Николай Зенькович - Маршалы и генсеки

• Название: Маршалы и генсеки
• Автор: Николай Зенькович
• Издательство: Русич
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-88590-542-8

Почему повесился маршал Ахромеев? Стремился ли в военные диктаторы Жуков? В чем вина Берии? За что расстреляли маршала Кулика? Готовил ли Тухачевский заговор против Сталина? Вел ли самостоятельную линию Фрунзе? Ответы на эти и многие другие вопросы можно найти в этой книге, написанной на основе новых, закрытых прежде для исследователей архивных источников. Они переворачивают привычные представления о судьбах видных советских военачальников, их взаимоотношениях с генсеками.

---

Пути подвоза для частей остались — Минск — Оси-повичское шоссе и Могилевское шоссе.

Снова прервем показания допрашиваемого. «Однако мехчасти противника обошли Минский УР…» Представляете? Готовились к отражению врага, создали мощнейшую оборону, понастроили дотов и дзотов, сосредоточили огромные массы войск. А немцы не ринулись бездумно в атаку, они обошли препятствие, выбросили десант далеко в тылу оборонявшихся и замкнули кольцо окружения.

Обидно признавать, но ответные контрудары в первые дни войны эффекта не приносили. Действовали по шаблону, который немцы сразу же раскусили. «Наступление велось по принятому у русских принципу — уж если «Иван» решил что-то захватить, он бросает в бой крупные массы войск до тех пор, пока не достигнет поставленной цели или не исчерпает всех своих резервов», — писал немецкий генерал Ф. Меллентин.

Полезно взглянуть на себя глазами противника.

Генерал Бутлар:

— Наступление русские начинали обычно сильными ударами, наносившимися на широком фронте с целью прощупывания слабых мест в нашей обороне. Эти удары, кроме того, имели и другое назначение, а именно: ввести нас в заблуждение относительно истинного направления главного удара, сковать наши силы и вскрыть систему огня тяжелого оружия обороняющихся. Атаке русских всегда предшествовал сильный сосредоточенный огонь очень крупных сил артиллерии и тяжелого пехотного оружия, а русская авиация в это время наносила свои удары по выявленным огневым позициям артиллерии. Используя эту огневую и авиационную поддержку, пехота в сопровождении танков непосредственной поддержки, как правило, густыми цепями, не обращая внимание на значительные потери, переходила в атаку и буквально вгрызалась в нашу оборону. Когда в каком-либо месте намечался прорыв, в бой вводились подвижные силы. Они должны были расширить прорыв и, обеспечив свои фланги, но не обращая внимания на бой, продолжающийся на главной полосе обороны, выйти глубоко в наш тыл. Возведенный в шаблон, этот способ наступления давал обороняющемуся большие возможности для сохранения и сбережения своих сил.

Генерал Меллентин:

— Командиры младшего и нередко среднего звена страдали нерасторопностью и неспособностью принимать самостоятельные решения — из-за суровых дисциплинарных взысканий они боялись брать на себя ответственность. Шаблон в подготовке командиров мелких подразделений приводил к тому, что они приучались не выходить за рамки уставов и наставлений и лишались инициативы и индивидуальности, что является очень важным для хорошего командира. Стадный инстинкт у солдат настолько велик, что отдельный боец всегда стремится слиться с «толпой». Русские солдаты и младшие командиры инстинктивно сознавали, что, если они будут предоставлены сами себе, они погибнут. В этом, инстинкте можно видеть корни как паники, так и величайшего героизма и самопожертвования…

Что правда, то правда: скованность оперативного и стратегического мышления командного состава Красной Армии с лихвой компенсировалась бессмысленными, убийственными лобовыми атаками. До самого конца войны русские, не обращая внимания на огромные потери, бросали пехоту в атаки почти в сомкнутых строях, в плотных боевых порядках. О сохранении жизни и тем более здоровья своих солдат не заботился никто. Особенно велики были потери из-за одной тактической ошибки, которую так и не удалось искоренить, несмотря на ее жестокие уроки. Имеется в виду метко подмеченное противником наше почти суеверное убеждение в важности овладения возвышенностями. «Они наступали на любую высоту и дрались за нее с огромным упорством, не придавая значения ее тактической ценности, — замечал уже знакомый нам генерал Ф. Меллентин. — Неоднократно случалось, что овладение такой высотой не диктовалось тактической необходимостью, но русские никогда не понимали этого и несли большие потери».

