Роберт Хайнлайн - Иов, или Осмеяние справедливости

• Название: Иов, или Осмеяние справедливости
• Автор: Роберт Хайнлайн
• Издательство: Полярис
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1994
• ISBN: 5-88132-079-4

В этот том вошел великолепный образец философской фантастики — роман «Иов, или Осмеяние справедливости», получивший премию журнала «Локус» (1985).

Содержание:

Иов, или Осмеяние справедливости (перевод В. Ковалевского, Н. Штуцер)

---

А рыба — это мы. Стало страшно. Во всяком случае мне, Маргрета даже не пискнула. Только изо всех сил сжала мои пальцы. Тот факт, что мы все же не рыба и машина не может нас проглотить, да вряд ли и стремится, нисколько не делал ее пикирование менее устрашающим.

Несмотря на испуг (а может быть, именно из-за него), я разобрал, что летательный аппарат по крайней мере вдвое больше, чем представлялось мне, когда он появился в неба Там сидели два водителя, расположившиеся рядом у окна в передней части машины. Моторов оказалось два, и находились они между крыльями коробчатого змея — один справа от водителей, другой — слева.

В самый последний момент машина вздыбилась как лошадь, берущая барьер, и лишь чудом не задела нас. Поднятый ею порыв ветра чуть не сбросил нас с плота, а от грохота винта зазвенело в ушах.

Машина поднялась повыше, описала дугу в нашем направлении и снова ринулась вниз, но уже не прямо на нас. Два нижних каяка коснулись воды, подняв фонтаны брызг, похожие на сверкающий хвост кометы. Машина замедлила ход и замерла на месте, покачиваясь на воде и не думая при этом тонуть.

Теперь воздушные винты крутились очень медленно, и я впервые их увидел… поразившись инженерной выдумке, которая их сотворила. Возможно, они менее эффективны, чем капиллярные воздушные винты, используемые на наших дирижаблях, но все равно это очень элегантное решение проблемы в условиях, когда принцип капиллярности применить затруднительно, а может быть, и просто невозможно.

Но эти воющие как грешники в аду моторы! И как мало-мальски опытный инженер мог с ними смириться — просто ума не приложу. Как говаривал один из моих профессоров (это было еще до того, как термодинамика убедила меня, что я обладаю священническим призванием), шум есть побочный результат низкой эффективности изобретения. Правильно сконструированная машина безмолвна как могила.

Машина развернулась и направилась к нам, только теперь очень медленно. Ее водители провели ее всего лишь в нескольких футах от нас и тут же остановили. Один из тех, кто сидел внутри, вылез и левой рукой ухватился за одно из креплений, соединявших плоскости похожих на ящик крыльев. В другой руке он держал бухту каната.

В тот момент, когда летательная машина скользнула мимо нас, он бросил нам конец. Я поймал его, крепко схватил обеими руками и не упал в воду только потому, что Маргрета вцепилась в меня изо всех сил.

Я передал конец Маргрете.

— Пусть они втянут тебя к себе. А я спущусь в воду и последую за тобой.

— Нет!

— Как это так — нет? Сейчас не время упрямиться. Делай как сказано!

— Алек, помолчи. Он что-то пытается нам объяснить.

Я заткнулся, обиженный до глубины души. Маргрета внимательно вслушивалась. (Мне-то слушать смысла не было: мой испанский ограничивался «gracias» и «por favor».[37] Зато я прочел надпись на борту машины: «El Guardacostas Real de Mexico».[38])

— Алек, он предупреждает, чтоб мы были предельно осторожны. Тут акулы.

— Ой!

— Да. Нам надо оставаться на месте. А он будет потихоньку подтягивать к себе канат. Я думаю, он намерен втащить нас в машину так, чтобы мы не оказались в воде.

— Вот человек, который мне воистину по душе!

Мы испытали предложенный способ — но ничего не вышло. Ветер посвежел, и данное обстоятельство больше сказывалось на летательной машине, чем на нас: пропитавшийся водой матрас для солнечных ванн как бы приклеился к воде — у него же не было паруса. Вместо того чтобы подтянуть нас к машине, человек, державший другой конец каната, вынужден был все время отпускать его, иначе нас бы просто стащило с матраса в воду.

Он что-то крикнул, Маргрета ответила. Так они перекликались довольно долго. Наконец она повернулась ко мне:

— Он говорит, чтобы мы отпустили конец, они отплывут, а потом вернутся, но на этот раз машина пойдет прямо на наш плот, только очень медленно. Когда они подплывут совсем близко, нам придется попытаться влезть в aeroplano. Так называется машина.

— Хорошо.

Машина отплыла. Побежала по воде и, описан дугу, снова направилась к нам. Пока мы ожидали ее, скучать не пришлось: дм развлечения совсем рядом появился огромный акулий спинной плавник. Акула не атаковала, видно, еще не обмозговала (да и был ли у нее мозг?), годимся ли мы ей на закуску. Думаю, она наблюдала только нижнюю сторону капоковой подстилки.

