Александр Зимин - Слово о полку Игореве

• Название: Слово о полку Игореве
• Автор: Александр Зимин
• Издательство: Дмитрий Буланин
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2006
• ISBN: 5-86007-471-9

Исследование выдающегося историка Древней Руси А. А. Зимина содержит оригинальную, отличную от общепризнанной, концепцию происхождения и времени создания «Слова о полку Игореве». В книге содержится ценный материал о соотношении текста «Слова» с русскими летописями, историческими повестями XV–XVI вв., неординарные решения ряда проблем «слововедения», а также обстоятельный обзор оценок «Слова» в русской и зарубежной науке XIX–XX вв.

Не ознакомившись в полной мере с аргументацией А. А. Зимина, несомненно самого основательного из числа «скептиков», мы не можем продолжать изучение «Слова», в частности проблем его атрибуции и времени создания.

Книга рассчитана не только на специалистов по древнерусской литературе, но и на всех, интересующихся спорными проблемами возникновения «Слова».

---

Д. С. Лихачев недавно писал, что «первые скептики не предполагали что «Слово» было подделкой или стилизацией XVIII в., а просто относили его создание ко времени самой рукописи, то есть приблизительно к XV веку».[Лихачев. Когда было написано «Слово»? С. 135–136.] Как мы могли убедиться, дело было не так «просто». К XV в. относил создание Слова только один Евгений, тогда как А. Л. Шлецер (до издания текста «Ироической песни»), К. Годебский, С. П. Румянцев, а также, вероятно, и М. Т. Каченовский или прямо считали Слово подделкой, или склонялись к этому.

Новая волна критики древности происхождения Слова относится к 30-40-м гг. XIX в. Она была тесно связана с так называемой скептической школой, во главе которой находился М. Т. Каченовский (1778–1842).[См. также: Дмитриева Р. П. Каченовский Михаил Трофимович//Энциклопедия. Т. 3. С. 29–31.] Развивая взгляды Нибура, Каченовский и его последователи представляли новое буржуазное направление в историографии. Они стремились освободить историческую науку от морализирующих сентенций и художественных вымыслов, очистить истинные факты от легендарных. Каченовский исходил из представления о том, что Русь в XI–XII вв. переживала так называемый баснословный период, от которого не сохранилось в первоначальном виде достоверных источников.[Каченовский М. Т. О баснословном времени в Российской истории//Учен. зап. Московского университета. М., 1833. 4. 1. С. 273–298.] «Неверие в официальную науку, — пишет А. В. Предтеченский, — заставляло Каченовского все настойчивее требовать критического отношения к источникам, лежавшим в основе концепции официальной историографии».[Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1955. Т. 1. С. 335.]

В литературе о Слове о полку Игореве давно укоренились ошибочные представления о школе Каченовского. Так, В. В. Данилов характеризовал «скептиков» как представителей «консервативных воззрений и официального николаевского уклада, которые должны были отвергать „Слово“ уже потому, что оно, безусловно, революционизировало представления о древней Руси своим страстным отношением к политическим событиям».[Данилов В. В. М. А. Максимович в работе над «Словом о полку Игореве». С. 292.] Для М. Т. Каченовского, по мнению Д. С. Лихачева, «главным основанием в его сомнениях служили общие, априорные (в основе своей обывательские) представления о низком уровне русской культуры XI–XIII вв.».[Лихачев. Изучение «Слова о полку Игореве». С. 18; ср. у Ф. М. Головенченко: «Природа скептицизма заключалась… прежде всего в невежестве и в реакционном отношении к той народной основе, которая характеризует содержание древней поэмы» (Головепченко Ф. М. Слово о полку Игореве… 1955. С. 377).] Но «скептицизм» Каченовского не «основывался на обывательских представлениях о прямолинейности прогресса», а являлся порождением определенного уровня исторической науки, источниковедения и объяснялся влиянием на него общих представлений Нибура о древности. Подход Каченовского к древнерусским памятникам напоминал первое критическое выступление С. Джонсона о древности песен Оссиана. Скептически относясь «к кельтскому эпосу», Джонсон исходил при этом не столько из научного анализа поэмы Макферсона, сколько из тезиса о варварстве кельтов, которые-де уже поэтому не могли создать высокохудожественное произведение. И если дальнейшее развитие источниковедения опрокинуло сомнения М. Т. Каченовского в достоверности Русской Правды, то значительно сложнее оказалось дело со Словом о полку Игореве.

Уже 31 мая 1818 г. на собрании отделения словесных наук Московского университета, происходившем в присутствии профессоров А. Ф. Мерзлякова, М. Т. Каченовского и других, поставлена была задача выяснить, действительно ли «Песнь о походе Игоревом» написана была в XII в., «или она, как некоторые думают, есть плод времен позднейших, потому особливо, что она есть единственная в своем роде, являющаяся на языке древлеславянском в помянутом столетии, и что не означено, кем, когда и где написана, кроме некоторых других обстоятельств, подающих повод к возражению».[Центральный государственный исторический архив в Москве, ф. 418, оп. 477, ед. хр. 6. С этим интересным сведением автора познакомил Е. Б. Бешенковский.]

