Рудольф Лускач - Белая сорока

• Название: Белая сорока
• Автор: Рудольф Лускач
• Издательство: Карелия
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1976

---

— Значит, раньше, чем вы предполагали… Никак не могу взять в толк, почему это вас так разволновало?

— Сейчас поймете: сегодня утром на путях Мурманской железной дороги, неподалеку от Кондопоги, обнаружен труп женщины. Она была в ночном белье, и до сих пор не ясно, несчастный это случай или преступление. Вероятно, она выпала или была выброшена из экспресса «Полярная стрела», который проходит через Кондопогу в четыре часа тридцать минут утра. Труп обнаружил в семь часов десять минут путевой обходчик. По свидетельству проводника, женщина села в поезд в Ленинграде, предъявила билет до Мурманска и одна заняла спальное купе на двоих. Около двадцати двух часов проводник, подавая ей чай, обратил внимание на то, что она много курит и пьет крепкое десертное вино. Когда он появился в дверях ее купе, она мгновенно захлопнула ручной чемоданчик и при этом выглядела очень возбужденной. Утром он ее не будил, потому что до Мурманска оставалось еще более восьмисот километров. О том, что молодая женщина исчезла из поезда, ни он, ни пассажиры не имели ни малейшего понятия, потому что в течение ночи не заметили ничего подозрительного. Они узнали о случившемся от сотрудников милиции только тогда, когда поезд прибыл на станцию Сорокская. В купе остались чемоданы, платье, туфли и пальто. Проводник утверждает, что не было только ручного чемоданчика, который он хорошо запомнил — уж очень элегантный: черный, лакированный, отделанный полосками желтой кожи. Подозрительно также, что не удалось найти ни одного документа погибшей. Лишь в кармане пальто случайно застряла открытка на имя Хельми Карлсон. Представители милиции пришли к выводу, что Хельми была убита. Расследование продолжается, через несколько часов я буду знать результаты медицинской экспертизы…

Я слушал Курилова, не проронив ни слова, потом сказал:

— Загадочное дело…

— Ничуть, — со всей серьезностью возразил Курилов. — Это дело преступных рук, и никто не может поручиться, что следы не приведут нас к шайке Блохина, короче говоря, к делу «Белая сорока».

— Кому же из них было выгодно устранить эту безобидную женщину? — спросил я скорее себя, чем своего приятеля.

— Вы забываете, что и Хельмига едва не постигла подобная судьба…

— Не хотите ли вы сказать, что есть какая-то связь между попыткой убийства Хельмига и гибелью Хельми?

— Возможно, что Хельмиг и Хельми работали в одиночку и потому стали представлять для группы опасность.

— Опять лишь догадки! Но вот что мне пришло в голову… Вы сказали, что исчез ручной чемоданчик Хельми. Может быть, именно он и был кому-то нужен?

— Точнее сказать, его содержимое, — задумчиво проговорил Курилов. Затем он позвонил в Ленинградскую хирургическую клинику, куда из районной больницы был доставлен Хельмиг, и поинтересовался состоянием его здоровья. Видимо, оставшись доволен ответом, он попросил позвать к телефону своего представителя, который должен был следить за тем, чтобы Хельмиг не удрал из больницы. В голосе Курилова появились недовольные нотки, потому что — как он мне потом объяснил — «дозорный», оказывается, никак не контролирует ни письма, которые пишет Хельмиг, ни людей, которые его посещают, ссылаясь на отсутствие указаний. Вот разве только запомнил: Хельмига навещала женщина, по описанию похожая на Хельми. Один раз к нему приходил какой-то мужчина, но они говорили между собой по-немецки. Последний раз упомянутая женщина приходила к больному три дня назад, с тех пор его никто не посещал.

Курилов, положив трубку, принужденно рассмеялся:

— Птичка сидит в клетке, улететь не может, но имеет полную свободу встречаться с кем ей заблагорассудится. И это называется «наблюдение»! Поздновато мы хватились, — Курилов был сильно разгневан.

— Говорят, лучше поздно, чем никогда, — пытался успокоить я. — Не понимаю, почему в этом случае не годится пословица.

— Да потому, что этим мы не воскресим мертвую Хельми, — раздраженно ответил Курилов. Пожалуй, я впервые видел его таким.

— Вы все-таки усматриваете, Филипп Филиппович, связь между смертью Хельми и ее посещением Хельмига?

— Связь, вероятно, есть, неясно только, какая… — Курилов снова овладел собой. — Пока есть лишь повод для расследования. Выводы делать рановато.

