думала, что любовь способна преодолеть любые преграды, исцелить любые раны. Но сейчас не Рафаэль отводил волосы с заплаканного лица и гладил ее по руке, пока она не перестала содрогаться в рыданиях. Рядом с ней был Донато. Брат, друг и теперь союзник.

– Я посмешище всего Рима!

– Стоит ли слушать болтовню злобных старух?

– Все рушится на глазах, Донато! Не будет никакой свадьбы, и уважения тоже не будет! Я не вижу выхода! Нельзя мне было любить его, чтобы эта любовь в конце концов не сотворила с нами того, что получилось сейчас!

Донато развернул ее лицом к себе, оторвав от угла здания, и прижал к груди. Елена молча ждала рядом, расстроенная случившимся.

– Не надо так говорить! Рафаэль тебя обожает, и ты не можешь его не любить!

– Но нам противостоят такие силы! Какой же я была дурой, когда поверила, что окружение Рафаэля сможет принять меня такой, как есть! И что за будущее нас ожидает, если этого не случится?

– Ну что? Он закончит вовремя? – многозначительно спросил кардинал Биббиена, разглядывая огромную фреску в зале виллы Киджи. Везде стояли леса, миски с краской, мраморный пол был закрыт полотном. Несколько художников только смешивали краски, а до свадьбы оставался один день.

– Я все еще на это надеюсь, – нервно ответил Киджи.

– А где Рафаэль? Утро уже давно на дворе!

– Один из учеников сказал мне, что он задержался в Домус Ауреа, но скоро должен быть здесь.

– Нет, с этим, определенно, что-то надо делать! – заявил кардинал с тщательно выверенным негодованием. – Не нравится мне все это!

– Он уже явно не тот художник, каким был совсем недавно, – согласился Киджи, склонив голову набок – Похоже, его мало занимает работа. Однако должен признать, что фреска уже великолепна!

– Неужели ничего нельзя сделать, чтобы вернуть его на путь истинный? Заказы копятся. Он еще не выполнил обещанного мне и даже не приступил к моему портрету, не говоря уже о том, что должен сделать для Его Святейшества.

Киджи поглаживал свою черную бородку. Вместе с кардиналом они подошли ко второй арке и выглянули в сад. Банкир явно не видел большой угрозы таланту живописца, о которой толковал Биббиена. Во всяком случае, пока.

– Полагаю, все дело в этой девице, от которой он никак не может оторваться, – предположил кардинал.

– А в чем же еще? Выходит, она изменила его мир и косвенно наш.

– Последнее время Рафаэля не занимает ничего, кроме его Мадонн, которых он пишет в неимоверном количестве.

– Довольно грубая ирония, ты не находишь? – усмехнулся Киджи.

– Его Святейшество уже не раз говорил Рафаэлю, что не разрешит брак с этой девицей, но это никак не остудило его пыл.

– Этот пыл может привести к дурному концу, что, учитывая его удивительный дар, обернется для всех нас трагедией.

– Вот и следует его остановить, если уж не осталось иного выхода.

– Да. Надо же было этой дочери булочника встретиться ему на пути в тот злосчастный день!