Дмитрий Де-Спиллер - Поющие скалы (сборник)

• Название: Поющие скалы (сборник)
• Автор: Дмитрий Де-Спиллер
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1981

Сборник научно-фантастических рассказов о путешествиях на другие планеты, о дальних звездных маршрутах и капитанах галактических трасс, о научных открытиях и исполнении мечты.

---

Сначала космонавты решили было идти туда и попытаться проникнуть в замурованный шлюп. Но потом Зенину пришло в голову, что это небезопасно. По его мнению, морщинистые валы могли оказаться местными животными, способными, быть может, уничтожить и космонавтов и звездолет ударами своих исполинских тел. Поэтому надо поскорее возвращаться на корабль и стартовать, а обследование планеты можно продолжать и с воздуха. Гирин согласился с этими доводами. Космонавты в три приема перенесли останки Ульдструга на звездолет, потом включили пружины кинетационного старта.

* * *

В то время как корабельные роторы раскручивались силой монополитовых пружин, Гирин и Зенин обсуждали случившееся. Сперва они говорили о погибшем Ульдструге, которого оба искренне любили, потом о морщинистых валах, причем Зенин высказал предположение, что валы намеренно принимают вид базальта, чтобы их не рубили своими ломами пружинчатые рудокопы — собиратели монополитов.

— Эти трубчатые камни были, я уверен, выломаны из валов. Потому что валы, на свою беду, состоят из монополитовых веществ, — вслух рассуждал Зенин. — Ты представляешь, как работают рудокопы Телятникова?

— Там, я учил, используется какой-то хватательно-рекурсивный алгоритм на оптически-атомарных выбрасываниях. Кажется, довольно сложный.

— Да что ты! Алгоритм наипростейший. Рудокоп хватает кусок грунта, запоминает его внешний вид и исследует этот кусок в кинетационном поле. Если минерал оказывается монополитом, он хранится. В противном случае он выбрасывается, а следующим берется кусок, непохожий на все прежде выброшенные. Вот и все. У этих рудокопов есть на маковке фонарь. Но на этой планете благодаря северным сияниям он оказался лишним.

И вот эти рудокопы стали долбить ломами валы, а те потом приноровились обманывать рудокопов. Валы каким-то чудом меняют цвет и принимают вид грунта. Они оплели собой корабль с шестью рудокопами, заперли их и тем самым обезвредили.

— А как ты думаешь, не нарочно ли они сбросили двух роботов с обрыва?

— Нет, то была просто предсмертная судорога вала, ничего больше. Ульдструг причинил, должно быть, ему страшную боль. Это существо могло погибнуть просто от боли.

Гирин резко повернулся и встал.

— Смотри, как мы странно ошиблись, — сказал он в напряженном раздумье. — Сперва мы бесчувственных роботов посчитали за чувствующие существа, и, наоборот, существо, способное чувствовать боль, мы сочли бесчувственным. Скажи, а не заблуждаемся ли мы насчет Ульдструга?

— Ты о чем?

— Что он действительно что-то чувствовал, что он не был бесчувственной куклой.

— Не понимаю тебя. Ведь теория автоматов доказала…

— А я нисколько не хуже тебя в ней разбираюсь…

— Очень может быть. Но ею доказано, что нет контролируемого эффекта, который бы демонстрировал рaзницу в поведении человека и автомата.

— Вот именно! А я говорю о неконтролируемом эффекте. Допустим, Ульдструг кричал от боли. Но откуда мне знать, что он действительно тогда чувствовал боль? Я могу в это верить. Но проверить, что он способен чувствовать настоящую боль, — это принципиально невозможно.

— Хорошо. Но тогда никакие вообще действия еще не доказывают существования внутреннего мира.

— Именно это я и говорю.

— Но тогда позволь тебя спросить, ты веришь, что я — Зенин Всеволод Иванович — испытываю чувства?

— Это другое дело!

— Почему же?

— Потому что здесь важно, кроме твоего поведении, просто то, что у тебя тоже были отец и мать, что ты часть человечества. Вообще, что ты существо такое же как я (а про себя я знаю, что испытываю чувства). Но что Ульдструг что-то чувствовал, в этом, я даже очень вправе сомневаться, хотя говорил с ним как с равным. И заметь, между прочим, что конструкторы Ульдструга никогда даже и не стремились к тому, чтобы он что-то чувствовал. Совершенно непонятно, как к этому подступиться. Они стремились к другому, чтобы Ульдструг функционально сходствовал с человеком. Например, чтоб он остроумно беседовал. Если при этом в нем вправду возникает мир ощущений (чего я не стану догматически отрицать), то это побочный эффект. Эффект, конструкторами не предусмотренный. Ты понимаешь? Кукле с закрывающимися глазами ведь не непременно хочется спать, когда под действием грузиков у нее закрываются глаза?

