Павел Верещагин - Год крысы

• Название: Год крысы
• Автор: Павел Верещагин
• Издательство: Лимбус Пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-8370-0576-3

Перед вами мудрый, увлекательный и на удивление светлый роман — история двух хороших людей, живущих в нашей фантастической действительности. Жителей одного города охватил азарт легкой наживы, в результате чего там чудовищным образом расплодились крысы, и город оказался на грани хаоса и биологической катастрофы. Но мир, как и всегда, спасают душевная чистота, духовная содержательность, любовь и самопожертвование, несмотря на то, что в наше время эти материи стали уделом редких чудаков.

---

«Да… Таких будет трудно разговорить. Но ничего! Главное, не сбиться с дружеского тона», — напомнил себе репортер.

— Мы с Митрофановым договорились о встрече. Две недели назад. А он на встречу не пришел и вообще исчез! В конторе о нем ничего не знают… И дома он уж две недели не показывался…

— А-а…

Журналист подождал немного, но продолжения не дождался.

— Не знаете, где он может быть?

— Не-а, — сказал Коробко. — Может, у бабы какой завис…

— А может в вытрезвитель загремел… — добавил Шарый.

— В вытрезвитель? На две недели? — в сомнении переспросил репортер.

Шарый пожал плечами. А может и не в вытрезвитель. Он за Митрофанова не в ответе.

«Странные какие-то, — сообразил репортер. — Вроде как тормознутые… Обкуренные, что ли?»

Он опять подождал некоторое время, не заговорят ли хозяева, но опять был вынужден начать сам:

— Митрофанов хотел передать мне какую-то важную информацию…

— Да? — равнодушно спросил Коробко.

— По поводу птиц…

— Каких птиц?

— Ворон…

— Каких еще ворон?

— Ну, ваших ворон! Тех, что живут на свалке!

«Может, им денег предложить? Митрофанов намекал что-то на деньги…»

— Вы не знаете, что он имел в виду?

— А что тут иметь в виду! Вороны у нас в последнее время большими стали, — заметил Шарый.

— Как это большими?

Репортер незаметно включил портативный диктофон, спрятанный в кармане.

— Большими! — Шарый как можно шире раскинул руки в стороны, оценил глазом получившееся расстояние и кивнул: никак не меньше!

— Да вы что! — оживился журналист. — Это что же, у вас поросята по небу летают?

Бульдозеристы скромно потупились. Поросята не поросята, но…

— А может быть, это не вороны? — спросил дотошный репортер.

— Как не вороны? Вороны! Просто раньше они нормальные были, а потом подросли…

— Так-так! Можно? — журналист достал репортерский блокнот и присел к столу между бульдозеристами. — Вы сами их видели?

— Кого?

— Гигантских ворон.

— Конечно! А что тут видеть? Когда дождя нет, они по свалке запросто гуляют, — обиженно сказал Коробко.

А Шарый добавил:

— Второго дня мы выставили кастрюлю со студнем на лесенку, чтоб остудилась — так они тут как тут!

— Что, съели?

— Нет. Унесли!

— Как унесли?

— А так! Подлетели две суки, хвать с двух сторон за ручки — и привет!

Журналист посмотрел на одного, потом на другого — не врут ли. Похоже, не врали. «Отличный материал! — подумал репортер. — Просто великолепный!»

— А что это у вас, мужики, варится? — журналист покосился на булькающую кастрюлю, втянул носом жирный воздух и поморщился. — Суп?

— Ага. Студень!

— И запах какой-то странный.

— Почему странный? — обиделся Шарый. — Нормальный запах!

— Баранина, что ли?

— Ага! Баранина! — дружно согласились бульдозеристы.

Репортер невнимательно кивнул, склонился к блокноту и продолжил что-то торопливо писать.

— А когда, по вашему мнению, это началось?

— Что?

— Ну, появились эти гигантские вороны?

— А кто его знает… Весной… Или осенью… — проговорил Коробко.

— Нет, они летом появились, — наморщив лоб, припомнил Шарый. — После того, как военные приезжали и травили газом расплодившихся крыс… На следующий день вороны со свалки, вроде как, пропали. А потом снова появились, но уже подросшие…

Журналист незаметно потрогал лежащий в кармане диктофон, пытаясь проверить, не остановился ли он, не дай Бог.

— Значит, после военных! Отлично! Это уже политикой попахивает!

Бульдозеристы не возражали. Политикой так политикой. Им все равно.

Журналист вдруг заволновался:

— А к вам, случайно, до меня никто не приходил?

— Кто приходил?

— Ну, из газеты какой-нибудь? Или с телевидения?

— Нет! Никто! — дружным хором отозвались бульдозеристы. Репортер пристально посмотрел в их исключительно честные глаза и не нашел там ничего подозрительного.

«О чем они все время думают? И смотрят как-то странно…»

В это время студень наконец с шумом закипел, и серая пена, приподнимая крышку, полезла на плитку.

