Вера Крыжановская - Голгофа женщины

• Название: Голгофа женщины
• Автор: Вера Крыжановская
• Издательство: Таврида
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-7707-3494-9

Романы популярной, писательницы В. И. Крыжановской в начале нашего века были хорошо известны во многих странах. Сейчас эти увлекательные, полные драматизма произведения вновь возвращаются к читателю.

Героиня романа «Голгофа женщины» становится жертвой беспутного мужа. Но ее страдания вознаграждаются возвращением к счастливой жизни и семье.

---

Виолета колебалась, а потом уступила просьбам Ивана Федоровича.

Вечер прошел очень приятно. Поездка в санях привела молодую девушку в восхищение; ужин прошел очень весело, а Иван Федорович ни на минуту не выходил из границ почтительной сдержанности. Поэтому Виолета много веселилась и вернулась домой вполне успокоенной.

С этого дня молодая девушка стала часто принимать от Герувиля то ложу во французский театр, балет или цирк, то билеты на гиппический конкурс, то ехала с ним на бал французской колонии. Иван Федорович всюду следовал за ней, как тень, чаруя ее своим страстным взглядом и нашептывая ей на ухо уверения в любви. Сама того не замечая, Виолета привыкла к нему, потом заинтересовалась им и внушаемый им страх мало-помалу исчез. Она стала уже много думать о нем, скучала в его отсутствие, с нетерпением ждала его прихода и принимала от него подарки, боясь его обидеть.

Медленными, но верными шагами шел Иван Федорович к победе. Часто он бесился на эту девчонку-актрису, осмелившуюся так дорого ценить себя и принуждавшую его вести правильную осаду, но тем сильнее в нем было желание во что бы то ни стало овладеть ею.

Первый раз, когда он осмелился поцеловать Виолету в обнаженное плечо, последняя рассердилась.

— Это уже против нашего договора, господин Герувиль! Никаких фамильярностей, или я должна буду вернуться к своей прежней сдержанности. Вам известно, что я не желаю быть любовницей ни вашей, ни кого-либо другого, и не позволю себя принудить к этому.

Скрывая свой внутренний гнев, Иван Федорович склонился к маленькой ручке и поцеловал ее.

— Силой никогда нельзя получить того, что любовь не дает добровольно, — пробормотал он.

— Я не хочу любви. Любовь мужчины — это вспышка соломы, которая пылает минуту, а потом превращается в пепел. А я, видите ли, не хочу, чтобы меня бросили и забыли.

— Вас, Виолета, бросить и забыть?! Это невозможно! Вы сами не верите тому, что говорите, — возразил Иван Федорович, устремляя на нее пылающий взгляд, полный такого упрека, что Виолета покраснела и в смущении опустила глаза.

Когда, несколько времени спустя, Иван Федорович снова рискнул поцеловать ее обнаженную руку, Виолета протестовала только робким взглядом. Предательская любовь прокралась в ее юное сердце. Образ обольстительного человека, который, по-видимому, так искренно любил ее, преследовал ее в грезах, и она не раз ловила себя на мысли, что он, может быть, женится на ней. Ведь это вполне возможно! Сколько таких же актрис, как и она, вышли замуж за людей высокого происхождения и даже за князей! Отчего же она не может на законном основании носить имя любимого человека.

Пришла весна. Труппа, в которой участвовала Виолета, уехала из Петербурга, но молодая девушка осталась и, при посредстве Ивана Федоровича, получила ангажемент в одном из летних театров.

XIV

В чудный майский день Иван Федорович пригласил Виолету с ее дуэньей провести день у него на даче на Крестовском острове. Молодая девушка смутилась и покраснела. В первый раз Герувиль приглашал ее к себе. Видя недовольство, вызванное ее колебанием, и нахмуренные брови Ивана Федоровича, она робко спросила, много ли будет у него гостей.

— Кроме вас и госпожи Леклерк, будут только барон Ксавье и Сесиль и Кеонтина из театра в Аркадии, которых вы знаете.

— Хорошо, мы приедем, — после минутного колебания ответила молодая девушка.

— Благодарю вас! — сказал Иван Федорович с прояснившимся лицом. — Я пришлю за вами экипаж в пять часов. Мы по-семейному пообедаем, а потом я покажу вам свои владения. Остальные соберутся к семи часам.

Никогда еще у Виолеты не было так тяжело на сердце, как в то время, когда резвые лошади быстро мчали ее на Крестовский остров.

Молодая девушка боялась, сама не зная чего, а между тем, к этому смутному страху примешивалось нетерпеливое желание увидеть, наконец, как живет любимый человек.

Дача, где Ксения Алексадровна провела тяжелые годы своего первого замужества, наружно мало изменилась. Она была только заново выкрашена, а старый дощатый забор заменен изящной бронзовой решеткой.

