Ефим БАРБАН - Чёрная музыка, белая свобода

• Название: Чёрная музыка, белая свобода
• Автор: Ефим БАРБАН
• Издательство: Композитор
• Жанр: Культурология
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-7379-0359-6

В книге на широком музыкальном и историческом фоне рассматриваются эстетика и философия авангардного (свободного) джаза, анализируются его форма и содержание, особенности стиля и восприятия, социальные, эстетические и этнические источники развития. Используя междисциплинарный (прежде всего, культурологический) подход к исследованию базисных элементов музыки фри-джаза автор создает концептуальную теорию джазовой эволюции. Значительное место уделено в книге рассмотрению механизма импровизации в свободном джазе, системному и семиотическому анализу его музыкальной структуры.

---

Несмотря на отказ от гармонического способа звуковы-сотной организации, значительную часть новоджазовой продукции можно, в принципе, назвать ладовой музыкой, если понимать под ладом, как это и делает современное музыкознание, не разновидность тональности, а общий принцип звуковысотной организации, создающий интонационно осмысленную формальную структуру, тяготеющую к устою или неустою, тем более что такого рода структурные (интервальные) образования нередко являются темой или элементами темы, а тема в свободном джазе вовсе не обязательно строится как мелодический контур.

Симптоматично, что это движение к новому принципу звуковой организации сблизило свободный джаз не только с новой европейской музыкой, широко использующей всевозможные искусственные и комбинированные лады, а также полиладовость и полимодальность, но и с африканской музыкальной традицией.

В африканской музыке не существует единого, общеафриканского лада. Одни африканские народности культивируют пентатонику (кварто-квинтовое многоголосие), другие — гептатонику (терцовое многоголосие). Вообще функциональная гармония и темперированный звукоряд чужды африканской музыке.

Связь свободного джаза с джазовой гармонической традицией можно усмотреть, пожалуй, лишь в создании неомодальности — некоего гармонического гибрида искусственных или церковных ладов с блюзовой гаммой (применявшейся довольно широко Колтрейном и Сэндерсом).

Характерно, что попытки привнесения серийной техники в новый джаз не оказались плодотворными. Эти попытки делались Доном Эллисом еще в начале 60-х годов, а в Европе — Шлиппенбахом, Даунером, Тжасковским,

Одером. Но, по-видимому, джазовая специфика: импровиза-ционность, особенности свингообразования, огромное значение личностной экспрессивности — плохо сочетается с рационалистической логикой тотального сериализма.

Наиболее серьезная попытка создания новой рациональной тоновой организации в современном джазе была предпринята Джорджем Расселом. В основе его музыки лежит «Лидийская концепция тональной организации», созданная еще в 50-е годы. С тех пор Рассел неоднократно пересматривал свою концепцию, остановившись в конце концов на названии «Лидийская хроматическая концепция тональной организации». Таким образом, Рассел превратил свою концепцию из тональной организации, опирающейся на семиступенный натуральный лад, построенный на чистой диатонике, в концепцию, опирающуюся на двенадцатитоновый звукоряд, причем иерархия интервального ряда строится в ней по принципу соотнесенности интервалов с центральным тоном (т. е. по пантональному принципу).

Использование лидийского лада (который практически можно рассматривать как до мажор с повышенной четвертой ступенью) само по себе еще не наделяет музыку Рассела эстетическими признаками свободного джаза. Скорее наоборот: именно тональный принцип организации звукового материала оказывает решающее влияние на относительно традиционные особенности метроритма и структуры его музыки. Судя по его произведениям 60-х годов, его музыка эстетически ближе всего «третьему течению» и вест коус-ту — уж слишком она скомпонированна, «сделана», слишком неспонтанна. Пограничная эстетика даже лучших произведений Рассела 60-х годов[75] довольно далека от идейных и формальных исканий новой черной музыки. Попытки Рассела сблизиться с ней пока малоудачны[76]. По-видимому, главная причина его художественных неудач лежит в неприемлемом и ложном для джаза принципе формообразования. «Я верю в написанную музыку, — говорит Рассел,— которая может звучать как импровизация, но тем не менее является написанной»[77]. В общем, творчество Рассела стоит особняком в панораме современного джаза, мало влияя на его развитие.

