Диана Хэгер - Рубин Рафаэля

• Название: Рубин Рафаэля
• Автор: Диана Хэгер
• Издательство: Амфора. ТИД Амфора
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-367-0016-9

В основу романа американской писательницы легла драматическая история возлюбленной и музы великого Рафаэля – Маргариты Луги, известной миру как Форнарина.

В 2002 году, исследуя портрет Форнарины кисти Рафаэля, ученые обнаружили, что изначально руку прекрасной «Булочницы», возлюбленной и музы художника, украшало кольцо с рубином.

Позднее оно было спрятано под слоем краски. Кто это сделал и почему, история умалчивает. Однако воображение писателя способно дорисовать то, что скрыло от нас время…

Вечный город в трауре. Великий Рафаэль Санти умер в расцвете славы и упокоен в Пантеоне. А та, что дарила ему любовь и вдохновение, ищет приюта в монастыре, куда принимают раскаявшихся грешниц. Еще недавно Маргарита Лути, дочь пекаря из бедняцкого квартала Трастевере, внушала зависть знатным дамам. Теперь же она должна заплатить за убежище единственным, что у нее осталось, – рубиновым обручальным кольцом.

---

– Из какой ты семьи?

– Агноло, из Монтальчино, – поклонился он, держа руки по швам. – Ну как, теперь я вам не кажусь дерзким?

Она не хотела улыбаться, но улыбка расцвела на лице вопреки ее воле. Алессандро предложил ей носовой платок, который она приняла с благодарностью. Тем временем сопровождающие госпожу служанки догнали ее и остановились рядом. Родовое имя Алессандро означало «кроткий как агнец», и, как ни странно, оно оказалось говорящим. Этот силач действительно был кроток и обладал добрым сердцем.

– Только самую малость.

– Ну вот, все еще образуется. – Он спрятал улыбку.

– Действительно, синьор Алессандро Агноло. Будьте любезны, проводите меня домой. Я чувствую себя очень усталой.

20 Март 1515 года

Донато взял ее за руку, обтянутую перчаткой, и они вместе шагнули в холодный мартовский воздух, на людные улочки Трастевере. Маргарита заметила, что зять как-то странно улыбается. Рука об руку они молча прошли мимо массивной конной статуи из бронзы посередине небольшой площади. При их появлении стая голубей захлопала крыльями и взмыла в воздух.

– Куда мы идем?

– Ты должна полюбить сюрпризы, если хочешь оставаться рядом с великим мужчиной.

– Так то место, куда мы идем, должно стать для меня сюрпризом?

– Да, и я бы сказал, довольно большим.

Они прошли сквозь аркаду на узкую улицу, стиснутую двумя рядами средневековых домов с готическими окнами и широкими балконами. Их путь лежал мимо маленькой церквушки с круглым окном-розеткой, которое сверкнуло драгоценным камнем, когда солнцу удалось на миг прорваться сквозь хмарь серого дня. Вокруг пожилые женщины в тяжелых накидках выскальзывали на улицу из резных дверей. Глаза Донато светились прямо-таки летней радостью, несмотря на стужу.

– Знаешь, что это? – спросил он, когда они пропіли в резную арку между двумя зданиями и очутились на величественной Виа Алессандрина. Миновав двух монахов в коричневых рясах и соломенных шляпах на низко опущенных головах и несколько мастерских, где делали музыкальные инструменты, они наконец достигли той части улицы, на которой стояли виллы. Им сразу бросилось в глаза угловое четырехэтажное здание из терракоты и камня.

Неожиданно Донато остановился, нежно поцеловал ее в щеку и медленно открыл одну из тяжелых дверей парадного входа, над которой был вырезан герб. Дверь скрипнула и открылась, позволяя заглянуть в огромный вестибюль с высоким потолком, дорическими колоннами, мраморными полами и широкой лестницей, уходившей в сторону. На улицу пахнуло густым ароматом кожи и старых книг. Маргарита не удержала изумленного восклицания.

– Что ты делаешь?

Он не ответил, а она увидела Рафаэля, с широкой улыбкой идущего ей навстречу по мраморным плитам. Он распростер объятия, прижал Маргариту к себе, поцеловал и только потом увлек за собой в тепло дома.

– Ну как? Тебе нравится? – спросил он со счастливым, почти ребяческим предвкушением радости. – Если он тебе не понравился, я, разумеется, его продам!

И прежде чем Маргарита успела ответить, он ввел ее в большую, украшенную предметами искусства комнату слева от вестибюля. Один вид высоких сводчатых потолков с широкими расписными балками вызвал у нее изумленное восклицание.

– Не понимаю, – пролепетала она, оглядывая комнату Роскошь и великолепие убранства превосходили все, что она могла вообразить.

– Это твое. Твой новый дом. Если он тебе нравится, разумеется.

Она слегка нахмурилась, пытаясь осознать смысл его слов и значение их для нее.

– Дом твоей любовницы?

– Нет, просто твой дом. Дом Маргариты Луги. Здесь ты обретешь столь необходимое тебе уединение. Возможность не видеть ни моих учеников, ни кого-либо другого. Принимать посетителей или отказывать им. Включая меня!

– Тебя? – недоверчиво улыбнулась она. – Человека, который его оплачивает?

Он улыбался ей с выражением огромной радости в усталых глазах.

– Я люблю тебя, Маргарита, и не желаю держать тебя при себе как трофей или служанку. Я больше всего на свете хочу на тебе жениться и желал бы, чтобы этот дом стал для тебя подтверждением моих намерений.

