Владимир Петров-Одинец - Нечаянный колдун

• Название: Нечаянный колдун
• Автор: Владимир Петров-Одинец
• Жанр: Научная Фантастика

Врач санитарной авиации, чудом уцелевший в катастрофе, попадает под воздействие загадочного поля, которое генерируется древним артефактом — Золотой бабой. Полученные им способности вызывают интерес спецслужб. Начинается работа на «контору», в ходе которой способности врача развиваются, но желание продолжать работу в таком ключе — уменьшается с каждым днём. Подозревая, что «контора» его незаметно зомбировала, врач зреет для бунта. Внезапно активизируется неприятель, и врач отправляется за границу на разовое, но ответственное задание…

---

По просьбе Лены Матвеич переключился на безмолвно сидящую женщину, которую ему до сих пор не представили — Венди. Та стала отбиваться. Ей с трудом удалось ввести ампулированный аминазин, уцелевший в сумке. Когда американка затихла, врач приступил к ране на её голове. Ему всё сильнее не нравилась ситуация и хотелось быстро определиться в поведении, чтоб не попасть впросак.

— Пуля, говорите? — переспросил, заливая обработанную рану клеем из баллончика. — Ойроты напали? Странно. Они народ совсем не воинственный. Чего-то вы натворили…

Тягостное молчание повисло в воздухе. Матвеич понял — не скажут, попытался сгладить неловкость:

— Впрочем, меня это не касается. Мне бы рацией воспользоваться, с краем связаться, сказать, где… А утром пойду.

— Нет рации, — нехотя отозвался Арнольд и пояснил, — разбили.

Врач испугался ещё сильнее, до дрожи в руках. Странная тут собралась компания. Двое иностранцев. Здоровенный настороженный мордоворот с замашками бандита, умело держащий в руках карабин. Второй парень, внешне интеллигентный, но тоже с винтовкой в руках. Очень подозрительный ушиб спины у начальника экспедиции. Касательное пулевое ранение головы у иностранки. Вооруженный конфликт с ойротами, руководители совхоза которых были ему хорошо знакомы. Нежелание допустить его до рации. Все это слишком накручено для мирной экспедиции!

— Поужинай сперва, доктор, до утра далеко, — ответил Арнольд.

Матвеич запаниковал. Помощь оказана, надобность во враче отпала — прикончат его, ненужного свидетеля, как пить дать! Он дорого бы дал, чтобы уйти отсюда живым. Драться, киношно раскидывая противников ногами и руками, с геройскими выкриками в стиле Чака Норриса — это надо уметь, да и по плечу ли такой подвиг даже Чаку? Против двух винтовок? Помнил Матвеич один неглупый американский фильм. Там старенький полковник с винчестером перестрелял всех ниндзя. Ухарей в масках, сигавших на него с мечами под бравые вопли, невзрачный, но меткий стрелок сбивал картечью, влёт. Тут не силой, а хитростью надо. Плюнуть на все, убежать? Три дня до жилья можно и не жрамши! Топор на поясе, стоит попробовать. Выйти наружу, а там дать деру! По ручью и в темноте пройдешь…

— У вас туалет где? — обратился врач к Арнольду, но парень отвел в соседнее помещение, и призрачный шанс растаял. Ополаскивая руки, обескураженный врач поглядывал по сторонам. Мысли его, наверное, отразились на лице, потому, что Лена сказала:

— Александр Матвеевич, не бойтесь, мы настоящая экспедиция, никакие не бандиты. Это чудовищная и нелепая случайность, недоразумение. Я думаю, мы с ойротами завтра помиримся. Они поймут, они же нормальные люди! Мы извинимся, что нечаянно в их капище попали. Не уходите от нас. Егору Васильевичу без медицинской помощи нельзя. Не уходите, пожалуйста…

Остальные молчали. Врач еще раз осмотрелся. На газовой плите стояла кастрюля, несомненно, с едой. Из сковороды пахло остывшей говяжьей тушенкой, опротивевшей в свое время донельзя, но сейчас аппетитной. Опять набежала слюна. Поужинать стоило, в любом случае.

— А рацию нам ойроты разбили, сгоряча, — выкладывала «секреты» Лена.

Пожалуй, одна эта девушка производила впечатление нормального человека, но была сильно напугана. Может, он зря паникует? Люди в шоковом состоянии ведут себя еще более странно, чем эти мирные ученые. Сам-то он тоже бы перепугался, если бы в него стали стрелять или с ножом набросились. И вообще, утро вечера мудрее.

39

Умяв остатки тушенки с картофельным пюре, Матвеич запил ужин чаем. Лена прибрала посуду, села на край ларя у стены. Врач взобрался рядом, поправил топор, чуть не соскочивший с ремня.

— Да снимите вы его, Александр Матвеевич, — предложила Лена.

Матвеич отшутился, но отстегнул, пристроив рядышком:

— По чину не положено без топора ходить. Он у таежника, как кортик у моряка — всегда на поясе!

— Доктор, а ты молодец, — Арнольд добродушно улыбнулся, — не испугался, когда я тебе приказал руки поднять, даже пошутил. Кстати, что ты там сказал, я не помню, про девушек, да?

