Владимир Круковер - Исполнение желаний

• Название: Исполнение желаний
• Автор: Владимир Круковер
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Я не собираюсь убеждать читателя в подлинности фактов. Допускаю, что существуют и засекреченные свидетельства моих «подвигов», так что книга прольет на них дополнительный свет, только света этого будет недостаточно для секретных сотрудников, имеющих к ним секретный доступ.

 А попасть к ним в лапы для уточнения я не боюсь, так как Материализатор на запястье правой руки делает меня неуязвимым в любых обстоятельствах.

Я, честно говоря, давно уже ничего не боюсь.

---

Я прервал обмен мыслями и задумался.

Думать мне было о чем. Я не слишком разбирался в социологии, в людских проблемах, но в этологии я немного разбирался и Конрада Лоренца читал запоем. Не только общеизвестные, популярные: «Человек находит друга», «Кольцо Соломона», но и серьезные: «Восемь смертных грехов цивилизованного человечества», «Так называемое зло или к естественной истории агрессии», «Оборотная сторона зеркала (Опыт естественной истории человеческого познания».

Я вызвал из неисчерпаемой памяти Проводника одну главу, озаглавленную: «Чем хорошо зло» Ей предшествовал эпиграф из Гете:

«Часть силы то, что без числа
Творит добро, всегда желая зла».

Теперь я читал нобелевского варианта Лоренца другими глазами, его умозаключения не были для меня абстрактны, а оделись в кровь и смертный пот того, что я творил во имя ложно понятого добра.

«Внутривидовая агрессия, — писал ученый, — необходимая часть организации всех живых существ, сохраняющая их систему функционирования и саму жизнь. Она может допустить ошибку и при этом уничтожить жизнь. Но в великом становлении органического мира эта сила предназначена к добру. Оба Великих Конструктора — Изменчивость и Отбор, — которые растят все живое, избрали именно грубую ветвь внутривидовой агрессии, чтоб вырастить на ней цветы дружбы и любви».

Я пробегал главу за главой, как бы заново узнавая о том, что в перенаселенных регионах (в мегаполисах, в зонах для осужденных) порождается повышенная агрессивность на уровне неосознанных инстинктов. Тех инстинктов, тех, заложенных в любое живое существо, программ, которые заставляют китов выбрасываться на берег, многотысячные стада хомяков или крыс топиться в море, а муравьев перекочевывать в другие места, поедая все на своем пути. Люди, подчиняясь этим программам, начинают вредить друг другу бессознательно, стараясь урегулировать количество населения на конкретной площади до терпимого размера, не понимают этого и доводят себя до нервных срывов, до умопомешательства. Увеличивается число естественных хищников — санитаров: преступников, маньяков, садистов.

Все это было и сложно, и просто. Знал же я, к чему приводило поголовное истребление волков или кровососущих насекомых — к вырождению их потенциальных жертв: копытных животных. Даже воробьи, которых так резво истребили китайцы, необходимы для нормальной жизни других животных и людей. Не зря китаезам пришлось их потом закупать за границей и вновь разводить.

Вот я написал (надиктовал, надумал) китаезы. Бессознательная внутривидовая агрессия, направленная на несколько иной вид хомо сапиенс. Хотя, лично мне китайцы никакого вреда не принесли. А все равно, некое раздражение возникло, стоило о них вспомнить, злорадство — так вам, мол, и надо, убийцы веселых птичек. Будь на их месте русаки из моего родного города в Сибири, даже мысли бы не возникло писать о них уничижительно.

Впрочем, тот же Лоренц доказал, что вовсе не убийство является конечной целью инстинктивной агрессии, а подчинение, унижение, подавление. Среди животных одного вида убийство соперника — редчайшее явление, случайность. Хищники разного вида тоже никогда не сталкиваются в поединках, все эти, столь модные на телевидение, схватки между медведем и тигром, крокодилом и анакондой, леопардом и волками — чушь собачья. У людей агрессивность проявляет себя в более жестоких формах, чего стоит, например, конкуренция на коммерческом фронте. Но и тут сознательное убийство конкурента — редкость.

Я со своим планом уничтожения преступности для естественной эволюции превратился в неожиданный фактор, выходящий за логику самой Природы. Нечто, вроде катаклизма, стихийного бедствия. Впрочем, СПИД — тоже своего рода стихийное бедствие. Но он выбивает из человеческого сообщества гомиков и наркоманов, превращается в некий запрет, знак опасности. Почему же я не могу стать таким беспощадным «СПИДом» для преступников. Надо лишь оставлять при каждой расправе одного в живых, чтоб сеял страшные слухи.

От мыслей меня отвлек сигнал визита. Наверное, опять этот неугомонный разведчик кого-нибудь прислал.

— Кто там? — спросил я, не поворачивая головы.

Проводник немедленно странслировал мои слова на спикер у калитки.

— Владимир Иванович, нам необходимо поговорить. Я владелец местной газеты «Авоська», может читали?..

— Сейчас выйду, — сказал я, неохотно вставая с лежака, одного из многих оборудованных Матром в разных уголках моего подземного Эдема.