– Синьорина Биббиена никогда от тебя не откажется.

Ему очень хотелось сказать, что он уже попросил Марию освободить его от данного обещания, но солгать Маргарите он не мог. Тем самым он предал бы и отравил чистые и доверительные отношения, которыми так дорожил.

– Я еще не видел ее с того дня, как она застала нас в студии, – честно признался он.

– Ты боишься ее дядюшки-кардинала?

Рафаэль вздохнул и увлек ее на обитый французским гобеленом диван с резными ножками.

– Я боюсь не за себя. Если кардинал разозлится, я всегда смогу заработать себе на жизнь портретами.

– Но ты боишься за своих помощников и друзей, таких как Джулио Романо? – Она видела, какая тревога заключена в его глазах. – Не надо меня щадить, Рафаэль. Я ценю правду не меньше, чем ты – преданность и верность. – Она немного помолчала. – Думаешь, наступит такое время, когда ты от нее освободишься? Я не хочу тешить себя мечтами о несбыточном.

Он притянул ее к себе и крепко поцеловал.

– Я не знаю, когда и как это произойдет, но прежде чем я испущу последний вздох, ты станешь женой Рафаэля из Урбино, ты одна.

Маргарита и Рафаэль вместе с падре Джакомо и семейством Луги праздновали новоселье в доме на Виа Алессандрина, который также служил приютом для испанского посла. Десятилетием раньше он был городским особняком влиятельного и очень богатого рода Каприни. Как счастлива была бы ее мать, пришло в голову Маргарите, начавшей осознавать, какие перемены произошли в ее жизни. Вот бы порадовалась эта простая женщина, увидев, что сбываются самые сокровенные ее мечты.

– Как бы мне хотелось, чтобы она была рядом и видела это! – прошептала Маргарита со слезами на глазах.

Рафаэль улыбнулся ей и посмотрел вверх.

– А мне кажется, что она и так все видит, дорогая. В такие минуты мне всегда казалось, что я чувствую присутствие отца.

Маргарита улыбнулась сквозь слезы.

– Тогда я счастлива.

Летиция переходила из комнаты в комнату, трогая мебель и взвешивая в руке дорогие подсвечники, пытаясь хотя бы по весу определить, сколько они могли бы стоить. Гордый Франческо в богатых одеждах, которые ему не шли, но очень радовали его сердце, утопал в обитом темно-зеленым бархатом кресле, благосклонно принимая суету челяди, которая досталась Маргарите вместе с домом. Слуга, с каменным лицом и носом, похожим на клюв, склонился к нему, предлагая отведать жаренного в меду миндаля, марципанов или засахаренных фруктов с серебряного подноса. Донато стоял у камина, молча смотрел на огонь, потягивая дорогое вино, и покачивал головой, словно до сих пор не веря в удачу. Время от времени ему приходилось сгонять своих сорванцов с дорогой мебели, чтобы, не дай бог, не попортили ее своими ногами.

Рафаэль наблюдал, как Маргарита и ее семейство наслаждаются неожиданным счастьем, и разрывался между той радостью, которую доставили ему удивление и восторг возлюбленной, и тяжелыми мыслями о Марии. Образ ее лица, искаженного болью, когда она застала их с Маргаритой в студии, никак не шел из головы. Он не хотел ее обижать, но, сам того не желая, нанес ей глубочайшую рану. Первым его побуждением было броситься за ней следом, но слова ее охранника заставили Рафаэля передумать. Он всегда считал, что Мария заслуживает лучшей участи, чем брачный союз без любви, задуманный дядюшкой исключительно из тщеславия.

Рафаэль откинулся в мягком кресле, скрестил ноги и стал наблюдать за Маргаритой в кругу ее семейства. Какая простота и легкость сквозят в их обращении друг с другом. Так бывает только между людьми, многое пережившими вместе. Внезапно он ощутил сильнейшую тоску по своей семье. Он так давно не сидел за семейным столом, не участвовал в шумных шутливых спорах, не слышал смеха детей и понятных немногим словечек, которые позволяют чувствовать себя сопричастным к переживаниям других людей.

Он вынул небольшую кожаную папку, в которой всегда носил при себе несколько листов бумаги и кусок голубого мелка, и стал набрасывать фрагменты развернувшейся перед ним сцены: торс Донато, полуобернувшегося на зов Летиции, юношеское лицо Джакопо, которое, несмотря на первые признаки мужественности, все еще было по-детски округлым. Вот представительный Франческо, патриарх семейства, с веселыми глазами и изогнутым в хмельном смешке ртом. На его лице безошибочно читалась вся его жизнь, годы тяжелого труда и лишений, перенесенные утраты и радости. Когда Рафаэль поймал и запечатлел на бумаге улыбку Маргариты, забавляющейся шалостями Маттео, он почувствовал, что у него все поплыло перед глазами. Он был очень удивлен, поняв, что виной тому не усталость, а слезы.

Все взрослые члены семейства выпили слишком много вина, чтобы идти домой, так что слуги развели семейство Луги по гостевым комнатам на втором этаже, а Рафаэль увлек Маргариту на третий этаж, где находились их покои. Пока они ужинали, Рафаэль приказал усыпать спальню лепестками белых роз и розмарином. Увидев это, Маргарита тихо вскрикнула и оперлась спиной о закрывшуюся за ними дверь.