Н. Кальма - Джон Браун

• Название: Джон Браун
• Автор: Н. Кальма
• Жанр: История

В книгу известной детской писательницы вошли две исторические повести: «Заколдованная рубашка» об участии двух русских студентов в национально-освободительном движении Италии в середине XIX в. и «Джон Браун» — художественная биография мужественного борца за свободу негров.

---

«Сыны Юга» созвали митинг в Уэстпорте, на границе Канзаса, где была принята следующая резолюция: «Общество обязуется мобилизовать своих членов по первому требованию каждого гражданина территории Канзаса для оказания ему помощи и немедленного изгнания всех пришельцев, являющихся туда под покровительством Северного комитета помощи переселенцам».

Газета «Суверенитет скваттеров», издаваемая в Атчисоне, напечатала в одном из первых номеров декларацию плантаторов: «Мы будем по-прежнему придерживаться закона, установленного большинством: будем вешать, обмазывать дегтем, валять в перьях и топить всякого аболициониста, который осмелится осквернить нашу землю».

В июле 1854 года тридцать сторонников свободных штатов переправились через Миссури. Они были хорошо вооружены и привезли с собой палатки и продовольствие. Поднявшись по реке Канзас, они выбрали громадный, покрытый цветами луг и разбили там лагерь. Так было положено основание городу Лоренсу, вокруг которого суждено было разгореться войне за Канзас.

В августе к новым поселенцам присоединились еще семьдесят хорошо вооруженных северян. Слух о дерзких пришельцах, нарушивших законы территории, взбудоражил всех сторонников рабовладения. Триста пятьдесят «Сынов Юга» на лошадях окружили Лоренс и потребовали, чтобы новые переселенцы немедленно покинули поселок. На сборы им давалось три часа. Но из Лоренса послышались звуки американского рожка: поселенцы готовились обороняться. «Сыны Юга» не ожидали отпора. Увидев, что предстоит сражение и что янки, по-видимому, решили отстаивать свои права с оружием в руках, миссурийцы начали постепенно отступать. К вечеру у нового города уже не было ни одного всадника.

Таков был Канзас — та обетованная земля, куда стремились сыновья Джона Брауна в поисках счастья.

14. Обетованная земля

Для Джона Брауна и его сыновей вопрос о рабстве негров был таким же болезненным и насущным, как вопрос о собственном пропитании. Прадед Браунов погиб за дело свободы и независимости, сражаясь в девятом взводе Коннектикутской колонны. Дед Оуэн, тот, которого в Огайо звали «Дубовый Браун», сам себя называл аболиционистом, говорил, что умрет аболиционистом, и был одним из организаторов и руководителей переправы рабов по «подземке». И теперь, узнав, что в Канзасе, в этом краю, который звал их своим изобилием, могут понадобиться их силы, чтобы сделать край свободным, сыновья Джона Брауна твердо решили ехать.

К тому же и отец, уехавший в Эйдирондакские горы, в негритянский поселок, писал им:

«Если кто-нибудь из моей семьи склонен уехать в Территорию[2], чтобы помочь тем, кто хочет уничтожить сатану и его легионы, я ничего не имею против и не стану их отговаривать. Однако сам я чувствую, что должен работать на другом поприще. Если бы я не чувствовал этого долга, я и сам последовал бы за вами в Канзас. Об одном только я вам напоминаю: о постоянном страхе божием, который есть начало всякой мудрости. Всех вас поручаю его вечной благости. Ваш отец Джон Браун».

Ранней весной 1855 года трое сыновей Джона Брауна — молчаливый и мечтательный гигант Фредерик, покорный отцу, очень крепкий, но с сухой от рождения левой рукой Оуэн и горячий Сэлмон — отправились в Канзас.

Оставшиеся дома братья и их семьи с нетерпением дожидались вестей от этих «разведчиков». И вот наконец пришло письмо. Оуэн писал братьям, что местность им понравилась, что, вероятно, можно будет и работать и выращивать хорошие урожаи, что начинать новую жизнь нетрудно. И был в этом письме многозначительный конец: «Если мы сумеем превратить Канзас в свободный штат, это будет большим делом на пользу всего человечества».

Письмо это сняло последние остатки колебаний: прошло несколько дней, и еще два брата, женатые, Джон-младший и Джезон, были уже в пути вместе со своими семьями.

И оба брата и их семьи чувствовали необыкновенный подъем: всем им казалось, что вот наконец-то начинается новая, счастливая жизнь. Они ехали на пароходе по Миссури и вслух мечтали об этой новой жизни. Джезон страстный садовод — вез с собой саженцы плодовых деревьев, чтобы сейчас же, как только приедет в Канзас, посадить плодовый сад.