Обидно? Безусловно. Но, как говорится, факты — упрямая вещь. Безрассудности, упрямства, бездумных приказов было предостаточно в течение всей войны, что же тогда говорить о ее первых днях! Шаблонность решений объяснялась боязнью риска (свой начальник страшнее противника!), а то и элементарным неумением мыслить нетрадиционно. Вот и получилось, что противник обходил целые УРы с их мощными дзотами и чудовищной силы артиллерийскими системами, как это случилось под Минском.

ПАВЛОВ. (продолжение показаний). Пути подвоза для частей остались — Минск — Осиповичское шоссе и Могилевское шоссе.

На левом фланге к моменту моего выезда на фронт противник подходил к Старым Дорогам, не имея перед собой сколько-нибудь организованного сопротивления, а по докладу начальника склада Уречье силой не менее полка танков в этот день подходил к Уречью, что побудило начальника склада поджечь и взорвать склад и уйти. Войск для прикрытия этого направления больше не было.

Мною на месте приказано — из людей разных дивизий, отъезжающих с тылов, формировать взводы, роты и батальоны и поставить на линию Старых Дорог. Одновременно было поднято Бобруйское тракторное училище, которое заняло оборону под Бобруйском. Все мосты через реку Березина были минированы, подготовлены к взрыву. Остатки 42-й дивизии, правда, очень слабые, и 21-й деповский полк занял оборону на левом берегу реки Березина.

По взрыву мостов мною была поставлена задача командиру 42-й дивизии Лазаренко — в случае появления танков противника и угрозы захвата переправ, все мосты подорвать, что генерал Лазаренко сделал при отходе наших частей.

Около 3 часов ночи 27 или 28 июня начальник штаба 13-й авиадивизии лично от меня получил приказ — с первым проблеском рассвета уйти с аэродрома, чтобы не подвергнуть себя полному поражению, что очень своевременно авиацией было проделано, и аэродром на рассвете был уже занят танковыми частями противника. Противник продолжал все время стремиться найти переправы через реку Березина в район Пташково — Доманово.

Для обеспечения наведения переправ противник применил массовый налет авиации пикирующих бомбардировщиков и огромное количество минометов. Наша авиация в течение двух дней имела основную задачу — бомбить бобруйскую группировку противника.

Для переговоров по телефону с командующим ВВС мною был составлен следующий код: Северная группа — это означало район Смолевичи, Северная 2-я — это означало район Плещениц и Южная — это Бобруйск.

Этот код был установлен для того, чтобы можно было всю авиацию, в зависимости от обстановки, простым распоряжением сосредоточить на любом из этих направлений.

С 25 по 28 число радиосвязи ни с 3-й, ни с 10-й армиями не было. Попытка полета делегатов на самолетах окончилась тем, что самолеты сбивались. Послано большое количество делегатов обходными путями на машинах.

Мне не известно, пробрались ли эти делегаты к штабам 10-й и 3-й армий или нет. Люди, появляющиеся из 3-й и 10-й армий, привозили данные о том, где находится штаб этих армий или части, обычно с опозданием на двое суток. Из 10-й армии с реки Зельвянка оторвалась и вышла 1-я противотанковая бригада. Вышла, не имея ни одного снаряда. Была остановлена на Березине и немедленно пополнена снарядами для того, чтобы оборонять переправу Березино.

В дальнейшем основной задачей ставилось — любыми мерами и любой ценой разыскать, где находятся наши части. Сбрасывались парашютисты в районе предполагавшегося нахождения наших частей с задачей — вручить зашифрованную телеграмму или передать на словах направление отхода.

В 10-й армии все время, вплоть до моего отъезда, находился Маршал Советского Союза Кулик, судьба которого мне по настоящее время неизвестна.

Накануне моего ареста мне стало известно в штабе фронта, что из окружения выходит конный корпус и якобы 113-я дивизия. Принятыми мерами по задержанию направления противника на Минск со стороны Слуцка был сохранен свободный промежуток выхода частей южнее Минска до Щацка включительно, куда и направились все части 155, 121, 143, 55-й дивизий и 21-го стрелкового корпуса, кроме 5-й дивизии, которой было приказано занять оборону левого берега реки Березина северней Борисова.

Выводя части на реку Березина, мною заблаговременно из разных сборных отрядов и школ были организованы отряды прикрытия переправ в районе Борисова, Березино и местечка Свислочь. Задача этих отрядов — пропустить все наши части за реку Березина, отошедшим частям, занявшим левый берег реки Березина, поручено удерживать левый берег, не допуская переправ противника.

47-й стрелковый корпус, 20-й мехкорпус намечались к использованию для контрудара в общем направлении Могилев — Бобруйск, чтобы совершенно отрезать прорвавшиеся на Рогачев танки противника.

Эти мероприятия не удалось осуществить, так как приехал новый командующий фронтом.