Михаил Веллер - Современная русская литература

• Название: Современная русская литература
• Автор: Михаил Веллер
• Жанр: Очерки

«…Говоря о сегодняшней русской литературе, нужно, во-первых, прикинуть и определить, с чего она началась. Потому что в перестроечный период это была еще не сегодняшняя русская литература. Перестроечный период характеризовался тем, что вытащили все из закромов, из всех амбаров и сусеков – и стали гнать: мемуары белогвардейцев, лагерные воспоминания, всю «чернуху», весь модернизм, не похожий на социалистический реализм, который единственно раньше допускался…»

---

Михаил Веллер Современная русская литература Лекция, прочитанная в университете Пекина, Китай, в 2006 г.

Итак. Говоря о сегодняшней русской литературе, нужно, во-первых, прикинуть и определить, с чего она началась. Потому что в перестроечный период это была еще не сегодняшняя русская литература. Перестроечный период характеризовался тем, что вытащили все из закромов, из всех амбаров и сусеков – и стали гнать: мемуары белогвардейцев, лагерные воспоминания, всю «чернуху», весь модернизм, не похожий на социалистический реализм, который единственно раньше допускался.

И в это время были гигантские, небывалые в мировой истории тиражи газет, а главное – толстых журналов: «Новый мир» – 2 миллиона, «Знамя» – 1 миллион, «Юность» – 5 миллионов. Это было просто что-то совершенно небывалое.

В это время стали падать и исчезать некоторые авторитеты. Потому что, скажем. Говорили все за десять, за пятнадцать лет до этого: какой прекрасный писатель Валентин Распутин. Какая замечательная повесть «Живи и помни»! Валентин Распутин высказал неполностью демократические западно-свободолюбивые взгляды – и был немножечко отодвинут, и стали о нем говорить меньше. Бондарев, который официально – главный писатель о войне («Горячий снег» и т. д.), тоже получил наклейку реакционера.

Оно не все было так гладко! Демократы, которых так долго топтали, ревниво вышли в первые ряды. А «деревенщики» и народники наоборот, потеснились. А вытащили товарищей Гроссмана, Зайцева, Ремизова, Пильняка. Ну, Александр Исаевич Солженицын – это был просто гигант, утес, глыба, матерый человечище: кого рядом поставить? Он бы и не позволил никого рядом поставить.

А потом случился 91-й год с распадом Советского Союза. А где нет Советского Союза – там естественным порядком нет и советской литературы.

Это бы еще полбеды. Вместе с советской литературой, совершенно все ухнуло вместе с этой надстройкой, ухнул базис. У граждан исчезли деньги…

Это была знаменитая монетарная реформа, которая связывается в основном с именем Гайдара. Реформа Гайдара очень сильно, просто-таки колхозным комбайном, подкосила советско-русскую литературу. Потому что произошло страшное: не до жиру – быть бы живу.

В течение 92 года тиражи толстых журналов упали раз где-нибудь в 15. Пройдет еще пара лет – и они упадут в 100, в 200 раз! Журнал «Юность» (5 миллионов экземпляров!) – вообще исчезнет. Журнал «Новый мир» (2 миллиона экземпляров!) – будет натягивать тысяч 6–7. А остальные еще немножко поменьше. Толстые журналы превратятся в какие-то виртуальные издания, которые вроде бы есть – а вроде бы нет.

Но самый страшный удар получили маститые советские писатели, которые стали просто русскими писателями. Потому что накрылись сами издательства. Издательства перестали получать бесконечные государственные деньги и верстать планы на 5–7 лет вперед. Это называлось хозрасчет. Это называлось рынок. Рыночная экономика: давай, своди концы с концами. Вот, значит, советские издатели держали в руках свои концы, и свести их не могли никак. Потому что не получалось ничего. Потому что раньше книги маститых могли издаваться гигантскими тиражами – а потом уходить в макулатуру, это никак никого не волновало. Но сейчас их невозможно было продать – а следовательно, не на что было жить.

И когда лауреат Ленинской премии, Герой социалистического труда, знатный поэт Советского Союза Егор Исаев обнаруживает, что ему не на что жить: потому что сбережения сгорели и превратились в какие-то ничтожные деньги на килограмм колбасы, а печатать никто не собирается; а гонорары близки к астрономическому нулю, вот к холоду Мирового пространства. Егор стал на своей дачке под Москвой просто разводить курей, пытаясь прожить этим. И больше он стихов не писал. Можно по-разному относиться к его поэтическому таланту. Может быть, ему лучше было с молодости сделаться знатным советским куроводом. Но так или иначе, его судьбу разделили решительно многие.

И вот здесь и стала возникать, на этих обломках, на этом пепелище, современная русская литература.

Некоторые высказывают точку зрения, что Россия – родина африканского слона. Но серьезные биологи думают об этом немного иначе. Значит. Сначала была древняя египетская литература. Литература Двуречья. Литература индийская, литература древнегреческая, древнееврейская, древнеперсидская, древнеримская. Потом стала возникать литература Средневековья. И тогда, когда у них там было уже среднее Средневековье, идущее в сторону позднего Средневековья, у нас написали, значит, «Слово о полку Игореве».

