Федор Раззаков - Чтобы люди помнили

• Название: Чтобы люди помнили
• Автор: Федор Раззаков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-04234-3

Вся страна знала их в лицо. На протяжении десятилетий наши выдающиеся актёры и актрисы — Ильинский, Орлова, Алейников, Черкасов, Ладынина, Крючков, Серова, Кадочников, Целиковская, Юматов, Рыбников, Смоктуновский, Никулин, Вицин, Миронов, Даль, Леонов, Евстигнеев, Филатов и многие другие — радовали нас своими ролями. Их любили миллионы зрителей. Фильмы с их участием всегда пользовались самой большой популярностью. Они были поистине народными артистами, и этого звания не мог лишить их никто. Они ушли из жизни, но никогда не уйдут из нашей памяти. Подробные биографии замечательных артистов собраны в этой уникальной книге, чтобы мы их помнили…

---

Что случилось с Лихим, так доподлинно и неизвестно. По одной из версий, по пути в Москву он попался в руки милиции, попытался бежать и был застрелен. Никаких документов при нём обнаружено не было, и его записали в разряд неизвестных.

После этого беспрецедентного случая Марк Бернес больше никогда не играл в кино преступников. Более того, в течение нескольких лет в СССР вообще не выходили фильмы, повествующие о судьбе уголовников. Лишь только в 1964 году на «Ленфильме» сняли фильм «Верьте мне, люди!», в котором рассказывалась история вора, завязавшего со своим прошлым. На эту роль был утверждён кумир тех лет Георгий Юматов, однако сыграть в этой картине ему так и не довелось. Эту роль сыграл будущий кино-Ленин Кирилл Лавров, но у него это получилось не слишком убедительно. Но истории, подобной той, что произошла с М. Бернесом, с ним уже не произошло. К счастью.

Угроза жизни была не последней неприятностью, которую Бернесу пришлось пережить в 1958 году. На него внезапно осерчал сам Никита Сергеевич Хрущёв.

Во время торжественного концерта в Лужниках, посвящённого 50-летию ВЛКСМ, Бернес должен был исполнить две песни. Эти концерты всегда были строго хронометрированы, артисты обязаны были точно держаться регламента и бисирования не допускать. Однако едва Бернес спел две свои песни, зал стал дружно аплодировать. Пауза затягивалась, и Бернес, чтобы разрядить обстановку, обратился к режиссёру: «Давайте я спою ещё один куплет и сниму напряжение». Но режиссёр категорически замахал руками — не положено. Между тем сидевший в правительственной ложе Хрущёв расценил поступок певца по-своему: мол, зазнался Бернес, молодёжь его просит, а он ломается.

После этого в двух влиятельных газетах — «Правде» и «Комсомольской правде» — одна за другой появились критические статьи в адрес Бернеса. В первой из них, которая называлась «Искоренять пошлость в музыке», композитор Г. Свиридов обвинил певца в подыгрывании дурным музыкальным вкусам, в пропаганде пошлого ресторанного пения.

Вторая статья практически не касалась творчества певца, а была посвящена его моральному облику. Она так и называлась — «Звезда на „Волге“». Историю её появления стоит рассказать подробнее.

Инициатором этой статьи был зять Хрущёва, главный редактор «Комсомолки» Алексей Аджубей. Так получилось, что и ему, и Бернесу одновременно понравилась восходящая звезда кино Изольда Извицкая. Оба стали за ней ухаживать, однако повезло в этом деле не молодому Аджубею, а Бернесу. И зять Хрущёва затаил обиду, надеясь при случае расквитаться. И такой случай вскоре представился.

Аджубею рассказали историю, которая якобы совсем недавно произошла с Бернесом в Москве. Согласно версии рассказчика, дело выглядело так.

