Элли Каунди - Воссоединенные

• Название: Воссоединенные
• Автор: Элли Каунди
• Жанр: Любовно-фантастические романы

После ухода из Общества и отчаянных поисков, Кассия и Кай нашли то, что искали, но цена была слишком высока, они вновь потеряли друг друга: Кассия направлена в Общество, в то время как Кай остался вне его. Но нет ничего невозможного, и скоро завеса падет, и вещи вновь изменят свой ход.

В заключительной части трилогии Кассия будет проходить через все трудности сложной жизни, что ограничивает ее, она будет искать свободу, о которой даже не смела мечтать, и любовь, без которой она не сможет жить.

---

***

Я пялюсь в потолок комнаты отдыха и прислушиваюсь к дыханию спящих. Где-то за стенами работает Лей. Я рад, что теперь и она член Восстания: Она хорошо позаботится о неподвижных. Я удивляюсь, почему она раньше не присоединилась к повстанцам. Возможно, она просто ничего не знала об этом. В конце концов, о Восстании не говорили в открытую.

Я уверен, что Таннер участвует в Восстании. Как и я, он должен был определить, что присоединиться к Восстанию — это наша обязанность, в ту же минуту, как только услышал об этом. У него тоже есть иммунитет к таблеткам, и он прекрасно подходит на роль повстанца.

Я никогда не узнаю, почему Кай не захотел участвовать в Восстании сразу, когда нас впервые спросили об этом. Восстание могло бы помочь ему, но он не согласился и не рассказал мне, почему.

Кассия. Даже до того, как она решилась сбежать в Отдаленные провинции в поисках Кая, было понятно, что она способна на великие поступки. Как в тот день у бассейна, когда она, наконец, решила, что готова прыгнуть: Она плюхнулась в воду, даже не оглядываясь. Поэтому мне не следовало удивляться тому, что она влюбилась в Кая, — ведь я мечтал, чтобы именно так она влюбилась и в меня: без оглядки.

Только однажды я поддался искушению выйти из рядов повстанцев — когда мы с Кассией узнали, что обручены. Тогда, в течение нескольких месяцев, я играл на оба лагеря: делал то, что велело Восстание, и в то же время вел себя, как гражданин Общества, оставаясь, таким образом, обрученным с Кассией. Но очень скоро я осознал — я желал, чтобы Кассия выбрала меня. В некоторой степени, наше Обручение стало большим доводом против меня. Как она предполагала влюбиться в меня сама, если это приказало ей сделать Общество?

Как только Кассия поведала мне, что запала на Кая, я понял: если он пропадет, она пойдет за ним. Она бы прыгнула. Не сложно было догадаться, что Каю не позволят вечно жить в Кленовом городке, и куда бы его ни отправили — там будет опасно.

Мне пришлось дать ей что-нибудь в дорогу: что-то, что помогло бы ей и напоминало обо мне.

Поэтому я распечатал картину через порт и вышел во двор, чтобы нарвать лепестки роз. Но эти две вещи должны были напоминать ей о прошлом. Я решил, что этого недостаточно. Я хотел дать ей нечто, что помогло бы ей в будущем и заставило думать обо мне.

Была некая ирония в том, что именно Кай рассказал мне об архивистах. Без него я не смог бы узнать, как проводить сделки. И все, что мне пришлось дать архивистам, — это серебряная коробочка с моего банкета Обручения. А взамен мне дали бумагу, распечатанную с их порта, на которой содержалась вся информация с моей официальной микрокарты Обручения, с несколькими изменениями и добавлениями.

Любимый цвет: красный.

Имеет секрет, который расскажет, когда увидит свою Пару снова.

Это было самой легкой частью. Сложнее было раздобыть таблетки. Я не до конца понял, о чем меня попросили архивисты, когда я согласился на сделку.

Но, видимо, это того стоило. Синие таблетки охраняли Кассию от опасности. Она так и сказала мне, глядя в порт: Есть кое-что значимое в этом синем цвете.

Я перекатываюсь на бок и смотрю в стену.

В тот вечер банкета, когда мы с родителями и братом стояли на остановке и ждали аэропоезд, я надеялся, что Кассия сядет на тот же самый рейс. Мы могли бы в последний раз вместе прокатиться до Сити, прежде чем все изменится. И вот она поднялась по ступенькам, придерживая подол своего зеленого платья. Сначала я увидел ее макушку, затем плечи и зеленый шелк на коже, и, наконец, она подняла голову, и я увидел ее глаза.

Я знал ее тогда, и я знаю, какая она сейчас. Я почти уверен в этом.

Глава 10. Кассия

Я спешу по краю белого заграждения, протянувшегося вдоль музея. Перед тем, как Восстание заколотило окна музея, можно было увидеть звезды и разбросанное битое стекло. Люди пытались прорваться внутрь той ночью, когда мы впервые услышали голос Лоцмана. Я не знаю, что они надеялись украсть. Большинство из нас давно поняли, что в музее не хранится ничего ценного. За исключением архивистов, конечно, но те всегда знают, когда приходит время скрыться.

