Николай Зенькович - Маршалы и генсеки

• Название: Маршалы и генсеки
• Автор: Николай Зенькович
• Издательство: Русич
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-88590-542-8

Почему повесился маршал Ахромеев? Стремился ли в военные диктаторы Жуков? В чем вина Берии? За что расстреляли маршала Кулика? Готовил ли Тухачевский заговор против Сталина? Вел ли самостоятельную линию Фрунзе? Ответы на эти и многие другие вопросы можно найти в этой книге, написанной на основе новых, закрытых прежде для исследователей архивных источников. Они переворачивают привычные представления о судьбах видных советских военачальников, их взаимоотношениях с генсеками.

---

Ваше предупреждение лично Кулику по телефону, при чем я присутствовал, также не могло остаться без последствий».

Далее следуют два абзаца, взятые Двинским в скобки — вроде бы не имеющие отношения непосредственно к Кулику. Но если Иосиф Виссарионович пожелает, бывший помощник может сообщить ему такое, но только доверительно, разумеется.

«Товарищ Сталин! — предлагает вождю свои услуги ростовский партсекретарь. — В армии командиры дивизий, комиссары, начальники штабов дивизий живут не хуже членов военных советов армий, а при хозяйственных способностях и лучше. Я опасаюсь, что сейчас вследствие затишья на нашем участке фронта вино употребляется командирами больше, чем дозволительно.

Дело не в вине, если только храбро и умело сражаются, а в том, что это сопровождается иногда развратом и подает повод к разговорам о начальнике, является плохим примером. Особый отдел армии или фронта обязан был сообщить в центр о поведении, например, командующего у нас группой войск генерала Козлова, смелого командира, но скатившегося до безобразия. Если вам не сообщили, следует затребовать, т. к. излагать мне это вам даже неудобно».

Ну, а дальше — дистанцирование от Кулика:

«Мы, работники 56-й армии периода октябрь — ноябрь прошлого года, слишком доверяли руководству Кулика, — кается Двинский. — И лишь позже поняли, что наказаны за сдачу Ростова уже тем, что за одержанную вскоре большую совместную победу, прогремевшую на весь мир, ни один наш генерал не получил отличия, хотя, по-моему, генералы — начальники авиации и артиллерии это заслужили: и авиация, и артиллерия как при обороне, /тш/с // при наступлении работали самоотверженно и с успехом (орден, полученный Ремезовым, дан ему отнюдь не за ростовскую битву). Очень неприятно в свете постановления ЦК, что пришлось познакомиться и общаться с Куликом, который оказался к тому же нечистоплотным. Как будто сам от него запачкался. Так могут подумать и другие, поскольку Кулик был в Ростове. Ростов и Дон имеют очень большое значение, вопросы Ростова — очень острые вопросы; здесь можно работать и воевать только при безусловной поддержке ЦК и авторитете в массах. В последнем приходится теперь усомниться, так как злопыхателей — после всех моих нажимов — более, чем достаточно. Я задумался о своем, как говорят военные, соответствии. Успешно работать и бороться (тем более, когда враг в каких-нибудь 40 километрах) можно только с высоко поднятой головой, задачи здесь огромные, и я хотел бы, товарищ Сталин, иметь ваше суждение в той или другой форме. Это нужно не для меня, как меня, а в интересах дела.

Секретарь Ростовского обкома ВКП(б)

Б. Двинский 22 февраля 1942 года

P. S. Скоро разлив рек, а леса так и нет.

Б. Д»

Вовремя засвидетельствовал свое неуважение к маршалу Кулику, теперь уже бывшему, секретарь Ростовского обкома. С лихвой компенсировал осторожность, проявленную в ответ на запрос Сталина. Тогда многое было неясно в судьбе маршала. Сейчас, после постановления ЦК, все стало на свои места.

Что же произошло с Куликом? Почему стало возможным топтать его имя?

Узелок 3 «ЛИШИТЬ ЗВАНИЯ МАРШАЛА…»

В конце ноября 1941 года был арестован вице-адмирал Г. И. Левченко, командующий войсками Крыма.

25 января 1942 года Военная коллегия Верховного суда СССР осудила его на десять лет лишения свободы — «за оставление Керченского полуострова и г. Керчи». Однако через шесть дней Указом Президиума Верховного Совета СССР судимость с Левченко сняли и заменили посылкой на фронт с понижением в звании до капитана первого ранга. Должность ему дали обидно малую — командира Кронштадтской военно-морской базы. Сегодня мало кто знает, что Левченко в 1939–1942 годах одновременно являлся заместителем наркома Военно-Морского Флота. Впрочем, эту должность он вновь занял с 1944 года.

