Петр Толочко - Русские летописи и летописцы X–XIII вв.

• Название: Русские летописи и летописцы X–XIII вв.
• Автор: Петр Толочко
• Издательство: Алетейя
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-89329-557-9

В книге известного украинского археолога и историка П. П. Толочко рассказывается об исторической письменности Руси X–XIII вв. Это, по существу, первое специальное монографическое исследование, посвященное не одной какой-либо летописи или своду, а всему сохранившемуся до нашего времени наследию древнерусских хронистов. Автор имеет в этой области многочисленных предшественников, однако изучение русского летописания еще далеко не завершено. Оно содержит настолько большую и разнообразную историческую информацию, что долго еще будет источником творческих вдохновений и новых открытий. Основное внимание в книге уделено хронологии общерусского и поземельного летописаний, их взаимоотношению и взаимосвязям, содержанию и идеологической направленности отдельных сказаний, повестей и сводов, определению их авторства.

Книга предназначена для специалистов-летописеведов, преподавателей истории, аспирантов и студентов гуманитарных вузов, а также для всех, кто интересуется отечественной историей.

---

Когда, возвращаясь из Польши, Данило хотел войти в пограничный русский город — Дорогочин, то его туда просто не пустили. Не названный по имени властелин заявил князю, что этот город извечно принадлежал им и их отцам, а поэтому «изволисте внити вонь». Сил на овладение Дорогочином у Данила не было, а поэтому пришлось подчиниться унизительному для него требованию.

В конце концов Данило утвердился в Холме, который не был взят и разорен монголо-татарами, но власть его, по-видимому, не распространялась за пределы Холмской волости. Бояре как будто и признавали Данила своим князем, но вся Галичина находилась в их руках. Вот что об этом пишет летописец: «Бояре же Галичьстии Данила княземь собѣ называху, а самѣ всю землю держаху».[703]

Из продолжения этой записи явствует, что в Галиче вокняжились некий Доброслав, а также попов внук Судич, которые грабили всю землю, подчинив себе Бакоту и Понизье. Боярин Григорий Васильевич взял Перемышльскую землю. Коломыйские соляные промыслы, находившиеся всегда в княжеском владении, были отданы Доброславом боярам Лазарю Домажирецу и Иворю Молибожичю. Какие-то владения были розданы черниговским боярам.

Данило послал к Доброславу своего стольника Якова с робким напоминанием о том, что князем земли является все-таки он, а поэтому не следует распоряжаться волостями без княжеского повеления, но испытал новое унижение. Один из ответов Доброслава стольнику Якову был столь издевательским и дерзким, что летописец не решился даже пересказать его. «Он же (Доброслав. — П. Т.) усмѣявся рече то, что [не] могу же глагояати».[704]

Реакция Данила на услышанное от вернувшегося в Холм стольника Якова была более чем сдержанная. «Данилъ же скорбяше. И моляшеся Богу о отчинѣ своей, яко нечистивимъ симъ держати ю и обладати ею».[705]

К счастью для Данила, галицкие бояре интриговали не только по отношению к нему, но и между собой тоже. Через непродолжительное время Доброслав рассорился с Григорием Васильевичем и сочинил на него донос князю. Главный его аргумент — «невѣренъ ти есть» — ничего кроме иронии вызвать не может, поскольку один неверный обвинил в том же другого неверного. Григорий обратился к Данилу с аналогичным обвинением по отношению к Доброславу. Данило, как явствует из летописной записи, знал, что льстивы и коварны оба боярина, в воле его ходить не желают, но хотят «власть его иному предати».[706] Посоветовавшись с братом Васильком и, по-видимому, заручившись поддержкой дружины, Данило решается на пленение непокорных бояр. «Смыслив же се братомъ, понужи же видя беззаконие ихъ, и повелѣ я изоимати».[707]

После этой акции чаша весов начала медленно, но верно склоняться в сторону Данила. В Бакоту он шлет печатника Кирилла, чтобы тот зафиксировал грабительства «нечестивых бояр» и восстановил там княжескую власть. Вскоре туда подвел свои дружины, состоявшие из отрядов болоховских князей и остатков галичан, князь Ростислав Михайлович, вероятно, рассчитывавший взятием Бакоты начать свой поход на Галич. Замысел его не удался. Жители Бакоты уже сделали свой выбор, на который, несомненно, повлияла обличительная речь печатника Кирилла, обвинившего Ростислава в черной неблагодарности по отношению к Данилу и Васильку. Бакота не покорилась Ростиславу и ему пришлось уйти за Днестр.

Развивая успех, Данило и печатник Кирилл предпринимают отместный поход на Болоховскую землю, овладевают городами Деревичем, Губиным, Кобудом, Кудиным, Божским, Дядьковом. Летописец не скрывает своего удовлетворения этим отместием, которое якобы было не столько за участие в походе на Бакоту, сколько за то, что болоховцы предательством сохранили от татарского разорения свои города. «Оставили бо ихъ Татарове, да имъ орють пшеницю и просо. Данилъ же на ня болашую вражьду, яко от Татаръ большую надежу имѣаху».[708] Проступок болоховцев был для Данила тем огорчительнее, поскольку в свое время именно он защитил их от мазовецкого князя Болеслава. «Онѣм же однако не помнящи добродѣанья», — заметил летописец.