Бернес и Извицкая ехали на «Волге» певца. На площади Дзержинского певец нарушил дорожные правила, и это заметил постовой милиционер. Он попытался остановить «Волгу» артиста, но тот проигнорировал звуки свистка и нажал на газ. Милиционер, как полагается, решил задержать нарушителя, бросился наперерез автомобилю и упал на его капот. Но даже после этого Бернес не остановился, а ещё несколько десятков метров проехал вокруг памятника Дзержинскому, рискуя каждую секунду сбросить постового под колёса. В конце концов милиционер победил и заставил певца заглушить мотор.

Услышав эту историю, Аджубей решил раскрутить её на полную катушку, благо ситуация ему это позволяла — сам Хрущёв был зол на Бернеса. Так на свет появилась злополучная статья.

Сразу после её появления было заведено уголовное дело. Но певец выдержал, более того — победил. Как показало следствие, большая часть описанных в газете событий была выдумана досужими сплетниками. Милиционер, который якобы бросился на капот бернесовской «Волги», всё время путался в показаниях и даже не мог вспомнить, какого цвета была злополучная машина. В конце концов дело было закрыто.

Все эти неприятности здорово испортили жизнь Бернесу. Его сразу перестали снимать в кино, сорвались многие запланированные концерты.

Постепенно жизнь налаживалась. И хотя приглашений сниматься в кино он по-прежнему не получал, однако концертную деятельность возобновил. В конце 50-х – начале 60-х годов в его исполнении появилась серия новых шлягеров: «Я люблю тебя, жизнь», «А без меня…», «Серёжка с Малой Бронной…», «Я работаю волшебником», «Полевая почта», «Хотят ли русские войны?» и др.

В начале 60-х серьёзные изменения произошли в личной жизни артиста. 1 сентября 1960 года Бернес повёл свою дочь Наташу в первый класс 2-й французской спецшколы в Банном переулке. В эту же школу привели своего сына Жана фотокорреспондент журнала «Пари-матч» и его 31-летняя жена Лилия Михайловна Бодрова. Последняя, увидев Марка, внезапно толкнула мужа и с восхищением произнесла: «Смотри, Крючков!» — «Как тебе не стыдно, — ответил муж. — Это же Марк Бернес. Пойдём, я тебя с ним познакомлю». И они вдвоём подошли к певцу.

Как гласит легенда, Бернес, увидев Бодрову, влюбился в неё с первого взгляда. Судьбе было угодно, чтобы Наташа Бернес и Жан сели за одну парту, что вскоре сблизило Бернеса и Бодрову. 29 сентября в школе должно было состояться первое родительское собрание. Бернес в те дни находился с гастролями в Ереване, однако ради этого события срочно прилетел в Москву. Учительница ещё не знала родителей своих первоклашек, поэтому попросила их сесть на места детей. Так Бернес и Бодрова оказались за одной партой. А в ноябре того же года Лилия Михайловна ушла от мужа и переехала в двухкомнатную квартиру Бернеса на Сухаревской. Она вспоминала:

«Я видела в Марке человека, который поможет мне. Не в смысле материальном — это у меня было. А в том, что он больше меня знает, знает цену человеческим отношениям. Мне нужно было понимание. Нужна была семья. И я знала, в этом мы поймём друг друга…

До встречи с Марком я занималась на курсах французского языка и работала. Марк сказал: „Будешь ездить со мной“. И тут же поехал в бюро пропаганды и оформил меня на работу. С тех пор я вела все его концерты. Мы не расставались ни на минуту. И когда его отправили в Польшу с концертом без меня, он заболел и слёг…

А вот ещё один случай. Его приглашают в Кремль. А пригласительный присылают на одного. Кто бы себе позволил позвонить туда и сказать: „Извините, но я женат. Я один не приду“».

С начала 60-х годов возобновились концертные поездки Бернеса по стране, его вновь стали приглашать в кино. Среди фильмов, в которых он тогда снялся, — «Чёртова дюжина» (1961), «Шестнадцатая весна» (1962), т/ф «Аппассионата» (1963), «Это случилось в милиции» (1963). И вдруг — четырёхлетний простой.