Передо мной подлинник записки наркома внутренних дел СССР Л. П. Берии на имя И. В. Сталина от 26 января 1942 года. В правом углу — гриф «Совершенно секретно». Слева наискосок — рукописная резолюция: «Т-щу Кулику. Прошу представить свои объяснения письменно. И. Сталин. 27. 1. 42 г.».

Воспроизвожу текст документа полностью:

Государственный Комитет Обороны СССР

Товарищу СТАЛИНУ

При этом представляю протокол допроса арестованного Левченко Г. И. — бывшего командующего войсками Крыма.

Левченко признал себя виновным в том, что под влиянием фашистской пропаганды о непобедимости германской армии и мощи ее техники был настроен пораженчески, поддался панике и, не организовав отпора врагу, вопреки приказу Ставки Верховного Главнокомандующего Красной Армии, — сдал противнику значительную часть территории Крыма с городом Керчь.

Кроме того, Левченко показал, что генерал-полковник Кузнецов своими действиями, выразившимися в последовательной сдаче Перекопа-Ишуньских позиций без оказания врагу серьезного сопротивления и, не организовав строительства обороны в глубину, — создал условия для захвата противником территории Крыма.

Маршал Кулик, являясь уполномоченным Государственного Комитета Обороны, как показывает Левченко, вместо принятия мер к обороне города Керчь, своими пораженческими настроениями и действиями способствовал сдаче врагу этого важного в стратегическом отношении города.

Следствие по делу Левченко закончено и дело передано на рассмотрение Военной коллегии Верховного суда Союза СССР.

Народный комиссар внутренних дел СССР Л. Берия

В соответствии с резолюцией Сталина маршал Кулик пишет на его имя пространную объяснительную. Она датирована 30 января 1942 года. Написана собственноручно Куликом, в его своеобразном стиле — симбиозе докладной запуски с элементами беллетристики. Для доклада Сталину рукописный текст перепечатывался на пишущей машинке. В рукописном варианте первого письма Сталину Кулик делает ошибку — вместо ноября 1941 года неправильно указывает октябрь. В машинописной копии рукой Сталина октябрь исправлен на ноябрь.

Первое объяснение Кулика, я уже говорил, весьма пространно. Основные его идеи изложены в предыдущем разделе «Роковая поездка». Это был первый узелок, развязанный мной в захватившей меня теме. Поэтому нет смысла повторяться, обращусь лучше ко второй части объяснения, представляющей главный вывод всего письма.

Итак, квинтэссенция объяснительной, записки Кулика на имя Сталина в связи с обвинениями, вытекающими из допроса арестованного адмирала Левченко по поводу сдачи Керчи:

«1) Когда я прибыл в гор. Керчь, ознакомился с обстановкой, лично объехал фронт, посмотрел действия своих войск и противника, я пришел к выводу, что отстоять Керчь и пристани этими войсками при создавшейся обстановке невозможно, т. к. господствующие высоты непосредственно над городом с юга, юго-запада, с запада и северо-запада уже были заняты противником, сам же город не укреплен. Взять обратно эти высоты, т. к. без овладения их немыслима оборона города и пристани, было невозможно этими войсками, они были настолько деморализованы, что не в состоянии были обороняться, а о наступлении этими войсками и речи не могло быть. Привести их в порядок под непосредственным воздействием противника, который нахально наступал, было невозможно. Нужно было бы, чтобы решить задачу удержать пристани, город и плацдарм для дальнейшего контрнаступления «а Крым, минимум три стрелковые дивизии свежих.

Правильно было принято мной решение не дать добить остатки армии и ни в коем случае не отдать противнику артиллерии и вооружения, организованно переправить армию на Таманский полуостров и выполнить Вашу основную задачу не допустить противника овладеть Таманским полуостровом и выйти на Северный Кавказ. Эту задачу я и выполнил. Фактически с этого момента руководил остатками армии и организацией обороны на Таманском полуострове я, т. к. Левченко настолько раскис, что он не мог провести эту довольно серьезную работу довольно в сложной обстановке. Армия была переброшена, вооружение и артиллерия были спасены, и полностью разгромить армию противнику не удалось. Если некоторые «стратеги» считают, что удержанием гор. Керчи с гаванью прикрыто движение противника на Северный Кавказ, т. е. на Таманский полуостров, то они глубоко ошибаются и не понимают обстановки. Когда противник занял Керченскую крепость, он мог переправляться на Тулузскую косу (так в тексте. Правильно коса Тузла. — Я. 3.) и занять южный отрог Таманского полуострова, а это равноценно занятию всего Таманского полуострова и окружению гор. Керчь. Поэтому с теми силами, которыми мы располагали, решать две задачи было не в силах, т. е. удержать Керчь с гаванью й плотно занять Таманский полуостров. Несмотря на то, что я взял без Вашего разрешения 12-ю стрелковую бригаду и один стрелковый батальон с запасного полка, этих сил хватило только для занятия обороны на Таманском полуострове.