Герман Раушнинг - Говорит Гитлер. Зверь из бездны

• Название: Говорит Гитлер. Зверь из бездны
• Автор: Герман Раушнинг
• Жанр: Биографии и Мемуары

Интеллигентный и литературно одаренный Герман Раушнинг был, как ни странно, главой Данцигского сената и состоял в ближайшем окружении Гитлера. Разочаровавшись в нацизме, этот бывший сподвижник фюрера опубликовал в Лондоне книгу "Говорит Гитлер", которая почти полностью состоит из дословно воспроизведенных речей в узком круге посвященных — случай в практике тайных обществ редчайший, — и вслед за ней "Зверь из бездны", — название последней говорит само за себя. Впервые на русском. Лучшая возможность заглянуть, наконец-то, в самую сердцевину фашизма.

Герман Адольф Рейнгольд Раушнинг, нем. Hermann Adolf Reinhold Rauschning (1887 — 1982), немецкий политический деятель, музыкальный критик и писатель-политолог. В 1933/1934 являлся президентом сената Свободного города Данцига. В связи с трениями с нацистами был вынужден покинуть этот пост. С 1939 года проживал в США.

Герман Раушнинг был вхож в ближайшее окружение Гитлера. Разочаровавшись в нацизме, этот бывший сподвижник фюрера в 1940 году опубликовал в Лондоне книгу "Говорит Гитлер"(Hitler Speaks), которая почти полностью состоит из дословно воспроизведенных речей в узком круге посвященных — случай в практике тайных обществ редчайший, — и вслед за ней в 1941 году "Зверь из бездны" (The Beast from the Abyss), — название последней говорит само за себя. В своей книге Г.Раушнинг обличает антихристианское мировоззрение Гитлера и его слепую веру в магическую силу и оккультизм.

---

"Значит, вы считаете, что американские немцы, обновленные национал-социализмом, будут призваны руководить Америкой?" — спросил я.

"Именно так я и считаю, — ответил Гитлер. — Очень скоро в Соединенных Штатах у нас будут штурмовики. Мы будем учить нашу молодежь. И у нас будут люди, с которыми эти прогнившие янки ничего не смогут сделать. Именно нашей молодежи, которая растопчет эту коррумпированную демократию, достанутся великие государственно-политические задачи Джорджа Вашингтона".

"Но не осложним ли мы тем самым нашу борьбу в Европе? — возразил Гитлеру кто-то из гостей. — Не превратим ли мы многие влиятельные семейства в своих смертельных врагов? Мой фюрер, я беспокоюсь, чтобы ваши великие идеи не рухнули прежде, чем они принесут плоды".

Гитлер возмутился: "Да поймите же вы, уважаемый господин, что наша борьба против Версальского договора и наша борьба за переустройство мира — одно и то же, и что мы не можем ограничиваться лишь тем, что нам ближе. Нам непременно удастся сделать новое политическое и социальное устройство мира основным жизненным законом для всех — или же мы будем разбивать себе головы в банальной борьбе против мирного договора, который на самом деле никогда не существовал и уже с первого своего дня показал, что победителей лишь случайно перепутали с побежденными".

"Нет ничего легче, чем устроить в Америке вооруженную революцию, — добавил Геббельс. — Ни в одной стране нет такой расовой и политической напряженности. Мы сможем нажать на многие рычаги одновременно".

Гость Гитлера (я не был с ним близко знаком) замолчал, явно подавленный. Гитлер отметил это с удовлетворением.

"Эта Северная Америка — многонациональный хаос, — сказал Геббельс. — Внутри ее демократической оболочки продолжается брожение, но это не зарождение новой формы свободы и лидерства, а гнилостный процесс, в котором участвуют все европейские подрывные элементы. Сегодняшняя Америка уже никогда не будет для нас опасной".

"Ошибаются и те, кто считает, будто она представляла опасность в прошлую войну, — хмуро заметил Гитлер. — В сравнении с англичанами и французами, американцы — неуклюжие мальчишки. Они бегали как молодые зайцы, прямо на стрелковые цепи. Американец — не солдат. В том, как небрежно они воюют, выражается вся слабость и вся упадочность этого так называемого "юного мира".

"И все же я осмелюсь покорнейше предостеречь вас, господин Гитлер, не следовало бы недооценивать американцев как потенциальных противников", — снова отозвался все тот же гость.

"Недооценивать?! — взорвался Гитлер, вскочив из-за стола. — Напротив, господа, я вам гарантирую — в свое время новая Америка станет для нас самой прочной опорой, когда из Европы мы совершим первый прыжок в заокеанские просторы".

"У нас есть средства, чтобы своевременно разбудить этот народ, — добавил он, выдержав паузу. — К тому же, теперь уже вряд ли появится какой-нибудь новый Вильсон, который сможет натравить Америку на нас".

Новое оружие

О чем Гитлер думал в то время, понимают лишь те, кто был детально посвящен в его цели и методы. Неправда, что посвященными были только партийные лидеры. Политический талант Гитлера проявился в том, что он всегда обсуждал подробности своих планов только в определенных кругах, но лишь очень немногим было позволено увидеть всю систему его идей целиком. До его прихода к власти причина такого поведения заключалась в том, что среди ближайших сподвижников Гитлера, большинство которых были по своей сути средней руки мещанами, лишь немногие обладали достаточной широтой взглядов, чтобы не испугаться новых идей, переходящих всякие границы "разумного" национал-социализма и социализма. И без того партийные "реалисты" пренебрежительно относились к прозрениям и фантазиям Гитлера. И только немногим было тогда открыто, что именно эти "фантастические" идеи позволяют Гитлеру идти своим необыкновенным путем, посрамляя всех скептиков.

