Самуил Шатров - Кое-что о Васюковых

• Название: Кое-что о Васюковых
• Автор: Самуил Шатров
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Современная проза
• Год: 1957

Сатирические рассказы Михаила Шатрова, относятся к концу 50-х, началу 60-х годов 20 века. Это портрет эпохи хрущевской "оттепели" с точки зрения правящих кругов.

---

Вика чуть со стула не упала. Для нее это был страшный моральный удар…

— М-да, это в высшей степени поучительная история, — сказал дядя. — Видно, кадры сотенных в ваших театральных очередях сильно засорены.

— Не надо шутить, — сказала мама. — Над чувствами не шутят.

— Хорошо, давайте без шуток, — сказал дядя. — Пойдём в театр. Откроем наш театральный сезон. Кто может достать билеты?

— В воскресенье утром идет «Леди Макбет», — вспомнила мама.

— Я за леди! — сказал дядя, вынимая бумажник.

Мама взяла у него деньги на трд билета и сказала:

— Не надо тебе на нас так тратиться.

— Ничего, — отозвался папа. — Он зажиточный. Он набит деньгами, как сберкасса в дни получки. Пусть наш карагандинец малость порастрясет свою кубышку.

— Мне бы хотелось, чтобы и Петя посмотрел этот спектакль, — сказала мама. — Он многое не поймет. Не беда. Пусть хоть краешком своей детской души прикоснется к Шекспиру.

— Пусть прикоснется, — разрешил папа.

Дядя Коля дал еще пятнадцать рублей, и мама пошла в театральную кассу. Она купила четыре билета. Она сказала, что, если я буду плохо вести себя, мой билет отдадут нашему соседу старику Бедросову. Но я вел себя хорошо. Я не хныкал, не ныл, не играл в футбол, не смотрел телевизор, не канючил денег на мороженое, не молол всякую чепуху, не хватал при гостях печенье, будто я вижу его в первый раз в жизни и будто дома меня не кормят, не ковырял в носу, готовил уроки и мыл уши. Я так хорошо вел себя, что просто не знаю, как выжил в эти дни…

В воскресенье мы поздно позавтракали, чтобы не хотелось кушать в театре. Мы долго одевались. Мама надела фиолетовое платье с черной бархатной розой на груди и старые красные туфли. Новые лакированные туфли она завернула в газету и отдала их папе.

В одиннадцать часов мы вышли из дому, и мама громко сказала старику Бедросову:

— Если нас будут спрашивать, скажите, что мы смотрим «Леди Макбет».

Мы пришли в Teafp вовремя. Папа отдал гардеробщику свою фетровую шляпу. Мама вынула из газеты новые лакированные туфли. Она никак не могла их надеть. Она долго прыгала на одной ноге — они не налезали. Папа начал давать советы: надо дать ноге остыть, снять чулок, сбегать домой за рожком. Мама молчала. Она не любит, когда ей дают слишком много советов.

— Туфли надо смазывать рыбьим жиром, — советовал папа. — От жира мездра не сохнет.

— Какая еще мездра? — рассердилась мама. — Ты бы лучше поддержал меня, я не могу все время стоять на одной ноге, как Уланова!

Папа помог маме, и она затолкала ноги в туфли. Тут раздался звонок, и мы побежали в зал.

После первого действия мама взяла под руки дядю Колю и папу, и мы начали гулять по фойе.

— Как вам понравился артист Кубацкий? — спросила мама.

— Крепкий артист, — ответил папа. Он доносит образ, — не правда ли?

— Доносит.

— А Милозванова?

— Тоже крепкая артистка.

— А Курочкина? Она, по-моему, немного не доносит?

— Доносит, — сказал папа. — Она крепкая артистка.

Так мы перебрали всех артистов, и потом мама сказала, что театр облагораживает человека, что только в театре она забывает про разные неприятности, склоки и хамство, которых еще так много на свете.

— Да, на свете хамства видимо-невидимо, — сказал папа.

После второго действия дядя Коля повел нас в буфет и купил всем по два пирожных и шипучку. Мы опять начали говорить про артистов.

— По-моему, — сказал я, — они хорошо доносят…' Дядя Коля подмигнул мне, мама рассердилась, а папа сказал:

— Твое дело — помалкивать в тряпочку. Искусствоведа из тебя все равно не получится.,

Я замолчал. Мы покушали и пошли в зал. Когда мама села на место, она сказала:

— Театр — это для меня интеллектуальный праздник.

— Ну, насчет праздника ты загибаешь, — ответил папа.

— А я говорю — праздник!

Они немного поспорили. Я боялся спросить, что это за праздник и почему он только для мамы.