— Но, может быть, мир ощущений обязательно возникает во всякой сложной кибернетической системе?

— Рад от тебя это услышать! Ты сейчас занял по этому вопросу некоторую точку зрения. А обычно по нему никакой вообще точки зрения не занимают. Самая обычная и несокрушимая здесь позиция — это всепобеждающее отсутствие какой бы то ни было позиции! И очень возможно, что ты прав. Но тут есть трудности. Представь, что некоторая система должна почувствовать зубную боль. А мы построим ей изоморфную систему из людей. То есть пусть каждый человек выполняет ту же функцию, что и простейший элемент системы, скажем транзистор. Расставим этих людей на огромном стадионе и спросим себя: кто же чувствует зубную боль, если у всех у них здоровые зубы?

— Вся совокупность людей в целом. Система, состоящая из людей.

— Очень возможно, но как-то не слишком понятно.

— В чем-то ты, пожалуй, прав… Однако подожди, нам пора уже стартовать, — сказал Зенин, поглядывая на приборную панель. Там уже замигала сигнальная лампочка.

Звездолетчики стали у штурвала и, повернув его, заставили корабль подняться.

На высоте четырехсот метров Зенин отключил астронавигатор и направил корабль к далекой горной гряде.

Минут через десять между гор выглянуло рдяное пятно, которое, приблизясь, стало похоже на исполинское гнездо, свитое из красных нитей. В нем лежал огромный ворох остистых хлопьев, напоминавших стеклянную вату. Вскоре стало видно, что красные нити в свертке, похожем на гнездо, являются морщинистыми валами (такими же, как вал, раздавивший Ульдструга). Сотнями змеек разбегались они от гнезда по всем направлениям и терялись в горах. Корабль, однако, не мог остановиться по причине недостаточного разгона роторов, и пришлось пролететь мимо, лишь снизившись немного для киносъемок. Через полчаса последние пурпурные змейки исчезли за горами.

Под кораблем простиралась теперь скалистая местность, пересеченная ущельями. В них трепетало подчас какое-то мерцание. Теперь корабль уже мог маневрировать. Звездолетчики подлетели к широкому разлому, снизились и повели корабль между его берегами. На экранах обозначилось ребристое дно ущелья. По нему вдруг скользнул переливчатый блеск, и тотчас показались голые жемчужные островки, слившиеся затем в извилистую полосу. За поворотом она выкруглилась в жемчужно мерцающий морщинистый вал. Зенин снова включил кинокамеры.

Ущелье мало-помалу расширилось и вышло на равнину. Здесь, между холмов, показалось что-то кипучее, похожее на белый фонтан. Звездолетчики взлетели над плоскогорьем, и из-за группы холмов выплыл сверток морщинистых валов, такой же, как недавно виденный ими, но теперь валы в нем были не мертвые — красные, а живые — жемчужно-радужные. Над свертком валов трепетал, взметывался вверх и повертывался огромный иглистый ком в виде опрокинутого конуса. Он едва касался дна своими белыми иглами. При каждом его повороте по валам струились радужные переливы.

Зенин навел на трепещущий ком телескоп и повел киносъемку при наибыстрейшем вращении голографической ленты. Одновременно он перевел штурвал «на снижение».

Вдруг сильный толчок сшиб звездолетчиков с ног и чугунная сила приковала их к ковру. Дышать стало трудно, руки и ноги страшно отяжелели, перед глазами поплыли круги. Так продолжалось примерно четверть часа. За это время северное сияние погасло, и в корабле потемнело. Теперь одни звезды освещали каюту.

Когда Зенин и Гирин, казалось, теряли уже сознание, действие непонятной силы вдруг прекратилось. Тогда они поднялись с ковра, подошли шатаясь к иллюминатору и опустились в кресла.

* * *

Они увидели планету в облике огромного диска, радужно поблескивающего в звездном небе. Размеры диска постепенно уменьшались, ибо планета удалялась от корабля и, несомненно, со значительным ускорением. Зенин и Гирин решили планету не догонять (что оказалось бы нелегким делом) и вообще дальше не лететь, а возвращаться на Землю. Уже добытые сведения с лихвой вознаграждали путешествие. Космонавты определили свое местонахождение и направили корабль назад по силовой линии мирового кинетационного поля, проходящей вблизи солнечной системы. Потом они уснули под перезвон музыкальных усыпителей и проспали до наступления искусственного утра. Утром, после завтрака, между космонавтами завязался разговор.

— Я полагаю, — произнес Зенин, чертя ложкой в воздухе круги, — что по тем существам…