Вот и сейчас. До того, как стало появляться что-то свое, отечественное, издатели – новые, молодые, коммерческие – забивали все дыры совершенно простыми вещами. Раньше американские «дюдики» было нельзя; американские триллеры, в общем, было нельзя; американская фантастика в очень ограниченных количествах. И вот тут-то все это пошло в неограниченных количествах. И тогда мы узнали, что такое Рекс Стаут и Дэшил Хэммет. Ну, Чейза издавали уже давно, правда он не американец, а англичанин, но не важно… У нас шел вал исключительно американской переводной литературы по разрядам: триллер, детектив, фантастика.

И когда русские писатели приходили в издательство и говорили: ну ребята, а может, мы тоже что-нибудь?.. ну, чтобы напечатать? – издатели говорили: а вы знаете… вы вот напишите что-нибудь такое, ну, якобы американское – и тогда мы это издадим! Ну, потому что вас никто не купит. Знаете, как всегда: народ – он дурак, читатель – дурак, ну что мы можем поделать? нам же тоже надо детей кормить. Так что – пишите американское!

И действительно, ряд писателей написал что-то такое псевдоамериканское…

И должен вам сказать, это просто получилось, просто случилось так, что в чем-то в юмористическом смысле меня всегда привлекал один из совершенно второразрядных, второго ряда героев «Войны и мира», полковник Берг, за которого потом вышла замуж Вера Ростова. Берг по любому поводу радостно и озабоченно говорил: «Вот я вам про себя расскажу»… Так вот. Получилось так, что в 1993 году, когда везде стояли разбитые телефонные будки с вырванными трубками, когда грязь была на улицах, когда вдоль улиц стояли самодельные фанерные лотки, где торговали водкой, – если бы ее американцы когда-то разбрызгивали над Вьетнамом, то они бы выиграли войну, но, правда, были бы судимы за геноцид, – и продавали зубные щетки, зубную пасту, какие-то удивительные вещи. И вот в этом 1993 году так, повторяюсь, случилось, я кончил книжку «Легенды Невского проспекта», которую писал около 2 лет.

Поскольку я всегда имел в характере перпендикуляр, и мне с детства легла на душу старая латиноамериканская пословица: «Если тебе дадут линованную бумагу – пиши поперек», – то в озверении от всего этого вала чернухи и безнадежности мне захотелось написать вещи, облегченные для чтения, смешные, радостные, веселые, забавные, увлекательные, – а кроме того, было жаль уходящую натуру, вот этот вот Советский Союз, который был – и развалился и исчезает сейчас на глазах. (Да: это тяжелый вздох…)

Значит. Когда я окончил «Легенды Невского проспекта», я пошел по издательствам. В издательствах мне говорили то, что вы услышали две минуты назад. Что если б я написал что-то американское, что если бы это был триллер, что никто не интересуется современной русской литературой, а уж хорошей вообще не интересуются. Мне отливали ведра комплиментов и говорили, что именно поэтому у меня все и не пройдет. И приводили в пример ряд других русских писателей, которые точно так же ходили по издательствам, и тоже говорили, что купит народ книги у них, а вот им тоже дали от ворот поворот, потому что не купят.

В результате, выбив из одной милой организации грант в 500 долларов, я издал эти самые «Легенды Невского проспекта» тиражом 500 штук, и приехал в 93-м на Московскую книжную выставку-ярмарку, уверенный, что вот сейчас я раздам двумстам издателям двести экземпляров, а всю осень буду заниматься просто отсортировыванием предложений и выберу из них лучшее. Предложений было примерно ноль целых пять десятых. Издательство «Вагриус» сказало, что оно заинтересовалось, но хотело бы составить сборник из самых разных моих вещей. Но все-таки мы заключили договор с «Вагриусом».

И тут один мой знакомый, когда-то писатель-фантаст, который пристроился редактором в одно коммерческое издательство, издающее книги типа «Крутой малыш катался с горки», «Кровавая жатва», «Громящий кулак», «Возвращение безумного Бешеного» и т. д., звонит мне и говорит: «Слушай, у тебя была ж такая книжка про Звягина, который не то доктор, не то майор. Я здесь поговорил, да, (он в общем нормальный пацан – издатель, ему 25 лет, он челноком был, сникерсами торговал), может подъедешь, и мы, вот, поговорим».

Мы поговорили. Издатель настаивал на том, чтобы это издавалось как-нибудь круто, вот не как было изначально: «Дайте рецепт, доктор». Что значит доктор? Он майором был? Был. Вот пускай называется «Крутой майор» или «Приключения крутого майора». Ну страшное такое название. «Матросский летучий смертельный международный отряд убойного гнева», как издевался когда-то пролетарский писатель Лавренев.