Роза Сергазиева - Лакуна

• Название: Лакуна
• Автор: Роза Сергазиева
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2010

В 70-х годах ХХ века советский ученый Яков Зельдович, одновременно с американскими физиками, высказал гипотезу о том, что "черные дыры" могут быть не только гигантскими, но и вполне миниатюрными. И почему бы им тогда не разместиться на Земле? Может быть, тогда мы сможем понять, где находятся люди, которые каждый год десятками тысяч бесследно исчезают, уйдя из дома и не вернувшись.

---

— Он продавал дефицитные, — сделала специальное ударение заведующая, — товары!

— Полоний? Оригинал "Черного квадрата"? "Ролс-ройсы" первых серий? — гадал Денис, который иногда читал в Интернете журналистские расследования и репортажи с аукционов.

— Кому нужен химический порошок, бессмысленные картинки или допотопные автомобили? Нет, конечно, кра-сну-ю…, - пыталась подсказать неразумному гостю Крон.

— Ртуть?! — догадался парень.

— Ртуть не едят! — обиделась Мила Евгеньевна. — Красную ИКРУ!!! Соколов получал ее со складов, а также парное мясо, деликатесную рыбу, импортные сигареты и спиртные напитки! И продавал дефицит партийным бонзам, работникам Совмина, горисполкома, МВД. Как писали газеты, "создал целую преступную сеть". У магазина было 7 филиалов, директора которых по пятницам привозили директору конверты, набитые деньгами. Там столько народу арестовали, полторы сотни, всем дали большие сроки. Но к высшей мере приговорили одного Соколова. Он знал имена всех, кто пользовался его услугами. Если бы список огласили, разразился грандиозный скандал.

— Извините, — искренне признался Хромов, — все же: что такого антиобщественного совершил директор?

— Я же объяснила, — начинала злиться Крон. — Продавал продукты.

— А разве не для этого существует магазин?! — непонимающе пожал плечами Денис.

— Молодой человек, — насупилась хозяйка кабинета. — Видимо, сейчас снаружи действуют другие порядки, но в мое время спекуляция считалась уголовно наказуемым преступлением.

Хоть страна опять расслабилась после смерти очередного генсека, и про "халатность" Крон потихоньку забыли, она сама продолжала чувствовать себя виновной в том, что случилось, и поэтому практически переехала жить в детсад. Все равно возражать некому, Мила Евгеньевна — строгая женщина бальзаковского возраста — коротала век одна, даже любовника не получилось завести. Она спрятала за новый шкаф раскладушку, распихала по ящикам необходимые вещи, принесла из дома подушку с одеялом, телевизор и по ночам обходила опустевшие комнаты, проверяя запоры. Сторожа со стороны на работу оформлять отказалась, кому во времена тотального дефицита всего и вся, когда народ стал даже лампочки в подъездах скручивать, можно доверять? Только себе и проверенным людям. На ставку охранника оформила няньку Наталью, чтобы следить за порядком в четыре глаза. И вот однажды утром, впустив уборщицу, заведующая вернулась наверх, распахнула дверь, и вдруг… упала. Вроде и не споткнулась о порог, но тяжело рухнула на колени. Но не странная тяжесть в ногах ее напугала, а то, что в кабинете опять кто-то похозяйничал. Исчезла раскладушка и принесенный из дому телевизор, стол и стулья, зато… Зато на своем старом месте у окна стоял заветный сейф! Женщина с трудом подползла к чугунному шкафу, просунула руку в зазор у стены и нащупала ключ! Чтобы не потерять, она прилепляла его пластилином к торцу. Мила Евгеньевна, не обращая внимания на громко бухающее сердце — может быть, оно от радости так себя вело? — открыла заветную дверцу. Между перетянутыми резинкой пачками купюр невыданной зарплаты мирно покоилась красная книжица — считавшийся утерянным партбилет.

— Ничего, — Крон даже всплакнула от нахлынувших эмоций, — ничегошеньки не пропало, никакой кражи. И меня зря обвиняли во всех грехах! Так что я даже рада, что провалилась в лакуну. Теперь, — и Крон показала на стопку исписанных листков, — пытаюсь точно воспроизвести то, что произошло. Когда вернусь обратно, покажу записи товарищам, чтобы полностью оправдать свое имя.

И заведующая, сев в кресло, взялась за карандаш.

Денис понял, что аудиенция закончена и им с Джином пора покинуть кабинет.

Глава 11

У соседней двери, закатав рукава белой рубашки, стоял Травкин.

— Замок разболтался, не защелкивается, — пояснил он, орудуя отверткой. — Любой, когда меня дома не будет, зайти сможет и прихватить, что плохо лежит. Правильно говорю? — подмигнул Петр Сергеевич притихшему неожиданно Джину. — Вы что ли по гостям путешествуете?

— Подучается, что по гостям, — кивнул Денис.

— И кого успели посетить?