Пока Данило вел болоховскую кампанию, Ростислав при помощи боярина Володислава захватил Галич. Успех этот оказался очень кратковременным. Данило уже достаточно укрепил свои позиции в Галичине и не стал терпеть присутствие в ней Ростислава. Вместе с братом Васильком он немедля выступил на Галич. Узнав об этом и не надеясь удержать город, Ростислав бежал из Галича. Вместе с ним бежали епископ Артемий, по-видимому, поторопившийся признать княжеские полномочия Ростислава, а также «инии Галичани».

Вслед за Галичем Данило восстановил свою власть и над Перемышлем. Для наведения порядка туда был послан с дружиной его дворецкий Андрей. Князь Константин Рязанский покинул город еще до подхода Андрея, а не названный по имени мятежный епископ и певец Митус были пленены и доставлены Данилу.

После перебивок основного текста краткими известиями о возвращении татар из Венгрии, о женитьбе Ростислава на угорской принцессе, о смерти Михаила Всеволодича в ставке Батыя галицко-волынский летописец переходит к рассказу о войнах Данила с Болеславом, Литвой и ятвягами.

Особенно впечатляющим выглядит рассказ о войне Данила с польским князем Болеславом. Летописец не говорит о причинах, побудивших Данила выступить на Польшу, но, судя по задействованным в нем силах и тщательности подготовки, это была ответная акция. Русские вошли в Польскую землю четырьмя дорогами: сам Данило воевал около Люблина, Василько — около Белой, дворский Андрей — по Сяну, а Вышата вторгся в Подгорье.

«Данило же со братомъ Василкомъ заратившимся с Болеславомъ, княземь Лядьскымь, внидоста во землю Лядьскую четырьма дорогами».[709]

Летописец здесь явно героизирует образ Данила и ненавязчиво сравнивает его со знаменитыми предшественниками. Такие грандиозные походы против врагов своих осуществлял когда-то киевский князь Мстислав Великий. «Того же лѣта посла князь Мьстиславъ съ братьею своею многы Кривичи четырьма путьми».[710]

Польская кампания Данила 1243 г. оказалась успешной. Его полки, как пишет летописец, «повоевали» землю Люблинскую, дошли до Вислы и Сяна и едва не овладели городом Люблином. Только мольба его жителей о пощаде остановила русских от штурма, для чего из Холма была подвезена уже и осадная техника. Правда, взамен от люблинцев была получена клятва, что они не будут помогать Болеславу.

Ход кампании описан столь обстоятельно, что кажется, рассказал о ней один из непосредственных ее участников.

Записи о войнах Данила с литовцами и ятвягами, скорее всего, не на своем месте. Они производят впечатление позднейших припоминаний, вставленных редактором вслед за рассказом о войне Данила с Болеславом, чтобы дорисовать героический портрет галицкого князя как защитника отечества. В большей мере сказанное относится к походу на ятвагов (летописная дата 1248 г.), который имел место по меньшей мере на добрый десяток лет раньше. Вторжение ятвягов в Галичину летописец определяет временем, когда еще не был основан Холм: «И еще бо Холму не поставлену бывшю Даниломъ».[711] Ответный поход был осуществлен Васильком. Одержав победу над ятвягами у Дорогочина, он отправил посла с радостным известием в Галич к Данилу. «Посла и во Галичь ко брату си, и бысть радость велика во градѣ томъ Галичѣ въ день той».[712]

М. С. Грушевский полагал, что летописец собрал здесь истории литовских набегов разных времен, а поэтому даже и не пытался определить их даты. Что касается войны с ятвягами, то, судя по выражению «сѣдящу (Данило. — П. Т.) в Галичѣ», он относил ее к 1234 г.[713]

Завершающим сюжетом повести под условным названием «Побоище Батыево» является пространный рассказ о противоборстве Ростислава Михайловича, поддерживаемого венграми, с Данилом Романовичем за обладание Галичиной и решающей битве между ними под городом Ярославлем. В летописи эти драматические события датированы 1249 г., в действительности произошли в 1245 г.

Здесь мы снова имеем дело с рассказом современника, возможно позже лишь слегка подредактированным составителем Галицко-Волынской летописи. Автор подробно излагает приготовления Ростислава и ответные меры Данила. Первый заручился поддержкой венгров и поляков, второй половцев, поляков и литовцев. Правда, события развивались столь стремительно, что польские дружины Конрада и помощь от Миндовга ко времени сражения не поспели. «Не дотягшимъ же обоимъ», — как записал летописец. При этом он заметил, что в данном случае, когда Данило сражался за правое дело, важной была помощь не от людей, а от Бога. «Явлешу Богу помощь свою над ними, яко не от помощи человескомъ побѣда, нъ от Бога».[714]

Однако не оплошали и Даниловы люди. Дворский Андрей помог ярославцам укрепить город, а затем первым вступил в бой с Ростиславлевыми дружинами. На помощь ему были посланы Василий Глебович и Всеволод Александрович. Затем в бой вступил Данило с Яковом Марковичем, а также Василько. Закипела страшная сеча. Треск сломанных копий, как пишет летописец, был подобен грому. «Крепко копьем же изломившимся, яко от грома трѣсновение бысть».[715]