Владимир Петров-Одинец - Нечаянный колдун

• Название: Нечаянный колдун
• Автор: Владимир Петров-Одинец
• Жанр: Научная Фантастика

Врач санитарной авиации, чудом уцелевший в катастрофе, попадает под воздействие загадочного поля, которое генерируется древним артефактом — Золотой бабой. Полученные им способности вызывают интерес спецслужб. Начинается работа на «контору», в ходе которой способности врача развиваются, но желание продолжать работу в таком ключе — уменьшается с каждым днём. Подозревая, что «контора» его незаметно зомбировала, врач зреет для бунта. Внезапно активизируется неприятель, и врач отправляется за границу на разовое, но ответственное задание…

---

После камлания, поблагодарив тосей, отдыхали камы, и рассказал Тегенюр, что со слов деда — один из его предков еще читал последнюю рукописную книгу на древнетюркском языке. «Сыбыр Бычик». Надо же, вот странное название — «нашептыватель»? Но Николаю неважно, кто прочтет-прошепчет нужное заклинание и предскажет будущее — он уже хорошо справляется с духами предков. Вот они, тоси, отозвались, вступили в хоровод… Сейчас, сделаю сильный вдох, захвачу вас, и станет манчак легким, а тунгур певучим…

— Оу-е-о! Оу-м-м! Оу-е-о! — последний раз пропел кам Николай вступление и начал новый алкыш, обращенный к Эрлику.

105

Остановка внутреннего диалога не давалась. Ивлев приказал идти «в рабство» к сэнсэю рукопашного боя — заместителю командира группы охраны. Сергей Леонидович Марон утром заявился к Горлову, вытащил в спортзал и прочел лекцию об искусстве медитации. Матвеич начал слушать, похмыкивая, — чему может научить солдафон?

Через час он послушно сидел в позе лотоса, лицом в угол, и сосредоточенно добивался пустоты в голове. Оказывается, избавиться от сорных мыслей невероятно сложно! Матвеич целый месяц по утрам осваивал непростое умение. Наконец, добился прогресса, сказал спасибо Марону.

Дружеских отношений с сэнсэем не установилось, поскольку они встречались и в зале, на татами. Тренировки по самообороне являлись обязанностью — сотрудник, как дорогостоящая рабочая сила, не должен допускать своей «случайной порчи». На первом занятии Матвеич, помня приёмы вольной борьбы, сцапал Марона, чтобы бросить через бедро, однако щуплый инструктор вывернулся из захвата, подсек ногу и впечатал лицом в жесткий мат. Намеренно, кто бы сомневался. Так повторялось неоднократно. Преимущество профессионала всегда заканчивалось ударом в лицо — боксерской перчаткой ли, тыльной стороной ладони инструктора, расстеленными на полу матами. Это злило.

Отработав с другим инструктором несколько приемов, Матвеич сумел, наконец, поймать Марона, оторвал от земли — не врут мифы об Антее! — и от души приложил спиной на маты, со всей силушки. Не думая о красоте, по-деревенски, словно кота за хвост крутанул и хрястнул! Удовольствия получил — не передать! Жаль, больше повторить такой подвиг не удалось. Сергей Леонидович стал осторожен, удары проводил, избегая захвата. И, наверное, в порядке мести, всю неделю очень больно ставил блоки.

Вечерние пробежки, работа на тренажерах вернули силу и выносливость. Пошли колдовские успехи. Невидимость возникала все легче и легче, к тому же энергии на поддержание уходило совсем немного. Телекинез получался слабенько, но стабильно. Спичечный коробок поднимался в воздух и перемещался вперед-назад до полуметра. Ивлев велел просто тренироваться, вроде, как мышцы накачивать.

Внушение получалось, но косвенное, непрямое. Завладеть сознанием человека не удавалось, а возбудить желание на конкретный поступок или движение — пожалуйста. Спарринг-партнеры чесались, промокали пот, доставали бумажники из карманов, не осознавая, чье это желание.

Файерболы стали печься легко, как снежки. Разгадка оказалась проста, словно коровье мычание — энергию надо использовать не свою, а привлеченную. Там, в ските, халявной энергии было столько, что он черпанул ее, не осознавая. А здесь энергия пошла в Матвеича, лишь когда освоил концентрацию. Большинство сотрудников лаборатории радовалось его успехам и просило объяснений по методике. Но не все. Недруги группировались вокруг Роберта Овсеенко.

106

— Перспективен, говорите, — маршал внимательно смотрел на Ивлева.

— Сейчас он пообвыкнет, вот и начнем обследовать в процессе манипуляций с хрономагической энергией, чтобы отследить механизм ее генерирования и рекуперации в конце каждого колдовского деяния. Фаейрболы лепит играючи, как снежки, и вколачивает точно в цель. Обладает способностью передавать собственный навык путем прямого показа. Понять принцип обучения пока не можем, но изучаем. Он ведь почти не расходует энергию поля, представляете? Сначала тратит, держит, а потом сбрасывает нагрузку, превращая ее в энергию! Это феноменально, если мы раскроем секрет, то создадим технологию, позволяющую готовить колдунов в массовом порядке, — завлаб частил, захлебываясь от восторга.