— Это старый анекдот, про слепого и одноглазого. Ну, короче: слепой все хотел в бордель сходить, да боялся заблудиться. Попросил одноглазого довести до девочек. Тот согласился, взял за руку, повел короткой дорогой, через лес, так быстрее было. Да второпях наткнулся на сучок и последний глазик выколол. В сердцах и говорит — ну вот, пришли! А слепой на радостях — здрасьте, девочки!

Врач настолько живо рассказал немудрящий анекдот, точно изобразил восторг слепого, что мужчины засмеялись. Даже Дик, которому Валентин вкратце пересказал историю, улыбнулся. Лена, напротив, нахмурилась:

— Не смешно! Не потому, что с бородой, нет! Человек ослеп, а вы — смеетесь над его бедой!

— Ну, приехали, что называется! Это не реальность, а выдумка, так о какой беде идет речь? Писатели в своих трагедиях убивают персонажей десятками, чего же вы их читаете, того же Гамлета, — попробовал отшутиться врач, но встретил ехидный отпор и начал оправдываться, — что вы, я с Шекспиром себя не сравниваю. Согласен, неудачный анекдот… Но медики, в силу своей профессии — циники. И вообще, это дело вкуса. Знаете, Лена, у каждого человека с годами наступает профессиональная деформация. У кого психики, у кого скелета. Вы, небось, читали, что самые веселые люди, это гробовщики, читали ведь?

— Ну, читала! — С вызовом ответила девушка.

— Так не верьте. Самые веселые, это судебно-медицинские эксперты. Они точно знают, что человек состоит из трупа, — врач заметил, как поморщилась Лена, исправился, — назовем его биороботом, и души. Чаще всего им приходится иметь дело с биороботом или его останками, поэтому к душе относятся с большим пиететом, ублажают собственную и берегут чужую.

— И к чему вы мне это рассказываете?

— Да я о профессиональной деформации. Я насмотрелся на чужую боль, и перестал тратить нервы на пустую жалость. Многим это кажется жестокостью, поскольку я причиняю страдание, чтобы избавить от большего страдания…

— И получаете удовольствие от этого!

— Я не садист, и не получаю удовольствие. Ладно, давайте о другом. Мой коллега, судмедэксперт, никогда и никого не осуждает за поступки. Для него люди равны, пока живые. Он не делит людей на плохих и хороших. У него такая теория — любая душа приходит сверху в этот мир, с конкретным заданием. И когда она выполняет свой долг, то человеческие критерии добра и зла для нее не имеют значения…

— По-вашему получается, что цель оправдывает средства?

— Отнюдь! Да при чем здесь иезуитский лозунг? Речь о том, что человеческие критерии слишком зыбки и субъективны. Вот, например, вы увидите, как мужчина хлестнул женщину по щеке. Что подумаете о мужчине? А вот и не подонок! Он прихлопнул комара на ее щеке, и женщина ему благодарна…

— Александр Матвеевич, это все демагогия. Зло и добро, понятия, выработанные в социуме за тысячи лет существования цивилизации, и не вам их отменять!

— Я и не собираюсь отменять. Вы меня в философские дебри завели, где я не специалист… — Врач посмотрел на Лену и улыбнулся. — Но точно знаю, что нет абсолютных истин… Да, вы правы, добро и зло — одинаково для всех людей. Но я ничего не запутываю…. Кроме черного и белого, есть масса полутонов, даже если не хотите их видеть…

— Серых полутонов! Конечно, это удобное оправдание беспринципности!

— Лена, не следует судить сгоряча, — мягко возразил врач. — Трудно понять что-либо, не владея всей информацией. Я где-то встретил притчу о мудрецах и рыбках. Один говорит — смотри, как весело рыбкам. Второй — откуда ты, не будучи рыбкой, знаешь, что им весело? Первый — откуда ты, не будучи мною, знаешь, что я не знаю, что им весело?

Арнольд хмыкнул, Валентин одобрительно показал большой палец. Парни молчали, прислушиваясь к спору, но не участвуя. Дик тоже помалкивал, теребя Валентина за рукав, когда тот запаздывал с переводом. Матвеич подумал, что непринужденная беседа вдруг стала подозрительно похожей на напряженную дискуссию.

— Опять многослойная демагогия! — отмахнулась девушка.

— Нет, это уже мировоззрение. Многовариантность истины… Все в мире относительно. Люди — плохие и хорошие одновременно, неоднозначные. Поступки зависят от обстоятельств, есть право на ошибку. Поэтому следует сомневаться в существовании абсолютной истины, — врач потер подбородок, поросший рыжей щетиной, усмехнулся: — Я не люблю героизм и с подозрением отношусь к подвижникам. Их уверенность в правоте, радикализм при убеждении оппонентов, вплоть до физического устранения… Страшно. Они смертельно опасны, что большевики у нас, что Пол Пот у кхмеров…

— Да что вы говорите? — С иронией улыбнулась Лена. — А я вот считаю, что только героические личности движут историю. Они не щадят себя, приносят себя в жертву…