29 апреля 1965 года в «Комсомольской правде» появилась статья Бернеса «Парадоксы успеха». И хотя в этой статье он на судьбу свою не жаловался, однако знающие люди между строк угадывали тоску, которая сжигала артиста. Бернес откровенно сетовал на то, что никто в нашей стране не планирует занятость актёров.

Интересные воспоминания о Бернесе оставил в своей книге известный в те годы конферансье П. Леонидов. Вот что он пишет:

«Конкурент Лёди (Утёсова) по безголосости, Бернес опережал его по обаянию и популярности… Он любил говаривать: „Голоса у меня нет, но зато — мозги“. Обладая потрясающим актёрским обаянием, Бернес, в сущности, всю свою жизнь так на нём и „ехал“. У него, кроме свирепого самолюбия, не было ничего от большого актёра: не было любви взахлёб к ролям сыгранным, не было недостижимой, через всю жизнь, мечты о ролях несыгранных, не было в нём ничего значительного, исключая обаяния. Но был он бизнесменом и гордился этим. Обожал „делать дела“. Ручаюсь, что не было, нет и не будет в этой стране человека, который сумел бы выманить, выпросить, выторговать, а после втридорога перепродать столько легковых автомашин, сколько их „достал“ и „загнал“ Бернес. А его многолетние торговые связи с Югославией! Он торговал с этой страной почти как государственное учреждение. Дважды в год выезжал в Белград туристом и притаскивал оттуда по полвагона шмотья, а все югославы, приезжавшие в Москву, знали, куда надо пойти, чтобы получить советских денег вдосталь и не по грабительскому курсу Госбанка СССР. Уголовные статьи о спекуляции к нему отношения не имели. Всё ему прощалось, как впоследствии Магомаеву и Сличенко, только надо помнить: Бернесу его коммерческие дела прощались и при Сталине, но не с Югославией, конечно.

Был он шансонье божьей милостью. Самым большим в СССР. И, пожалуй, неповторимым… Окончательно и до его смерти подружились мы с ним после двух ссор, а надо сказать, что человек он был, мягко говоря, тяжёлый, но всё перекрывало обаяние. Первая ссора произошла у нас с ним на почве ансамбля: он, не служа в Мосэстраде, получил от Барзиловича (директор Москонцерта) право на собственный ансамбль, но, так как Марк часто снимался в кино, его музыканты месяцами сидели без зарплаты, и вот однажды я взял его ансамбль и отправил на гастроли. А тут возьми и заявись со съёмок Марк. Узнал, что ансамбль отправлен мной на гастроли, и поднял скандал. Скандал совпал во времени с заседанием коллегии Министерства культуры СССР, и вот Бернес, с которым мы в то время были друзьями „не разлей вода“, облил меня грязью на коллегии. Благо Фурцева знала цену человеку-Бернесу и хорошо относилась ко мне, а не то — быть бы беде. Вторая ссора была тоже некрасивой: Марк уговорил меня организовать ему пополам с покойным Огнивцевым из Большого театра ряд „левых“ концертов по Московской области. Тут надо сказать, что слыл Марк очень мнительным. Каждую минуту норовил посчитать пульс, хотя сердце у него было, как у быка… И вот на концерте в Электростали вдруг, сосчитав пульс, когда у зрителей в зале были оторваны корешки билетов — левых, Марк заявил, что выступать не будет. А зритель пришёл только на него — Огнивцев был для них всего лишь приложением, не больше. Бернес надел пальто и пошёл к выходу. Дело становилось угрожающим, запахло уголовным преследованием для Огнивцева, директора клуба, музыкантов и для меня. Уговоры не помогали, Марк упрямо продвигался к выходу. Тогда я встал перед дверью и сказал, что, если он немедленно не снимет пальто и не пойдёт выступать, я не стану ждать, когда зрители приведут милицию, а сам пойду и расскажу всё. Естественно, я не собирался этого делать, но Марк испугался. Остался, выступил, но мы долго не разговаривали. Через полгода встретились в Новосибирске, помирились и больше до его смерти не ссорились…»