Но с каждым часом мечты их тускнели, умирали. Все мрачнее становились братья, все пугливее их жены. Они прозревали, они видели, что на пароход вваливаются толпы вооруженных, возбужденных южан, они слышали, как говорилось о «проклятых янки, которые лезут в Канзас, чтобы воровать негров», они видели, что южане пробираются на Территорию отнюдь не для того, чтобы пахать и мирно пасти свои стада. Все сильнее чувствовалось, что предстоит борьба не на жизнь, а на смерть. К довершению всех бед, на пароходе заболел и умер от холеры маленький сын Джезона, Остин. Капитан-южанин потребовал, чтобы они немедленно убрали трупик. Он остановил пароход и предупредил, что такая остановка будет за счет обоих братьев. Где-то на берегу, возле незнакомого миссурийского городка, братья вырыли могилу и опустили в нее маленького поселенца, не доехавшего до обетованной земли. Стеной шел дождь, плакали дети и женщины, а Джезон и Джон стояли с сухими глазами, крепко сжав кулаки и мысленно давая клятву непримиримой ненависти к тем, кто хочет сделать из Канзаса край насилия и злобы.

«Дорогой отец, у нас на пятерых всего один револьвер, один охотничий нож, неважная винтовка, маленький карманный пистолет и праща. Нам необходимы шестизарядный револьвер Кольта, хорошая винтовка и тяжелый охотничий нож. Имея все это, мы сможем управиться даже с теми, кто вооружен пушкой. Мы уверены, что ты достанешь нам оружие. Оно нам здесь нужней, чем хлеб».

Буквы расползались на грязном клочке бумаги, вырванном из блокнота. Джон-младший все аккуратно подсчитывал, как бухгалтер, но это не помешало ему и его братьям тотчас по приезде в Канзас вмешаться в борьбу.

В Северной Эльбе тоже стояла засуха. Земля потрескалась, и у коров пропало молоко. На пастбищах мычали телята, изнывавшие от зноя. В полях засохшая кукуруза шелестела как бумага.

Негры сидели у своих хижин, с надеждой глядя на небо: не пошлет ли оно дождя. Но небо было все так же безжалостно сине, и вечером Брауну приходилось утешать своих черных друзей. Ему было не лучше, чем остальным: бобы и фасоль в огороде погибли, гусеницы попортили фруктовые деревья, хлеба не было.

А тут еще эти письма от сыновей и смерть внука Остина, его похороны на берегу Миссури, о которых ему сообщили. Сыновья писали также о богатейших плантациях рабовладельцев, о рабах, которых по вечерам загоняют, как скот, в хлева, о травле аболиционистов. Браун больше не мог читать своим черным слушателям о великих сражениях былого: прошлое заглушалось настоящим.

Там, в Канзасе, борьба разгоралась все жарче. Лоренс переходил из рук в руки. С Юга хлынули вооруженные до зубов плантаторы. Дважды назначались выборы и дважды признавались недействительными. На новых землях росли и рабовладельческие и свободные поселения, и между ними непрерывно шла партизанская война.

Джон-младший писал, что его избрали председателем повстанческого комитета, и снова просил достать оружие.

Письма и засуха. Брауну казалось, что все внутри у него пылает, как земля, сжигаемая солнцем.

Негры приходили спрашивать, правда ли, что в Канзасе воюют за них, за их свободу. Они смотрели на Брауна вопрошающими и, как ему казалось, укоризненными глазами.

Мэри Браун видела его иссохшее лицо и понимала, что он страдает. Больше всего в жизни он ненавидел пустых болтунов, щеголявших одними пышными фразами о свободе и равенстве. Ему казалось, что теперь он уподобился этим болтунам.

Нет, пусть он стар, пусть ему пошел уже шестой десяток, но он не может оставаться в стороне, он должен действовать!

Он собрался быстро. Ни жена, ни дети не удерживали его. Они знали, что это бесполезно.

Он взял с собой в Канзас только самого младшего сына Оливера. Мальчик, тонкий, гибкий и сильный, как стальной хлыст, уже прославился тем, что победил в борьбе самых сильных лесорубов в здешних местах. Но для матери он был все еще малышом, и она впервые взглянула на мужа страдальческими глазами.

— Не бойся, мать, — сказал ей Браун, — с ним ничего не случится. Мальчик должен повидать жизнь, это ему полезно.

Уатсон, которому уже исполнилось восемнадцать лет, страстно завидовал отцу и брату; он так хотел бы быть вместе с ними! Но негры Северной Эльбы не могли оставаться без руководителя, в доме тоже нужен был мужчина для тяжелой работы, и вот Уатсон один на один остался лицом к лицу с жестокой природой.

Мать и две младшие девочки — Энни и Нэл — были не в счет. Мэри, преждевременно постаревшая от неустроенной жизни, от постоянных переездов и скитаний, была сильна только своим терпением, своей волей и спокойствием. Она привыкла беспрекословно подчиняться всему, что хочет ее муж. Даже больше: она, как и он сам, верила, что судьба избрала его для чего-то большого, важного и нужного, что именно ему, Джону Брауну, предстоит стать орудием этой судьбы. Джон сумел убедить ее в этом; сам он верил в свое предназначение так крепко, как будто голос с неба сказал ему об этом.