На протяжении нескольких недель после того, как Восстание пришло к власти, у нас появилось чего-то больше и чего-то меньше, чем раньше.

Каждый день я возвращаюсь домой позже обычного, потому что всегда после работы бегу совершать сделки.

Хотя офицер Восстания мог бы сказать мне, чтобы я не задерживалась, он или она не будет обвинять меня или предупреждать о неправомерности моих действий, так что у меня гораздо больше свободы, чем раньше. И еще мы больше знаем о чуме и о Восстании. Руководство повстанцев объяснило, что некоторым людям с самого рождения привили иммунитет против чумы и красных таблеток. Это, в свою очередь, объясняет способность Кая и Ксандера помнить все, несмотря на прием красной таблетки. Это также означает, что давным-давно Восстание не выбирало меня.

И теперь у нас гораздо меньше уверенности. Что же будет дальше?

Лоцман говорит, что Восстание спасет всех нас, но для этого мы также должны помочь. Никаких перемещений по стране — мы должны стараться остановить распространение чумы и расходовать ресурсы на лечение тех, кто болен. Остановить чуму, говорит Лоцман, это самое главное, — тогда мы действительно сможем начать жизнь с чистого листа. У меня есть иммунитет против чумы, как и у большинства в Восстании, и в ближайшее время, так или иначе, мы будем в безопасности. Тогда, обещает Лоцман, мы действительно сможем изменять положение вещей.

Когда Лоцман говорит с нами, его голос все так же великолепен, как и в первый день; а сейчас, когда мы к тому же можем его лицезреть, нет сил оторваться от его синих глаз и той веры, которую они излучают.

«Восстание, — говорит он, — для каждого», и я уверена, что именно так он и думает.

Я знаю, что с моей семьей все в порядке. Я разговаривала с ними несколько раз через порт. Брэм заболел чумой в самом начале, но он выздоровел, как и обещало Восстание, а мои родители были помещены на карантин и привиты. Но я не могу спросить у Брэма, каково чувствовать себя больным — мы по-прежнему общаемся осмотрительно. Мы улыбаемся и говорим не более того, что говорили при Обществе. Мы не до конца уверены, подслушивают нас или нет.

Я не хочу общаться, если хоть кто-то посторонний слушает.

Восстание только помогает установить связь с близкими родственниками. Согласно законам Восстания, Обручения слишком молодых людей более не существует, и у Восстания нет времени выискивать пару для каждого. — Предпочитаете ли вы, — спрашивает Лоцман, — тратить время, налаживая отношения? Или нам, прежде всего, следует расходовать ресурсы, спасая людей?

Так что мне не удалось спросить Ксандера про его секрет, упомянутый на тех бумажках, что я читала в Каньоне. Иногда мне кажется, что я разгадала его секрет, что это так же просто, как его пребывание в Восстании. Но в другие моменты я не так уверена.

Легко представить себе, что чувствуют люди, когда Ксандер приходит им на помощь. Он принуждает себя слушать их жалобы. Берет их руки в свои. Разговаривает искренне и мягко, точно так же, как это было в моем сне в ущелье, когда он побудил меня открыть глаза. Пациенты просто обязаны чувствовать себя лучше, лишь увидев его.

Я послала сообщения Каю и Ксандеру после нашествия чумы, сообщая им, что со мной все в порядке. После того, как вор стащил мои бумаги, эти послания стоили дороже, чем я могла позволить себе, но мне пришлось отправить их. Я не хотела, чтобы обо мне беспокоились.

Ответ я не получила до сих пор. Ни единого слова, написанного на бумаге или напечатанного. И я так же не получила ни стих «Недосягаем ты, но я...», ни микрокарту дедушки. Слишком долго.

Иногда я думаю, что микрокарта находится в руках торговца, слегшего от болезни в отдаленном месте; тогда она потеряна навсегда. Потому что Брэм отправлял ее мне, я верю в это.

Когда я работала в провинции Тана, до побега в Каньон, именно Брэм отправил мне сообщение насчет микрокарты и вызвал во мне желание взглянуть на нее снова. В своем послании Брэм описал, что он увидел на той микрокарте:

В самом конце списка информация о любимых воспоминаниях дедушки: по одному о каждом из нас. Его воспоминание обо мне: когда я произнес свое первое в жизни слово — «еще». А о тебе: то, что он называл «день красного сада».

Еще в Тане я убедила себя, что дедушка немного ошибся — он, наверное, имел в виду «дни красного сада», во множественном числе. Те дни весны, лета и осени, когда мы сидели во дворе его дома и беседовали.

Но позже я выяснила, что дело обстоит иначе. Ведь дедушка был умным и осторожным. Если он внес в список день красного сада, в единственном числе, как его любимое воспоминание обо мне, значит, он имел в виду один конкретный день. И я не могу его вспомнить.