Внутри же, наоборот, все было заново отделано и убрано мебелью в стиле Людовика XVI. Дача, действительно, представляла прелестное, уютное гнездышко.

Иван Федорович встретил дам на крыльце и тотчас же стал показывать им дом и сад, забавляясь наивным восхищением Виолеты, которой решительно все нравилось. Бывший же будуар Ксении, обтянутый шелковой материей, усеянной незабудками и розами с его чудной мебелью, прекрасными зеркалами и жардиньерками с редкими цветами, положительно привел ее в восторг.

— От вас зависит стать в этом доме госпожой и повелительницей, — прошептал Иван Федорович, устремляя страстный взгляд в смущенные глаза молодой девушки.

Та сильно покраснела, но ничего не ответила.

Обед прошел очень весело. Иван Федорович превосходил самого себя в любезности и усиленно угощал Аглаю прекрасным вином, забавляясь все возраставшим оживлением старой актрисы и беспокойством, какое возбуждали в Виолете ее речи, становившиеся все смелее. Минутами молодой девушкой снова овладевало смутное беспокойство, мучившее ее с утра. Кроме того, сильная страсть Ивана Федоровича, которой он в этот день даже не скрывал, до такой степени смущала ее, что она была очень рада, когда наконец, приехали остальные приглашенные.

Тотчас же завязался оживленный разговор. Гости пели, декламировали и танцевали под звуки аккордеона. Ужин был сервирован тоже в саду, так как вечер был чудный и теплый, как в середине лета.

Во время ужина общая веселость стала выходить из границ. Друзья Ивана Федоровича пили много, и их дамы не отставали от них. Речи становились смелее, лица все более и более разгорались, а между тем, шампанское продолжало литься рекой, и гости беспрерывно следовали один за другим. Виолета, поддаваясь общим убеждениям, пила всего понемногу. После третье го бокала, который ее заставили выпить в ответ на тост за ее здоровье, у нее закружилась голова, щеки разгорелись и глаза лихорадочно заблестели.

В первый раз в жизни она смело отвечала на свободные фразы, обращенные к ней, позволила Ивану Федоровичу поцеловать себя, когда ой предложил ей выпить на «ты», и смеялась, как безумная над госпожой Леклерк, которая совершенно опьянела и была действительно смешна.

При всеобщем оживлении, никто не заметил, что небо заволоклось черными тучами и что легкий, освежающий ветерок сменился зловещей тишиной.

Вдруг яркая молния прорезала темное небо, прогремел гром, и по саду пронесся страшный порыв ветра.

Старые деревья со свистом согнулись, а скатерть вместе с посудой снесло на землю.

Женщины вскрикнули от страха и, пошатываясь, бросились к дому, за ними следовали мужчины, еще менее твердо державшиеся на ногах, за исключением Ивана Федоровича, который пил сравнительно умеренно и находился только в возбужденном состоянии.

Пока последний приказывал лакеям внести часть вещей и увести Аглаю, которая отбивалась и не хотела входить в дом, несмотря на начинавшийся ливень, гости разместились по диванам гостиной и будуара и через несколько минут их всхрапывание доказало, что вино окончательно победило их.

Не спала одна Виолета; голова у нее была тяжела, в ушах шумело, а ноги ее до такой степени подкашивались, что Иван Федорович должен был поддерживать ее. Кроме того, она боялась грозы, которая все усиливалась. Как испуганная птичка, забилась она в угол будуара, и даже крики и ругательства Аглаи, которую тащили в столовую, не могли вывести ее из оцепенения.

Как только окна и двери были закрыты, Иван Федорович подошел к молодой девушке и тихо заставил ее встать.

— Пойдем, Виолета! Я дам тебе выпить сельтерской воды, это освежит тебя, — сказал он, обнимая ее за талию и уводя в спальню, дверь которой запер за собой на ключ.

Виолета не заметила этого; она послушно следовала за ним. Когда новый удар грома потряс дом, она боязливо прижалась к Ивану Федоровичу и пробормотала:

— Я боюсь!

— Боишься, когда я с тобой? Полно! Успокойся, маленькая безумица! Пусть там гремит гроза; зато посмотри, как здесь все спокойно, и полно любви, — прибавил он, усаживая Виолету на низкий и мягкий диван.

Это была та же самая комната, где некогда спали новобрачные, где родилась несчастная Ольга и где Ксения Александровна боролась со смертью и проливала потоки слез после похищения ее ребенка. Но все эти воспоминания не имели никакой цены в глазах эгоистичного вивера, не признававшего другого закона, кроме своей фантазии, другой цели, кроме наслаждения.

Отягченная вином и тяжелым ароматом роз и резеды, которым была насыщена комната, Виолета прислонилась головой к плечу Ивана Федоровича. Она в каком-то забытьи слушала его страстные слова и не противилась уже больше горячим поцелуям, которыми он осыпал ее.