Перспективы открывались нехилые, маршал понимал это не хуже Ивлева. Потому взор начальника поблескивал, как положено умному чекисту:

— А он не слишком капризен?

— Ну, своеволен, так это хорошо — дать правильную мотивацию, ему цены не будет. Как я докладывал, наш психолог регулярно поддерживает и усиливает гипнотическую установку на доминирование над соперниками. По оценке — Горлов уже не будет колебаться, уничтожая реального противника. В случайном колдовском поединке он без раздумий убил Полину… Да, она была в состоянии клинической смерти. Мы специально не стали вмешиваться, чтобы получить чистый результат…

Маршал кивнул. Ту запись специалисты комментировали в пользу Горлова. Агрессивен, но «своих» жалеет, сам занимался воскрешением ведьмы. Понятно, с врагами так церемониться не станет. Главное качество для боевого колдуна.

— Понимаете, он уникален, — заведующий лабораторией словно угадал мысли маршала, что тому не понравилось. — Расточительно использовать его, как разменную монету. Выгоднее поставить инструктором. В Шергешской полевой лаборатории он всех натаскал на невидимость за считанные дни. Вокруг него в группе создается нечто вроде внутреннего потока, рядом с которым даже слабому манипулятору удается гораздо больше. Получается эффект синергизма, даже рискну — катализации!

— Ну, переймете опыт, наработаете методику, создадите полк колдунов, а потом он будет за такие деньги отдыхать? Вы знаете содержание рядового инструктора без выслуги лет? А ему мы платим?

Маршал, как начальник проекта, одернул Ивлева для порядка. Нет разницы, где и кем будет числиться Горлов. Пусть пока инструктором работает, а надо — в бой пойдет, как миленький. Давно и прочно сложившийся в Советской, а теперь — Российской армии — стереотип отношений с подчиненным не требовал учитывать мнение нижестоящих. Выслушать, это можно и нужно, а вот прислушаться — совсем не обязательно. Напротив, такое мнение надо показательно принизить, ещё лучше — игнорировать. Подчиненный должен испытывать священный трепет и потребный пиетет в каждом эпизоде общения с начальником.

Так думалось маршалу, хотя лишь превосходство Жукова и Сталина он считал бесспорным. Но уже Гречко, Хрущёв, Брежнев, Горбачёв — расшатали его уверенность в начальственном уме. Теперь, с высоты прожитых и прослуженных лет, он имел нелестное мнение о собственном начальнике. И не только о непосредственном, а — до самого верха. Но ни начальникам, ни подчиненным свои соображения не высказывал. Зачем?

Ивлев хорошо читал мысли маршала, но выказывать понимание тоже не собирался, так что очи потупил. Есть начальство глазами ему не полагалось — ученый, все-таки, не строевой офицер. Покинув кабинет, Кирилл Игоревич выбросил из головы полученные указания. У него были свои соображения по поводу использования перспективного колдуна Горлова. Правильное понимание термина «гомеостаз» недоступно маршалу, и — слава богу! Тем легче завлабу двигать собственное исследование. Самое секретное в совершенно секретном.

107

Кирпич, невесть сколько пролежавший в земле, и даже проросший травкой, а потому — скользкий, зацепил плечо острым углом, болью обездвижив руку. Увидев перекошенное лицо Матвеича, услышав вскрик, хулиганы воодушевились. Наверное, мужик, бегущий в столь позднее время, показался им легкой добычей, если кинулись на него только двое? Четверо наблюдали, стоя поодаль.

Первого парня Матвеич пнул в живот, еще плохо справляясь с рукой, что болталась безвольной плетью. Второй успел ударить в лицо, точнее — сбоку, в скулу, пробороздив кулаком до уха, а сам споткнулся на подставленном колене. Рука стала оживать, поднялась, прикрыв лицо. На врача нахлынула злость. Надо же, столько тренировался в зале, но в реальной схватке даже блок поставить не смог. Нет, он не боец! Но и не мешок для отработки ударов! Матвеичу уже не было больно, и страх ушел, смытый гневом:

— Ах, вы, недоноски!

Наблюдатели решили помочь неудачливым нападающим, набегали все вместе. В третьего парня Матвеич впечатал кулак, движимый желанием раздробить челюсть на мелкие кусочки, чтоб сто лет жрать не мог, а только через трубочку сосал! Жаль, такие желания редко сбываются, но удар получился — неприятель рухнул.

Четвертый достал сбоку, и опять в ухо. Больно, аж хрустнуло! И мир подскочил вверх, с чего бы? А, сбили с ног… И что же так хрустнуло в ухе?

— «Хрящ сломали!» — мелькнула догадка, а затем белая пелена с розовым оттенком отгородила весь мир, и нахлынуло упоение боем. Двое надолго выведены из строя, корчатся на траве, остальные повторяют атаку. Один отводит руку для замаха. Пара набегают сзади, четвертый — пойман Матвеичем за грудки, но хочет снова ударить в лицо. Ну, нет, парень!