Это были замечательные лежаки, подстраивающиеся под любой изгиб моего тела, автоматически принимающие любое положение, хоть кресла-качалки, хоть матраса, а вдобавок они самоочищались от песка или пыли и всегда были нужной температуры: в жару прохладные, а в холодные дни (я не хотел устанавливать в своем микромире абсолютно ровный климат, чтоб не превратиться в тепличное растение) теплые.

Некий невидимый кокон обволок меня и вбросил из подземелья в дом, прямо в прихожую. Я вышел во дворик, подошел к калитке. Ну конечно, самолично пожаловал ГБешник фуев!

— Чем обязан? — спросил я. — У вас, господин Скорынин, дел других нет, чем человека на отдыхе доставать? На сей раз самолично пожаловали.

— Да, я должен был догадаться, что вы меня легко вычислите. Инерция мышления, знаете ли, все еще считаю вас человеком.

— Ну, я и есть человек. Только с иными возможностями. Что ж, заходи, Резидент, только не надейся взять у меня интервью.

Он тогда еще не был мне интересен (как, впрочем, и потом), но мне хотелось на обычном человеке испытать свои раздумья об истреблении преступности. Да и, наверное, я уже соскучился по нормальному общению с людьми (хотя после Проводника они казались такими тупыми). Я на мгновение прикоснулся к его локтю, как бы направляя в дом, чем дал возможность Проводнику просканировать гостя.

— Мы уже на ты? — спросил разведчик.

— Я — на ты, а ты, как пожелаешь. Я могу уделить тебе минут десять, только не пытайся спрашивать, спрашивать буду я. Пить, есть будешь? Прекрасно, сейчас организую. Итак, вопрос первый. Как ты относишься к идее систематического уничтожения преступников? Что б это было, как Рок, как СПИД, неотвратимо.

Александр Скорынин

Когда сложный план не удается, легче всего применить простой. Резидент получил информацию о том, что в Лимассол вылетает спецгруппа ГРУ и что дело взято на контроль Президентом. Информация о загадочном фигуранте стала для него уже не только заданием или престижем, но и вопросом возможной карьеры. И Скорынин, несмотря на страх, (а люди, обладающие знанием и логическим мышлением всегда бояться непонятного) отправился к Ревокуру.

Он нажал на кнопку звонка у калитки, представился овнером, владельцем местной газеты. Собственно, ГРУ и в самом деле владело этой газетой, хотя редактор и не подозревал об истинных хозяевах.

Спикер донес до Александра равнодушный голос фигуранта, потом он и сам появился во дворике.

И сразу расставил точки над «i».

Не то, что б Скорынин был ошеломлен, он подсознательно ожидал чего-то в этом роде. Но смущен он был, и его не слишком покоробила неожиданная развязность обращения. Но, когда Ревокур спросил о еде и питье, а после вопроса буквально из ниоткуда перед разведчиком возник стол, уставленный яствами, он растерялся.

Но он был разведчиком, Резидентом, человеком прошедшим в обучении специальные тренировки психики. Поэтому налил себе из шикарного серебряного с чернью кувшина напиток он оглядел закуски. И испытал шок вторично. Тут были только его любимые кушанья.

Ему еще предстояло столкнуться с третьим чудом, с тем, что вся пища окажется приготовленной именно так, как он любит и как никто никогда не мог для него приготовить.

Вопрос фигуранта отвлек его. Этот вопрос косвенно подтверждал, что Ревокур участник событий в Москве.

— Я думаю, сказал он, — что уничтожать только преступников бессмысленно. Надо искоренять причины преступлений.

— Банальщина! Для того, чтоб искоренить причины, надо искоренить государство, эти причины создавшее. Вот смотрите…

Перед глазами Скорынина возник экран, на котором появился график с цифрами. Экран висел в воздухе, своеобразная голограмма, сквозь которую была видна противоположная стена.

— 77 % всех преступлений в Москве совершается из корыстных побуждений. В группу корыстных преступников входят:

1) Грабители, карманники, домушники, хозяйственные преступники, растратчики, взяточники, использователи служебного положения, продажные менты и судьи, вороватые чиновники, мошенники, в общем — все представители традиционных воровских профессий. После перестройки туда добавились так называемые ЛЕГАЛЬНЫЕ аферисты. Типичный пример — Мавроди со своей пирамидой. Туда же можно включить многих политиков. К примеру, истеричный недоумок Жириновский. Он появился в политике в стареньком джинсовом костюмчике главным образом потому, что хотел победить свои многочисленные комплексы. Но вскоре почувствовал какая это денежная профессия. Не зря в его охране сплошь фашиствующие бритоголовые мальчики. С некоторой натяжкой в группу легальных мошенников можно включить и производителей всяческого дерьма. Вроде сверхтонких сковородок, на которых все подгорает, пляжной одноразовой электроники, многочисленных зубных паст со свойствами эликсира бессмертия, безвредных и бесполезных жиросжигателей и так далее. Эти фальшивые производители совращают, превращая в сообщников, огромное количество реализаторов, пиарщиков и прочей шелупени.