Джудит Леннокс - Призрак былой любви

• Название: Призрак былой любви
• Автор: Джудит Леннокс
• Издательство: CЛOBO/SLOVO
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-387-00562-6

Молодая журналистка Ребекка Беннетт, находящаяся в сложном финансовом положении и еще не оправившаяся после разрыва со своим возлюбленным, берется за написание биографии известного общественного деятеля Тильды Франклин, чтобы реанимировать свою профессиональную карьеру и повысить самооценку. Но Ребекка не подозревала, что копание в прошлом Тильды станет для нее тяжелым испытанием. Невольно девушка оказывается втянутой в расследование детективной истории сорокалетней давности, которое может разрушить ее счастье и душевное спокойствие, по мере того как она приближается к разгадке таинственного убийства.

«Призрак былой любви» — роман гениальной рассказчицы Джудит Леннокс о трагической любви, тяжелых жизненных испытаниях, нравственном воскресении и смерти, который не оставит никого равнодушным.

---

— Я не предам тебя, Макс, — с легкостью пообещала она. — Я буду тебе хорошей женой. Никогда не причиню тебе боль. — Она поцеловала его и почувствовала, что он успокоился.

Глава 6

Мне позвонили из автомастерской и сказали, что моя машина отремонтирована. Отправляясь за своим автомобилем в Оксфордшир, я заодно заехала в Красный дом, чтобы забрать кое-какие материалы. Тильду из больницы выписали, но она пока жила у Мелиссы в Суррее.

Следующие несколько дней я перебирала содержимое коробок — старые ежедневники, квитанции, письма. Ежедневники меня разочаровали: никаких интересных подробностей, нечто вроде бухгалтерских книг с записями об оплате молочнику и т. д., да и то неполными. Видимо, и сама Тильда считала их не очень важными — так, нечто вроде памятки. Подчиняясь чувству долга, я все их прочитала, обращая внимание лишь на встречи с богатыми и знаменитыми людьми, которых Тильда очаровала или вынудила раскошелиться на те или иные мероприятия. Страницы с записями о визитах к детскому стоматологу или об уроках музыки я перелистывала. Отсутствие внимания извиняло только то, что я все еще нервничала и не могла сосредоточиться. Вот уже неделю я была уверена, что мне позвонит Тоби.

Когда телефон все-таки зазвонил, я вздрогнула и прокричала в трубку свой номер.

— Ребекка? — услышала я в ответ голос Чарльза. — Это ты?

— Прости, Чарльз… я думала, это Тоби.

— Тоби. Боже правый… неужели ты опять с ним закрутила?

Я объяснила, что встретила Тоби на вечеринке. Чарльз предложил мне сходить вечером в кино, и я согласилась. Хоть выберусь из дома, оторвусь от телефона.

Мы встретились с ним в кинотеатре. Он купил шоколадное мороженое и несколько ведерок попкорна. Пока шла реклама, он сказал:

— Даже не верится, что ты опять забиваешь себе голову этим тошнотворным Тоби, Ребекка. — Чарльз однажды ужинал вместе со мной и Тоби, и мужчины возненавидели друг друга с первого взгляда.

— Ничего подобного, — возразила я, но Чарльз будто и не слышал меня.

— И это после того, что он сделал. Я, например, не самый чуткий человек на свете, но ни за что не бросил бы женщину сразу после выкидыша.

Слава богу, начался фильм — нечто меланхоличное, французское. Мне потребовалось время на то, чтобы успокоиться и вникнуть в незамысловатый сюжет. После мы пошли в кафе выпить кофе. Чарльз поинтересовался, как продвигается моя работа над биографией.

— Тильда приболела, — объяснила я.

Потом стала рассказывать ему про тот изнурительный день, когда я навещала ее в больнице, — про то, как сломалась моя машина, про кошмарный сон об Эдварде де Пейвли. Когда я упомянула Патрика Франклина, он перебил меня:

— Патрик?

— Внук Тильды.

— Сколько ему лет?

— Он мой ровесник. Чуть за тридцать.

— Женат?

— Понятия не имею. Наверно, нет. А то был бы больше похож на человека.

— Носит свитера с узорами и коллекционирует марки?

— Нет, — рассмеялась я. — Отнюдь. В принципе довольно привлекательный парень.

— Послушать тебя… так ты как будто влюбилась, — заметил Чарльз, размешивая сахар в кофе. Он сидел опустив голову, и я не видела выражения его лица.

Я покачала головой.

— Он не в моем вкусе. Мне с ним тяжело общаться. Не то что с тобой, Чарльз. Ты не напрягаешь, с тобой мне легко. — Я подумала о Патрике. — К тому же он юрист. Хватит с меня юристов.

В понедельник я снова взялась за ежедневники и наконец заметила то, на что должна была обратить внимание на предыдущей неделе.

«Встреча с директором школы насчет Кейтлин» — гласила одна запись, сделанная в середине сентября 1947 года. А потом весной 1948 года: «Мелисса, Ханна, Кейтлин — прием у стоматолога». Дочь Дары и Джосси звали Кейтлин. Довольно редкое имя — тем более для Англии 1940-х годов. Значит, 9 февраля 1948 года Тильда водила к стоматологу Кейтлин Канаван? Хм, интересно.