Летательная машина между тем шла прямо на нас, словно какая-то чудовищная стрекоза, летящая над самой поверхностью океана. Я сказал:

— Дорогая, как только она приблизится, хватайся за ближайшее крепление, а я подтолкну тебя. А сам заберусь следом.

— Нет, Алек.

— Что значит нет?

Я даже разозлился. Маргрета великолепный товарищ, и вдруг такое упрямство. Да еще в такую минуту!

— Ты не сможешь подтолкнуть меня, тебе не на что опереться. И встать не сможешь, тут сесть и то нельзя. Я скачусь с матраса налево, ты — направо. Если кто-то из нас промахнется — тут же обратно на матрас. Aeroplano сделает еще один заход.

— Но…

— Так он велел.

Времени терять было нельзя; машина уже почти наехала на нас. Ее «ноги» — вернее, крепления, соединяющие нижние каяки с основным телом машины, касались матраса, одна чуть не задела меня, другая — Маргрету.

— Давай! — крикнула она.

Я покатился вбок и ухватился за крепление. У меня чуть не вырвало руку из плечевого сустава, но я как обезьяна вскарабкался наверх и обеими руками ухватился за что-то на «животе» машины, поставил ногу на нижний каяк и обернулся.

Я увидел, как чья-то рука протянулась к Маргрете, как с помощью этой руки она вскарабкалась на коробчатое крыло — и вдруг исчезла. Я повернулся, намереваясь вскарабкаться повыше, и внезапно взлетел на крыло. В обычных-то условиях я левитировать не умею, но тут была важная побудительная причина: грязно-белый плавник — слишком большой для добропорядочной рыбы — резал воду, направляясь прямо к моей ноге.

Я обнаружил, что нахожусь рядом с маленьким домиком, откуда водители управляют своей странной машиной. Второй из них (не тот, который вылезал, чтобы помочь нам) выглянул из окна, улыбнулся мне, протянул руку и открыл маленькую дверцу. Я нырнул внутрь головой вперед; Маргрета уже сидела там.

Внутри было четыре сиденья — два впереди, где сидели водители, два сзади — для нас.

Водитель, сидевший впереди меня, обернулся и, сказав что-то, продолжал — я заметил это! — пялиться на Маргрету. Конечно, она была голая, но ведь не по своей вине, и настоящий джентльмен на его месте так не поступил бы.

— Он говорит, — объяснила Маргрета, — что мы должны застегнуть пояса. Наверно, он имеет в виду это, — и она показала на пряжку ремня, другой конец которого был прикреплен к корпусу машины.

Оказалось, что я сижу на такой же пряжке, которая уже успела просверлить дыру в моей сожженной солнцем заднице. До того я ее не замечал

— слишком много других вещей требовали моего внимания.

(И почему бы ему не перестать пялить глазища? Я чувствовал, что еще минута — и я заору на него. То, что он совсем недавно, рискуя, спас жизнь Маргрете и мне, в эту минуту в мою голову даже не приходило: я был просто в бешенстве от того, как нагло он пользуется беспомощностью леди.) Пришлось вернуться к изучению дурацкого пояса и постараться игнорировать поведение водителя. Он что-то сказал своему напарнику, и тот с энтузиазмом вступил с ним в спор. Потом в их разговор вмешалась Маргрета.

— О чем они болтают? — спросил я.

— Бедняга хочет отдать мне свою рубашку. А я отказываюсь… но не очень решительно… а так, чтоб оставить ему возможность настоять на своем. Это очень мило с его стороны, дорогой. И хоть я не придаю подобным вещам большого значения, все же чувствую себя среди посторонних лучше, когда на мне что-то надето. — Она прислушалась и добавила: — Они спорят между собой, кому достанется эта честь.

Я промолчал. И в душе принес ему извинения. Спорю, даже папе римскому случалось раза два-три украдкой поглядеть на женщин.

В споре победил тот, кто сидел справа. Он повозился на кресле, так как встать не мог, стащил через голову рубашку и передал ее Маргрете.

— Senorita, por favor.

Он добавил что-то еще, но это оказалось за пределами моих познаний в испанском.

Маргрета ответила с достоинством и изяществом и продолжала болтать с ними, пока натягивала рубашку, которая более или менее скрыла ее наготу,

— Дорогой, командир — teniente Анибал Санс Гарсиа — и его помощник — sargento[39] Роберто Домингес Джонс — оба из королевских мексиканских сил береговой охраны, хотели отдать мне свои рубашки, но сержант победил в игре «чет-нечет», и я получила его рубашку.

— В высшей степени благородный поступок. Спроси его, нет ли в этой машине чего-нибудь, что можно было бы надеть на меня.

— Попробую. — Она произнесла несколько фраз, я разобрал свое имя. Потом она снова перешла на английский: — Джентльмены, я имею честь представить вам моего мужа Александро Грэхема Хергенсхаймера, — и опять затараторила по-испански.