Ханс Майбаум - Сирия - перекресток путей народовм

• Название: Сирия - перекресток путей народовм
• Автор: Ханс Майбаум
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1981

Книга автора из ГДР X. Майбаума не только рассказывает о Сирийской Арабской Республике, ее прошлом и настоящем, но и знакомит читателя с историей и современностью всего Ближнего Востока. Рассказы об истории удачно переплетаются с описанием путешествий автора по Востоку.

---

В другом конце мечети группа студентов с разгоряченными лицами спорит о боге и о мире. В нескольких шагах от них за колонной лежит, вытянувшись во весь рост, юноша и, широко раскрыв рот, спит сном праведника. Его громкий храп не нарушает ничьего благоговения.

В противоположность мечети Омейядов храм «Купол скалы» в Иерусалиме предназначен не для того, чтобы верующие ежедневно творили свои молитвы; это — место паломничества. Он был воздвигнут при халифе Абд аль-Малике в 690 году на богатом традициями месте над священной скалой, в противовес Каабе в Мекке, поскольку жители Мекки и Медины восстали против династии Омейядов и поддержали Ибн аз-Зубейра, который обещал положить конец их убогому существованию жалких провинциалов и вернуть Мекке былую славу столичного города. Абд аль-Малик стремился преуменьшить значение Мекки и Медины и воспрепятствовать паломничеству мусульман в языческие края, вспомнив толкования, распространяемые Мухаммедом во время пребывания его в Медине, когда он еще домогался благосклонности тамошних евреев. Из истории о скале, пупе земли, исходил халиф, когда приказал возвести здание такой красоты и изысканности, которое должно было бы превзойти все существовавшие до того времени сооружения.

Другим преимуществом храма в Иерусалиме по сравнению с мечетью Омейядов является прекрасная панорама, которая открывается перед взором посетителя с Елеонской горы на большую площадь, называемую арабами Харам аш-Шариф, то есть «Благородное святилище». Не заслоненный другими строениями, посреди площади возвышается храм «Купол скалы». Каждого, кто видит его, ослепляет блеск золота, исходящий от купола, в котором отражаются солнечные лучи. Строители и ремесленники Абд аль-Малика оправдали желания и надежды своего повелителя. Было создано несравненное здание удивительной гармонии, которое должно было быть свидетельством всемогущества бога и которое до сих пор является верхом человеческого мастерства.

Замок Бойд ад-Дин

Форму основания храма мы уже встречали в византийских церквах: оно образует правильный восьмигранник. Боковые стороны его имеют длину более 20 метров, а высоту — 9,5 метра. Над ним возвышается купол, диаметр которого равен длине боковой стороны, а высота достигает свыше 35 метров. Купол деревянный, покрыт медными пластинками. Наружные стены, первоначально украшенные большими мозаичными панно, созданными во времена османов, при Сулеймане II в середине XVI века были заменены эмалированной фаянсовой облицовкой.

Посетитель входит в храм через Западные ворота. Внутреннее помещение четко разграничено на три части: наружный обвод, отделенный восемью угловыми пилястрами, между которыми местами стоят по две колонны; средний обвод, внутренний предел которого ограничивается оградой восьмиугольной формы и замыкается кругом колонн; в центре находится голая скала. Ее природная безыскусность резко контрастирует с великолепной мозаикой обводов. Во многих местах можно увидеть искусственные углубления, служившие финикийцам для жертвенного огня.

Примерно через 150 лет после окончания строительства храма родились новые легенды, связавшие историю скалы с именем Мухаммеда. Он будто бы совершил отсюда короткое вознесение, и отпечаток его ноги, сохранившийся до наших дней, вызывает удивление, равно как и отпечаток ноги Иисуса у церкви Вознесения на Елеопской горе. Вне всякого сомнения, одна религия здесь немножко «подсмотрела» у другой, и поэтому не удивительно, что крестоносцы, захватив в 1099 году Иерусалим, стали энергично оспаривать подлинность отпечатка ноги Мухаммеда. В отпечатке они узнали след ноги Христоса и заявили, что вознесение Христа произошло отсюда.

Поездка в пустыню

Признаюсь честно: меня предупреждали. Поездка ко дворцу Каср аль-Хайр аль-Гарби, который был возведен халифом Хишамом в 727 году, небезопасна, особенно если ехать без местного проводника. Дорога часто теряется в бесконечных развилках, и здесь можно легко заблудиться.

Но я счел предостережения преувеличенными. Я уже ездил в эту пустыню и знаю, что она мало похожа на ту, какой я себе ее представлял. Действительно, Сирийскую пустыню можно скорее сравнить с сухой каменистой степью, и лишь изредка встречался мне ландшафт, напоминающий египетскую пустыню с перемещающимися дюнами очень мелкого песка, которые начинаются сразу же за окраинами Капра.

Кроме того, я полагал, что знаю дорогу. Я несколько раз пролетал над пустыней из Дамаска в Пальмиру и дальше на Дейр-аз-Зор. Во время одного из таких полетов я и наметил цель своего путешествия. Отчетливо различил я тогда квадратное сооружение, типичное для халифских дворцов позднего периода, увидел громадные цистерны и башню в юго-восточном углу и решил отыскать этот дворец на земле.

Как уже было сказано, я знал дорогу, по крайней мере с высоты двух тысяч метров, и тогда у меня сложилось впечатление, что дорога вовсе не так сложна и что главное — не сбиться с пути. Нужно лишь постоянно двигаться на север.