В пятницу на минувшей неделе я звонила Джоан, домработнице Тильды, и знала, что Тильду забрали из больницы, но на ближайшие две недели ей предписан полный покой. Положив локти на стол, я сидела, кусая ногти, и размышляла, пытаясь разобраться. Снова стала просматривать ежедневники, уже более внимательно, следя за появлением и исчезновением имен. Ханна и Эрик появились в середине 1940-х годов, но после 1949 года об Эрике уже не упоминалось. Тильда еще не дала мне ежедневники 1950-х годов. Имя Макса, неожиданно осознала я, не появлялось с середины 1947 года. «Возможно, — думала я, судорожно листая ежедневник за 1948 год, — Тильда развелась с Максом и в сорок седьмом вышла замуж за Дару, который был ее первой привязанностью и любовью всей ее жизни».

Однако в записях за 1948 год Дара не упоминался. Если Кейтлин, о которой заботилась Тильда, была Кейтлин Канаван, куда подевались Дара и Джосси? Как-то не верилось, что любящий отец, души не чаявший в своей дочери, позволит кому-то другому — даже Тильде — воспитывать своего ребенка.

Я подумала, что надо бы позвонить Мелиссе, но у меня не было ее телефона, да и Тильду беспокоить не хотелось. Потом я вспомнила о Патрике. Его телефона я тоже не знала, но это можно было выяснить: все юристы общаются между собой. Я сняла трубку и набрала номер Тоби. Мне по казалось, я уловила нотки удовольствия (или торжества?) в его голосе, когда он подошел к телефону. Правда, по ходу беседы он становился все более сдержанным, но с Патриком Франклином он был знаком и дал мне его телефон.

Не раздумывая, я позвонила Патрику. Трубку сняла секретарша. Ледяным тоном она сказала мне, что справится у мистера Франклина, может ли он ответить на мой звонок. В трубке зазвучала мелодия из «Времен года».

— Ребекка? — Голос Патрика, прервавший композицию «Весна», заставил меня вздрогнуть. Тон у него был раздраженный.

Я извинилась за то, что оторвала его от дел, и торопливо объяснила:

— Патрик, мне нужно кое-что выяснить. — Ободряющих комментариев не последовало, и я продолжала: — Просматривая ежедневники Тильды, я увидела, что в 1948 году с ней жила некая Кейтлин. Это, случайно, не Кейтлин Канаван?

— Да, она самая, — ответил он, немного помедлив.

— Как же так? А что случилось с ее родителями?

— Джосселин Канаван умерла в сорок седьмом. Дара исчез после наводнения. Полагаю, ты слышала про наводнение сорок седьмого года?

— Да, читала. Значит, Дара исчез во время наводнения? Утонул?

— Нет. После. Он исчез после наводнения.

В трубке трещало, и я сомневалась, что правильно расслышала его ответ.

— Исчез, — растерянно повторила я. — Как это исчез?

— Понятия не имею. Если это все… я сейчас очень занят…

Я поблагодарила его и положила трубку. Отметив в хронологической таблице, составленной мною для наглядности, смерть Джосси и исчезновение Дары, я продолжала работать, пытаясь столь же методично, как прежде, штудировать письма и ежедневники. Сосредоточиться я не могла, что-то меня тревожило. В 1947 году Джосси умерла, Дара исчез, Кейтлин стала жить с Тильдой, а Макс… Я забыла спросить у Патрика о том, что случилось с Максом.

Всю вторую половину дня я работала в библиотеке, делала записи. О Болотном крае книг не было, но я нашла довольно скучное издание про реки и водотоки во внутренних районах страны, в которой одна глава была посвящена наводнению 1947 года. Я вспомнила мужчину в синем жакете, с которым познакомилась на дне рождения моего давнего знакомого, и шлюз, что он изобразил с помощью сельдерея и фисташек. Мысль о еде напомнила мне о том, что в доме нечего есть; в пять часов я покинула библиотеку и пошла в супермаркет. Пройдясь с тележкой между полками, я набрала четыре пузатых пакета продуктов; их тонкие пластиковые ручки едва не рвались от тяжести. Дойдя до конца улицы, я увидела у своего дома припаркованный синий «рено».

Когда я поравнялась с автомобилем, из него вышел Патрик. Он поглядел на мои сумки.

— Я собирался пригласить тебя на ужин, но, похоже, ты ждешь гостей.

— Нет…

Я стала отпирать входную дверь. Один из пакетов порвался, и на тротуар посыпались апельсины. Патрик быстро их собрал. Он вошел следом за мной в дом, апельсины и разорванный пакет отнес на кухню.

— Что «нет»? Не ждешь гостей или не хочешь ужинать?

Я свалила покупки и книги на стол.

— Нет, гостей я не жду, а вот от ужина не отказалась бы.

— Вот и прекрасно. — Стоя ко мне спиной, он мыл под краном апельсины.

Я убрала продукты и скрылась в ванной, чтобы немного подкраситься. Приглашение Патрика меня удивило. Интересно, что ему нужно?

— Пойдем, пожалуй, в «Уилере», — сказал он, когда я вышла из ванной, и с едва уловимым насмешливым огоньком в глазах добавил: — Я знаю, ты неравнодушна к моллюскам.

Мы ели устриц и пили белое вино в зале темном и узком, как один из коридоров Красного дома. Поначалу поддерживали светский разговор — говорили о музыке, о книгах, но больше молчали. После бокала вина я набралась смелости и спросила его об отце.