— После профессора навестили Егора, сейчас к Миле Евгеньевне заглянули.

— Предлагаю побывать у меня, — неожиданно предложил Травкин. — Завел такое правило: каждому новичку устраиваю экскурсию, но только один раз. С условием, чтоб больше сюда не приходить!

— А мы и не рвемся, — обиделся странному гостеприимству Хромов. — Любопытством не страдаем.

— Ты, Заклеенный, так, кажется, тебя банкир называет, не ершись, — убрал отвертку в карман широких вельветовых брюк бывший начальник ЖЭКа. — Я почему подобным образом поступаю? Потому что знаю людскую страсть к запретному плоду. Мог бы вообще к себе никого не пускать, но понимаю, что так лишь интерес разожгу и спровоцирую человека на преступление — захочет он обязательно забраться ко мне и посмотреть, что прячу. Поэтому заходи, любуйся, чтобы никакие черные мысли тебя не посещали, — и Травкин подтолкнул Дениса в комнату.

"Нет уж, спасибо, обойдусь и без одного раза", — хотел отказаться парень, но замер с открытым ртом: он очутился в предметно-цветовой какофонии. Бывшую детскую спальню, как и в помещениях на первом этаже, разделяла пополам занавеска. Только сшитая не из оконных штор, а собранная из нанизанных на проволоку разномастных шариков. В дело пошли пластмассовые, деревянные, для пинг-понга, от счётов, колесики от игрушечных машинок. Стены, как и оконные проемы полностью скрылись за полками, заставленными всяким хламом: от плюшевого медвежонка и ксилофона до самодельных бумажных хризантем и пластилиновых солдатиков. Хотя некая закономерность бросалась в глаза: больше всего присутствовали… вазы. Видимо, Петр Сергеевич притащил абсолютно все фарфоровые и хрустальные сосуды, что нашлись в детском саду.

Пол устилали сплетенные из ярких полосок круглые коврики.

— На половички я разрезал тюль с окон, — увидел, что рассматривает гость, Травкин. — Они на удачу оказались не стандартно белыми, а розовыми, салатовыми и голубыми. Умели в советское время радовать детишек!

Травкин поднимался по карьерной коммунальной лестнице тяжело и долго. Начинал техником с комнатой в коммуналке. Несколько лет переезжал по столице из района в район. Менялись фамилии начальников, подрастала помаленьку зарплата, но одно оставалось неизменным — качество выделяемого жилья: общие кухня, ванная и туалет, занудные соседи и график дежурств для уборки мест общего пользования. Но вот, когда уже потерялась всякая надежда на изменение статуса, когда он заметил, что молчаливая Степанида стала хной красить волосы, скрывая пробивающуюся седину, вдруг открылась вакансия руководителя. Да еще в самом центре города, да с отдельной жилплощадью в придачу. Пусть на первом этаже, но ведь отдельная, да еще в настоящем кирпичном доме, ни какая-нибудь хрущевка! Травкин летал соколом: устраивал громоподобные выволочки сантехникам-халтурщикам, выводил штат на субботники и воскресники, придирчиво перепроверял ежеквартальные отчеты, которые составляла бухгалтерша, лично собеседовал с каждым дворником, которого брал на работу. Такой же "орднунг" устроил и дома: достал по блату импортные обои, жена разыскала в антикварном магазине дорогую люстру с висюльками, да и мебель начальник ЖЭКа теперь мог купить без очереди. Словом, все как у людей. И только зажили по-настоящему, как…

Что помнил про тот злосчастный день Петр Сергеевич? Что жена принесла в двух термосах борщ и макароны по-флотски. Травкин как раз завершил трапезу и протер салфеткой губы, как в кабинет вошла кассирша из магазинчика, он давно уже положил на девушку глаз и ждал подходящего повода познакомиться поближе. А тут сама судьба привела ее в кабинет начальника ЖЭКа. Девушке потребовалась справка с места жительства. Жаль, Степанида стояла у окна, но старую верную подругу уже пора отправить домой, с обедом покончено, и можно вплотную заняться юной гостьей. Травкин вышел из-за стола, с деловым видом подгреб к Лане и вдруг: ноги его подкосились, мужик рухнул на пол. В глазах помутилось, в голове загудело. Ну, все, допрыгался — схватился за сердце начальник, не удалось убежать от инфаркта. И промелькнула последняя мысль, перед тем, как отключился: пропали доллары, на видюшник копил, хоть и спрятал хорошо, жена обязательно найдет, ой, на глупости растранжирит…

Очнулся он оттого, что кто-то совершенно наглым образом лупил его (!) по щекам. Разозленный подобной бесцеремонностью, Петр Сергеевич даже не заметил, что дышит и двигается с трудом, сел и схватил за руку незнакомого паренька.

— Мне больно, отпустите, — завизжал прыщавый юнец.

Дело закончилось бы дракой, но застонала лежащая рядом Лана. И Травкин переключился на нее — нужно привести девушку в чувство.