Во всех этих воистину безумных планах Гитлера фигурировало новое оружие, которое он намеревался создавать незаметно, но целенаправленно и обдуманно, вопреки любым возражениям "специалистов". Здесь я имею в виду не новые самолеты и не новые танки, а то "психологическое оружие", которое Гитлер походя упоминал еще в 1932-ом, и о котором уже тогда имел зрелое и ясное представление. Я вспоминаю и о беседах за обеденным столом, летом 1933-го, когда Гитлер был более разговорчив — в то время члены буржуазного кабинета министров, морща носы, открыто рассуждали о том, что при новом канцлере заседания кабинета превратились в митинги или прорицания. Разговор касался значения внутренних волнений в других странах для нашей борьбы.

Гитлер долго сомневался, прежде чем решился выступить на президентских выборах 1932 г. против Пауля фон Гинденбурга. Когда же он наконец решился, национал-социалисты развернули издевательскую пропаганду против рейхспрезидента. Сторонники Гинденбурга парировали удары: рядом с Геркулесом — Гинденбургом маленький Гитлер восклицает "А я гораздо сильнее!"

"Фронтовик" Адольф Гитлер — таким его представляет предвыборный плакат НСДАП. Баллотироваться в противовес герою войны Гинденбургу — это вынуждало Гитлера оправдываться. В своей речи 27 февраля 1933 г. он сказал: "Раньше мы верноподданные, как верховному главнокомандующему, служили генерал-фельдмаршалу, и хотим, чтобы его имя сохранилось в сердце немецкого народа как имя полководца великих сражений. Но, если мы хотим и если мы желаем этого, то мы сегодня обязаны призвать старого генерал-фельдмаршала! Старик — ты слишком дорог нам, чтобы мы могли терпеть, когда за твоей спиной прячутся те, кого мы хотим уничтожить. Нам очень жаль, но тебе придется уйти в сторону, ибо они хотят бороться с нами, а мы хотим бороться с ними"

В кругах партийного руководства как раз приобрела актуальность украинская проблема. Считалось, что с Польшей удастся разделаться значительно быстрее, чем это получилось в действительности. Движущим фактором этих настроений был Розенберг, скрывавшийся в тени и подыскивавший подходящие объекты для применения своего революционного таланта. В Техническом институте Данцига в то время было гнездо украинских заговорщиков. Лично мне, по настоянию определенных кругов, пришлось вступить в контакт с сыном бывшего казацкого гетмана Скоропадского. В одном из пригородов Берлина у Скоропадского было что-то вроде резиденции. Он верил, что его дни еще наступят. Впрочем, наиболее ценными для нас были связи этих людей с Англией. Но национал-социализм не отказывался использовать их и для собственных целей — впрочем, не признавая Скоропадского серьезной политической фигурой.

Ганфштенгель рассказывал мне тогда об идеях своего хозяина — насколько он их понимал. Будто бы особенно легко возбудить открытые выступления в Восточной Галиции, украинском районе Польши, которые станут роковыми для польской военной мощи. Зная Польшу, я не стал бы говорить об этом столь уверенно. Но Ганфштенгель и сидевший напротив меня Бальдур фон Ширах не приняли моих возражений всерьез.

Они утверждали, что с помощью соответствующих средств, любое государство можно разложить изнутри настолько, что потом не будет стоить больших усилий победить его. Будто бы везде и всегда есть группы, которые стремятся к независимости — национальной, экономической или даже политической. Стремление пробиться к кормушке и уязвленное честолюбие — вот революционное оружие, которое без промаха поражает врага в спину. И, наконец, есть еще дельцы, которые стараются изо всего извлечь выгоду. Нет такого патриотизма, который устоял бы против всех соблазнов. И мы очень скоро за это возьмемся. Это вовсе не трудно — придумать патриотические лозунги для всяких подобных предприятий и найти людей, которые охотно заглушат такими лозунгами голос собственной совести. Для этого нужны только деньги и соответствующая организация.

Я снова выразил сомнение. Я считал, что люди очень быстро разгадают их истинные намерения. К тому же, эти предприятия обходятся в такие суммы, что их могла бы позволить себе разве что английская "сикрит сервис", но уж никак не мы. К тому же, как известно, у нас очень плохо с конспирацией — даже наше информационное агентство во время мировой войны работало крайне скверно.

Придворный фотограф Гитлера Гофман, тесть Бальдура фон Ширака, отвечал мне несколько пренебрежительно и насмешливо. Он полагал, что Гитлер положил конец прошедшей эпохе. Что же касается денег, то НА ЭТО деньги найдутся в любом случае. Чем западнее, тем дороже будет нам обходиться наша деятельность. Вот и все различие. Но удача будет сопутствовать нам повсюду. Это он гарантирует. К тому же, в любой стране есть еще богатые люди, которые возьмут на себя часть расходов.