Шарый поднялся, чтобы убавить огонь. При этом он едва не зацепил головой потолок.

— Какие вы однако… — заметил репортер, продолжая писать.

— Какие?

— Рослые!

— Сами не поймем. Раньше нормальные были. А теперь чего-то растем! — пошутил Коробко, показывая кисти рук, торчащие из рукавов ставшего тесным ватника.

— Растёте? И вы тоже? — недоуменно переспросил журналист. — А это когда началось? Тоже летом?

Бульдозеристы беспечно пожали плечами, но наблюдательный глаз без труда заметил бы, что они насторожились.

Журналист вздрогнул. Его глаза стали удивленными, потом подозрительными, потом очень подозрительными и в них отчетливо проступило выражение себе на уме.

В его голове деталь за деталью стремительно выстроились в одну цепь: крысы, военные, выпущенный газ, вороны, руки, торчащие из ватника, пропавший Митрофанов … Он незаметно огляделся вокруг: ворох одежды в углу, булькающая кастрюля на плите, кость, торчащая из-под крышки…

Работник пера оцепенел.

«Вот тебе бабушка и Юрьев день, — мысленно ахнул он. — Вот и сходил Вася за горячим материалом. Теперь, главное, спокойно. Главное, не терять самообладание».

На лице журналиста появилось безмятежное выражение. Не суетясь и не глядя на хозяев, он кивнул, показывая, что узнал все, что хотел, щелкнул ручкой, захлопнул блокнот и стал укладывать и то, и другое в карман.

— Из чего, говорите, у вас студень варится? — нарочито беспечным голосом спросил он. — Из баранины?

— Ага!

Журналист кивнул и поднялся. Четыре бульдозеристских глаза внимательно за ним следили.

— Ну, мужики, до свиданья…Спасибо вам за все…

Репортер сделал широкий шаг в сторону выхода, и Шарый, как-то странно поводя руками, сделал шаг в том же направлении. Нервы журналиста не выдержали, он с ревом бросился под руки бульдозериста, вышиб плечом дверь и скатился по лестнице. Шарый несколько раз цапнул воздух вокруг себя, и у него в руках оказался видавший виды шарфик репортера.

В бытовке воцарилась тишина. Скрипела на ржавых петлях распахнутая дверь. Неторопливо и нетрезво билась в засиженное стекло какая-то осоловевшая осенняя муха.

— Ты чего делаешь-то? Вообще опух? — лениво спросил Коробко.

Он недовольно посмотрел в окно на улепетывающего без оглядки репортера, красноречиво постучал костяшками пальцев по лбу и поднялся, чтобы закрыть дверь.

— А что такое? — огрызнулся Шарый.

— Что-что! Теперь он разнесет по всей округе, что у нас здесь нечисто. Нужно было своего держаться — знать не знаем, ведать не ведаем. А ты его хватать вздумал…

— А что он, падла, мозг точит? — злобно косясь на шарфик, зажатый в непослушных пальцах, спросил Шарый. — «Кто? Да где? Митрофанов, Митрофанов!» Нет среди нас Митрофанова! Был, да весь вышел…

Коробко осуждающе покачал головой:

— Ну, так нельзя, братан! Ты уж вообще страх потерял. Сначала участковый, потом Митрофанов, третьего дня эта… журналистка с радио. Попалимся! Гадом буду, попалимся. Да и холодильник не закрывается. Вот что теперь прикажешь с ними со всеми делать?

— Что-что?! Да ничего! Суп варить! Студень!

В этом месте деликатный автор, пожалуй, оставит своих героев, предоставляя им возможность самим решить свалившиеся на них досадливые проблемы.

* * *

Промозглая неуютная ночь воцарялась на улицах гигантского города — ноябрьская ночь, бесснежная и холодная, предвестница зимних вьюг и морозов.

Беспокойно ворочались в своих постелях Леха Куманьков, по кличке Бэха, и друг его детства Семен Семеныч, траурный помощник губернатора и молодой начальник санэпидемслужбы. Похрапывал во сне ушедший на покой Папа. С открытыми глазами, как удав, спал Торба. Беспокойно бормотал что-то во сне мятежный Оккервиль. В далеком Лелятине спали, крепко обнявшись, Ксюша и Матросов. Сну, пришедшему из далекого детства, счастливо улыбалась беспамятная Тося.

А Земля между тем неумолимо и неспешно плыла по своей звездной орбите — как делала это в прошлом году и в прошлом столетии, как делала миллионы и миллиарды лет назад. Земля плыла по орбите, для того чтобы в правильное время, не раньше и не позже, повернуться к Солнцу нужной стороной и дать светилу растопить снег и прогреть почву, выгнать из чернозема молодые побеги и заставить верещать птиц, дать старт брачным играм животных и позволить появиться на свет новому потомству.

Земля плыла по своей орбите, чтобы в положенное время в разных ее уголках наступила весна, а за ней лето. И чтобы потом все могло начаться снова и снова.