Казалось заманчивым продолжать разговор, но было уже поздно, я не хотел задерживать Курилова: его рабочий день без того заканчивался поздно.

Когда я выходил из дома, то в дверях чуть не столкнулся со спешащим Максимовым. На мой вопрос, что происходит, он лишь махнул рукою и произнес универсальное в русском языке слово «ничего», которое может означать и много, и мало.

Служебные обязанности полностью заняли мои следующие дни, тем не менее я не забывал о деле «Белая сорока». От Стрнада я знал, что происходит — точнее, чего не происходит — на голландском судне. Ремонт капитанского мостика уже подходил к концу, а о «черном пассажире» не было ни слуху ни духу. Максимов все глаза проглядел — напрасно.

— Выпадала ли вам ночью или днем хотя бы минутка для отдыха? — спросил я.

Стрнад развел руками:

— Даже на молу было установлено наблюдение, разумеется, тайное. Никого! Максимов твердил, что пассажир уже на судне: он попал туда либо перед тем, как мы установили наблюдение, либо все-таки нашел щель и пролез…

Стрнад задумался, было видно, что и его это дело заинтересовало, потом добавил:

— Максимов однажды заметил, что кок о чем-то договаривался с помощником капитана. Тот приложил палец ко рту: «… тс-с…» Но ведь это вполне могло относиться вовсе не к тому, что нас интересует, правда?

Примерно через неделю я получил из Карелии от моего друга, директора Шуйской средней школы Василия Николаевича телеграмму; он сообщал, что напал на след медведя и приглашал меня немедленно приехать…

Охотничья страсть настолько меня охватила, что история двуногих тварей ушла на второй план. Я принял приглашение и взял отпуск на четыре дня.

Поездка в Шую была успешной — мы взяли старого медведя, который весил двести тридцать килограммов. На станции Шуйская скорые поезда не останавливаются. Поэтому на обратном пути в Ленинград я решил добраться до Петрозаводска, чтобы там дождаться «Полярной стрелы», на которую заранее купил билет.

Когда я ужинал в ресторане местной гостиницы, к моему столу подсел элегантный, цветущего вида мужчина; по произношению — иностранец, вероятнее всего, немец. Он поинтересовался, местный ли я — он кое о чем хочет меня попросить. Было любопытно: что нужно иностранцу? Это заставило меня солгать — я кивнул. Тогда незнакомец сказал:

— На ленинградский поезд я опоздал, а на ночной не продают билетов: он идет из Мурманска переполненным. Где-то надо переспать, а в гостинице мест нет. Не знаете, кто бы мог пустить переночевать? Такая неприятная ситуация…

Я размышлял, что ответить. У меня в городе были знакомые, но не мог же я вечером привести незнакомого человека, да еще чтобы переночевать!

— Я живу не совсем здесь, — уклончиво сказал я. — В Шуе.

— Это далеко?

— Около двадцати километров.

— Не подходит, мрачно сказал незнакомец. — У меня билет на утренний восьмичасовой скорый поезд. Мне бы только найти на ночь крышу над головой. Заплачу хорошо….

Я пожал плечами и сказал, что мало найдется охотников пустить на ночь в свой дом незнакомого человека…

— Понятно, — засмеялся он. — Это нельзя ставить в вину, осторожность никогда не помешает. Но мне пора вам представиться: Курт Баумер, работаю в Ленинграде. Был здесь в служебной командировке, по профессии я монтажник… Словом, немного загулял…

Баумер говорил бодро, весело, приветливо, но шутливость, с которой он доверительно сообщил мне, что загулял, очень напоминала немазаное колесо: так же скрипела. Во время разговора он поигрывал серебряным портсигаром, и его постоянные усмешки стали мне, в конце концов, противными. Я знал довольно много иностранных специалистов, работающих в Ленинграде, Баумера среди них не было.

Пробормотав свое имя, я вежливо поинтересовался, не принимает ли он участия в монтаже нового большого объекта.

— Разумеется, на мелочи не размениваюсь, — небрежно бросил Баумер.

Его ответ меня не удовлетворил, и я сказал, что он, наверно, имеет в виду турбины для здешнего Онежского завода, в городе как раз сейчас завершается строительство новой электростанции. Баумер опять насмешливо кивнул, и тут я понял, что он не говорит правды. Новая электростанция уже год как работала, никакой другой здесь больше не строилось.

Почему он меня обманул? С какой целью? Что это вообще все значит?

Мой взгляд случайно остановился на портфеле, лежавшем на стуле возле его владельца. Чтобы переменить тему, немец кивнул на портфель:

— Немецкого производства. Из первоклассной кожи.