Уже в 1830 г. ученик Каченовского С. М. Строев писал: «Песнь о полку Игореве XII столетия открывает нам какой-то особенный век наших трубадуров, миннезингеров, современных чужеземным! Жаль только, что завистливое время утаило от нас имена, житие и подвиги всех других песнопевцев, а еще более жаль, что драгоценная Песнь о полку Игореве дошла до нас написанною новым почерком, лет пятьсот спустя после кончины своего автора».[Строев С. Литературные привязки//Вестник Европы. 1830. № 19–20. С. 288–289.] Виднейший русский археограф П. М. Строев в 1834 г. называл Слово «проблемой русской словесности XII века».[Строев П. М. Указатель материалов отечественной истории, литературы и проч. //ЖМНП. 1834. № 7. С. 155. Ранее он считал, что Слово писано прозой в XII–XIII вв. (Строев П. М. Краткое обозрение мифологии славян российских. С. 10–11).] В этих пассажах нет еще сомнения в подлинности Слова, но вопрос действительно требовал разрешения.

В том же году появились в печати работы студента Московского университета И. Беликова и проф. И. И. Давыдова о Слове. В статье Беликова были изложены и соображения его учителя М. Т. Каченовского, сомневавшегося в древности Слова. Каченовский находил в Слове черты украинского («чи ли») и польского («свычая и обычая») языков, новейшего «великороссийского» просторечия («давечя»). Он считал, что именно Слово повторяет текст приписки к псковскому Апостолу, а не наоборот. Наряду с верными замечаниями Каченовский допускал и ряд ошибок. Он производил Велеса от св. Власия, считал фразу «хощу… копие приломити… съ вами» чисто рыцарской, тура — бараном, а «оксамиты» редкостью даже в XIII в.[Беликов И. Некоторые исследования Слова о полку Игореве//Учен. зап. Московского университета. 1834. Ч. 5. № 8. С. 457–458. {См. также: Творогов О. В. Беликов Иван//Энциклопедия. Т. 1. С. 97.}]

В записи И. Е. Бецкого сохранился курс истории славянских языков и литератур, читанный М. Т. Каченовским в Московском университете в 1838 г.[ГПБ, О.XVII, № 292/2. Новый шифр: ф. И, И. Е. Бецкий, № 2. Сообщено Е. Б. Бешенковским.] Здесь взгляды М. Т. Каченовского изложены более широко. Каченовский обращает внимание на то, что Слово якобы написано было в конце XII в. и было неизвестно свыше шести столетий. Находилось оно в сборнике, который «не очень древен», ибо в нем находился хронограф, а он — сочинение «позднейших времен». Каченовский задает слушателям вопрос: могла ли на Руси в то далекое время «процветать поэзия». При том «песнь эта, изобилующая красотами, не могла быть отдельным явлением в литературном мире… А Песнь о полку Игореве одна, — как с неба упала… Вот эти обстоятельства заставляют нас думать, что Слово о полку Игореве есть произведение позднейших времен». Далее Каченовский касается языка Слова. Песнь, по его мнению, была написана на «южнорусском». Сам сочинитель «был грамотей» и знал «церковнославянский», наконец, лектор обращает внимание на отдельные выражения и слова. Он говорит, «какими это старыми словесы» написана Песня? Полонизмами Каченовский считал ряд оборотов Слова, в том числе «на ниче обратиша» и др. В языке Слова он видел «самую затейливую смесь».

Исследование И. Беликова,[Беликов И. Некоторые исследования… Ч. 5. № 2. С. 295–308; № 3. С. 449–760.] пожалуй, самое обстоятельное из выступлений представителей школы Каченовского. Беликов прежде всего задает вопрос: «Каким образом творение прямо от ХII-го века перешло к XIX-му?…Отчего такое мертвое молчание о нем во всех наших письменных памятниках?». Это по его мнению, совершенно «несообразно с ходом повести». Непонятно, почему автор Слова хотел начать рассказ от Владимира, а ведет его об Игоре.[Беликов И. Некоторые исследования… Ч. 5. № 3. С. 300.] Логика произведения «слаба», «многие места в Слове не вяжутся между собою». В Слове нельзя не заметить «смешения христианских понятий с языческими». Вообще произведение «не может дать нам ясного понятия ни о духе того времени, ни о жизни Руси в XII веке». Беликов недоумевает, почему «Траян мог быть так знаком и важен для сочинителя». Сравнение половцев с леопардами кажется ему «несообразным с местностью поэмы». Беликов считает, что «пиитического достоинства у поэмы нашей отнять нельзя». Если велико углубление автора Слова в природу, то «незаметно обращение поэзии внутрь сердца человеческого». Переходя к филологической критике произведения, Беликов пишет: «Слог песни Игоревой далек от выражения, какое видим мы в нашей древней вивлиофике, он ниже и грубее слога наших древних монашеских писаний, а выше и чище слога иных грамот, нам сдается, что он больше подходит к слогу наших сказок». А сказки, по его мнению, «не могут быть отнесены к столь глубокой древности, к какой относят Слово о полку Игореве».[Беликов И. Некоторые исследования… Ч. 5. № 3. С. 308.]