Мы сидели тихо и смотрели на сцену, пока папа не заволновался. Он начал спрашивать — скоро ли конец? Он хотел первым попасть на вешалку, чтобы взять шляпу и туфли. Он сидел как на иголках, и дядя Коля и соседи шикали на него. Папа на минуту успокаивался, а потом опять начинал ерзать. Перед самым концом он не выдержал и побежал к выходу, зажав в руках номерок. Он бежал согнувшись, будто ему стреляли в спину из рогатки. Мы же обождали, когда кончится действие. И когда оно кончилось, мама взяла дядю Колю под руку, и мы протолкались к сцене. Мы долго хлопали артистам, потом пошли к папе.

— Замечательный спектакль! — сказала громко мама, подходя к вешалке, где стоял папа. — Для интеллигентного человека такой спектакль интеллектуальный праздник.

— Опять праздник, — рассердился папа. — На этом празднике мы, кажется, потеряли пару туфель.

— Каких туфель? — удивилась мама.

— Нет твоих красных туфель, которые мы отдали на хранение.

— Как же они могли пропасть?

— А ты спроси у него, — показал папа на гардеробщика.

— Как вам это нравится? — сказала мама опять громко. — Я нахожусь под впечатлением разных образов, которые до нас так хорошо донесли артисты, и вдруг мне преподносят такую пилюлю.

— Гражданочка, ради бога, не волнуйтесь, — попросил гардеробщик. — Найдутся ваши туфельки. Я немного разгружусь, и вы получите их в целости и сохранности.

— Сеня, каким ты был в очереди? — спросила мама.

— Пятым, — ответил папа.

— Так почему же я должна ждать, пока все оденутся? Что это за порядки? Пусть выдаем вещи в порядке очереди!

— У них здесь какая-то лавочка, — ответил папа.

— Обиднее всего, — сказала мама, — что у меня из-за их головотяпства начинают стираться все образы и пропадать впечатление от спектакля…

— Правильно, — согласился папа. — Не успеешь продумать пьесу, как тебе уже подсовывают свинью.

— Товарищи, — жалобным голосом сказал гардеробщик. — Извините нас великодушно. Мы, наверно, по ошибке положили ваши туфельки в другое гнездо. Мы их сразу найдем, как только разгрузим гардероб.

— А если их уже кто-нибудь взял? — спросила мама.

— Да кто польстится на старый туфель?

— Старый, — передразнил папа. — Он знает, какие у нас были туфли. Он покупал!

— Сеня, потребуй жалобную книгу, — сказала мама.

— Дайте жалобную-книгу! — крикнул папа.

— У нас нет жалобной книги, — » испугался гардеробщик.

— У всех есть, а у них нет. У них свои законы. Государство в государстве, сказал папа.

— Сеня, опомнись! — попросил дядя. — Нельзя же так. Найдутся ваши туфли. Ну, потерпи немного, не устраивай скандала.

— Советы я могу получать в юридической консультации, — ответил папа. — Там за десятку мне дадут любую консультацию. И даст ее мне квалифицированный юрист, а не такой периферийный любитель, как ты!

— А все же нехорошо, гражданин, так вести себя в театре, — сказал кто-то из очереди.

— Я требую только свое, — ответил папа. — Я требую свое, а не чужое.

— Посмотрела бы я, как вы бы вели себя, если бы у вашей жены пропали туфли! — сказала мама.

— Он бы разнес весь театр, — рассмеялся папа. — Он бы камня на камне не оставил.

У дяди Коли, у большого дяди Коли, лицо сделалось какое-то скучное, будто у него заболели зубы. Папа посмотрел на него и сказал:

— Эх ты, периферийная нюня!

Дядя Коля «ничего не ответил. Он повернулся и, не попрощавшись с нами, вышел из театра. Папа побежал за директором. Скоро он вернулся с каким-то стариком невысокого роста, с красиво расчесанной бородой. Старик вежливо поклонился маме и сказал:

— Я очень сожалею о происшедшем. Поверьте, у нас это никогда не случалось.

— Так всегда говорится, — быстро ответил папа. — Третьего дня в Щелыковских банях у одного командированного пропала рубашка «фантази» и бандаж для грыжи. Местный гардеробщик тоже клялся и божился, что в их бане это первый случай за последние четверть века.

— Здесь все же академический театр, — тихо ответил старик.

— Вижу, — ответил папа. — Академические порядки, нет даже жалобной книги!

Директор подошел к гардеробщику, приложил руку к сердцу и сказал:

— Иван Гаврилович, родной, голубчик, очень прошу вас, найдите сейчас же эти туфли!

Гардеробщик начал искать. Из театра почти уже все ушли. Остались только те, кто стоял за нами в очереди. Они были недовольны. Они говорили, что нехорошо, некрасиво заставлять ждать сто человек. Мама ничего не отвечала. Она стояла бледная, в своем фиолетовом платье с черной бархатной розой на груди. За всех нас отвечал папа. Скоро гардеробщик нашел наши туфли. Папа хотел ему дать рубль, но он не взял. Мама надела старые туфли, а новые завернула в газету, и мы вышли на улицу.