Новый джаз порвал со старой гармонической географией. Европейская гармоническая ориентация сменилась в нем более широким гармоническим кругозором — в поле зрения свободного джаза оказались звуковысотные организации всех мировых ладовых систем (стоит упомянуть хотя бы сильнейший интерес Дона Черри к индонезийской и китайской музыке, Эллис Колтрейн — к индийской, Сэндерса — к арабской и японской, Джармана — к западноафриканской и т. д.). Конечно, инокультурные гармонические реминисценции усиливают эзотеричность нового джаза. Но, с другой стороны, в гармонических комбинациях свободного джаза нельзя не усмотреть эстетического способа реализации его собственной свободы.

Характерно, что в новом джазе заметное восточное влияние не сводится к поверхностной ориенталистике, как это всегда было с восточными заимствованиями в европейской неджазовой музыке, где композитор обычно применял лишь «облагороженные», ассимилированные европейской эстетикой и слухом мелодические и ритмические обороты. Авангард пытается использовать как эстетический, так и духовный строй привлекаемой инокультурной музыки, передавая через ее форму и инструментарий имманентно ей же свойственное содержание, стремясь не подчинить ее джазовому языку, а совместить, «скрестить» с ним. В этом отношении у нового джаза есть замечательные достижения (стоит указать хотя бы на композицию Дона Черри «Вечный ритм»[78] — удачное соединение фри-джазовой эстетики с балийской музыкой).

Тем не менее, хотя музыканты нового джаза используют в своей музыке и диатоническую, и хроматическую, и чет-вертитоновую системы звуковых соотношений, решающую роль в ее формообразовании играют все же внетональные и нефункциональные системы звуковой организации. Гармонические концепции не имеют существенного значения в эстетике нового джаза. Впрочем, это общая тенденция в современной музыке. «В настоящее время новаторство в области гармонии исчерпало себя. Как фактор музыкальной конструкции она не дает новых возможностей, к которым стоило бы прибегать. Современное ухо требует совершенно иного подхода к музыке... Ритм, ритмическая полифония, мелодическая или интервальная конструкция — вот те элементы музыкальной формы, которые подлежат разработке сегодня»[79].

Мелодическое развитие

В старом джазе существует не один, а два типа мелодической линии: мелодия темы и мелодия импровизации. Мелодия не несет на себе отпечатка творческого потенциала джазмена и обычно не отличается от банальных 12- или 32-тактовых тематических образцов легкой музыки. Мелодия импровизации в старом джазе (хотя вряд ли это мелодия в традиционном смысле, ибо она обычно не представляет собой тематически цельного мелодического рисунка) также не может быть носителем идейного содержания, ибо слишком уж тесно она связана с обычно примитивными гармонией и структурой темы, хотя и свободна от ее мелодических пут. Но тем не менее именно эта относительная свобода импровизации и таила в себе зародыш своей грядущей трансформации.

Основой мелодической линии в доавангардном джазе был мотив. Мотив строил фразу. Фраза конструировала оба типа мелодии. Если придерживаться классификации Андре Одера, то фраза в старом джазе делится на две разновидности: фразу темы и фразу вариации, причем последняя, в свою очередь, подразделяется на парафразу и фразу коруса (квадрата). Именно фраза квадрата и явилась единственным оригинальным достижением джазовой мелодики, залогом ее потенциальных возможностей и одновременно причиной растущей эзотеричности авангардного джаза и его окончательного разрыва с эстетикой популярного искусства. «По-видимому, — пишет Одер, — для фразы коруса не существует эквивалента в европейской музыке. По содержанию и форме — это вариация, но она не возникает непосредственно из любой мелодической темы. Обычно многообразная, она может быть декоративной в той же мере, что и фраза мелодии. Она не составляет цельного рисунка и не включает повторов. Единственно чего она придерживается — это общей структуры и гармонической основы, из которой она проистекает. Эта ее свобода заставляет нас предпочитать ее другим формам джазовой экспрессии: фразе темы, которая часто бывает или напыщенно-ходульной, или лишенной воображения, и парафразе, которая, благодаря обязательному следованию ее мелодии теме, в девяти случаях из десяти делает ее непривлекательной» [80].

Но Одер описывает фразу коруса хотя и в современном, но еще в несвободном джазе (его книга писалась в 50-е гг.). Эстетика нового джаза частично обессмыслила классификацию Одера (хотя к доавангардному джазу она полностью применима). Даже при сохранении традиционной структуры пьесы в новом джазе фраза коруса полностью освобождается в ней от общей с темой гармонической основы. Обычно в авангардном джазе вся пьеса строится с помощью однотипной фразы (однотипной по своей несвязанности и свободе), которую можно, конечно, условно назвать фразой коруса, хотя членение импровизации на корусы (квадраты) в новом джазе вовсе не обязательно, как, впрочем, необязательно в нем и предварительное проигрывание темы.