Наиболее благоприятное время для такой поездки — май: период дождей прошел, а жара еще не наступила. Я покидаю Дамаск в шесть часов утра и еду в северном направлении вместе с супружеской парой — Петером и Катрин, с которыми я подружился. Перед отъездом на родину они хотели непременно совершить путешествие по пустыне.

Дорога круто взбирается вверх. В Кутейфе, небольшом гарнизонном городке в 40 километрах от Дамаска, я сворачиваю с главной магистрали в сторону пустыни. Обширное, отливающее серебром пространство на востоке вселяет уверенность в том. что я на правильном пути: это соленое озеро Джеруд. За ним проезжаю две-три деревни.

В Атне каменные стены какой-то большой постройки, возвышающейся над деревней, вызывают у меня желание выйти из машины. Это, должно быть, руины римского форта или укрепленного лагеря. Позднее арабы превратили его в караван-сарай, место отдыха на караванном пути из Пальмиры в Дамаск. Кругом валяются обломки колонн, и римская арка открывает вход в стойло для ослов. Жители деревни, гостеприимные, как все арабы, приглашают нас разделить с ними трапезу. Видно, европейцы появляются туг не часто. Крестьяне не отказываются даже удовлетворить желание Петера сфотографировать группу молодых женщин, и пожилой мужчина бранит свою дочь за то, что она стыдливо отворачивается. Напоминания старика о долге гостеприимства, по-видимому, возымели действие. Девушка решительно поворачивает к нам голову, и под смех окружающих Петер делает снимок. К сожалению, мы не можем принять предложение остаться. Время торопит: зовет Хишам.

Дорога становится все более однообразной. Наконец, проехав немало километров, мы снова натолкнулись на живых существ: пастух и стадо с удивлением рассматривают необыкновенную повозку. Четыре собаки пастуха отделяются от стада и устремляются к нам; увертываясь, пропускают автомобиль и гонятся за ним с той стороны, где я сижу. Они высоко подпрыгивают у опущенного стекла и так лают, что мне становится страшно. Только бы не случилось аварии, думаю я и прибавляю скорость, насколько позволяет дорога. И только километра через два собаки отстали.

Наконец вдали показывается Эль-Карьятейн, деревня в пустыне, насчитывающая 6 тысяч жителей, административный центр с отделением полиции. Я останавливаюсь у бензоколонки. Хозяин ее немного говорит по-французски. Он заметно радуется разнообразию, которое привносит наш приезд. В придачу к бензину мы получаем по чашке арабского кофе. Скоро вокруг нас собирается большая группа местных жителей. Меня спрашивают, не в Пальмиру ли мы едем. Сообщение о цели нашей поездки вызывает удивленное покачивание головами. О развалинах арабского замка в пустыне, по-видимому, никто не слышал. Откуда мы едем, спрашивает молодой человек, и у меня возникает чувство, что в его вопросе проскользнуло недоверие. Ничего удивительного, вдруг какой-нибудь империалистический шпион маскирует свои истинные намерения археологическими интересами! Хорошо по крайней мере, что он знает про замок Хишам.

От руин не так уж много осталось, говорит молодой человек, и, между прочим, сам он родом из Дамаска и поэтому знает, что найденные во время раскопок предметы хранятся в музее столицы. Зачем же нам нужно непременно в пустыню и что там можно еще увидеть?

Мне трудно сформулировать ответ. Как объяснить этому молодому человеку, чтобы он понял: для меня представляют интерес не просто пара древних булыжников и, уж конечно, не то, что хранится за стеклянными витринами, а страна, ландшафт и прежде всего люди, живущие на этой земле, и что я надеюсь лучше понять настоящее страны, если пройду по следам ее прошлого. К счастью, владелец бензоколонки снова вмешивается в разговор. Он, конечно же, считает страх молодого человека по поводу шпионов преувеличенным и приглашает нас зайти в дом и разделить с ним трапезу. Его отец — и с этими словами он подталкивает вперед пожилого мужчину, в котором по белому платку, повязанному вокруг фески, можно узнать хаджи, человека, совершившего паломничество в Мекку, — говорит, что в воздухе чувствуется приближение песчаной бури. Поэтому будет лучше, если мы останемся у него переночевать. Это предложение вызвало у нас улыбку. Еще нет и девяти часов; солнце светит, как обычно, ярко. Я уже узнал много способов, которыми пользуются гостеприимные арабы, чтобы сделать приглашение более убедительным; по никто до этого еще не клялся песчаной бурей. Нет, к сожалению, я должен отказаться: график времени не позволяет длительные остановки. Как хотите, отвечает хозяин бензоколонки и передает мой ответ отцу. Я вижу, как старик покачивает головой и настойчиво уговаривает сына. Развалины, переводит хозяин бензоколонки, стоят уже более тысячи лет и, наверное, будут стоять еще и завтра. Дальше он уже не переводит. Я только слышу многократные обращения к Аллаху. Он считает, что человеку не пристало строить планы, это дано лишь богу. Он уверен, что Аллах не одобряет нашей поспешности. «Эх, старик, — думаю я, — у тебя много времени, никто и ничто не висит над тобой, что не успеешь сегодня, сделаешь завтра. Ну а мне сегодня нужно быть в Пальмире, я забронировал там номер. А назавтра утром у меня назначена встреча в Дамаске, которую нельзя пропустить. Стало быть, я должен ехать». Я плачу за бензин; мы пожимаем много рук; тихо гудит мотор, и скоро Эль-Карьятейн, последний населенный пункт на пути к нашей цели, остается позади.