Борис Романов - Вестник, или Жизнь Даниила Андеева: биографическая повесть в двенадцати частях

• Название: Вестник, или Жизнь Даниила Андеева: биографическая повесть в двенадцати частях
• Автор: Борис Романов
• Издательство: Феория
• Жанр: Филология
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91796-03-6

Первая биография Даниила Леонидовича Андреева (1906-1959) — поэта и мыслителя, чьи сочинения, опубликованные лишь через десятилетия после его смерти, заняли заметное место в нашей культуре.

Родившийся в семье выдающегося русского писателя Леонида Андреева, крестник Горького, Даниил Андреев прожил жизнь, вобравшую в себя все трагические события отечественной истории первой половины XX века. Детство, прошедшее в семье доктора Доброва, в которой бывали многие — от Андрея Белого и Бунина до патриарха Тихона, учеба в известной московской гимназии Репман, а затем на Высших литературных курсах, духовные и литературные поиски в конце 20-х и в 30-е годы, поэтическое творчество, десятилетняя работа над романом «Странники ночи», трубчевские странствия, Ленинградский фронт — вот главные вехи его биографии до ареста в апреле 1947 года. Арест и обвинение в подготовке покушения на Сталина, основанием чему послужил написанный роман, переломило судьбу поэта. Осужденный вместе с близкими и друзьями, после окончания «дела», о котором докладывалось Сталину, Даниил Андреев провел десять лет во Владимирской тюрьме. Его однокамерниками были знаменитый В.В. Шульгин, академик В.В. Парин, историк Л.Л. Раков и другие, часто незаурядные люди. В тюрьме он задумал и написал большинство дошедших до нас произведений — поэтический ансамбль «Русские боги», «Железную мистерию», мистический трактат «Роза Мира». После десяти лет тюрьмы, откуда вышел тяжело больным, поэт прожил недолго, мыкаясь по углам и больницам и работая над завершением своих книг. Огромную роль в его судьбе сыграла жена — Алла Александровна Андреева, осужденная вместе с ним и многое сделавшая для сохранения его наследия. Их трогательная любовь — одна из сюжетных линий книги.

Биография Даниила Андреева основана на многолетних изысканиях автора, изучавшего и издававшего его наследие, встречавшегося с друзьями и знакомыми поэта, дружившего с его вдовой. В книге рассказывается об истоках мироощущения поэта, о характере его мистических озарений, о их духовной и жизненной основе. Автор касается судеб друзей поэта, тех, кто сыграл ту или иную роль в его жизни, среди которых многие были незаурядными личностями. В книге широко использованы документы эпохи — архив поэта и его вдовы, воспоминания, переписка, протоколы допросов и т. д.

---

Третий в этот день допрос начался в 22 часа 30 минут. Он продолжался почти всю ночь и закончился без четверти пять утра. Допрашивали два полковника — Иванов, сменивший утомленного Кулыгина, и Жуков. Опять шла речь о "произведениях антисоветского содержания". Вначале арестованного заставили их перечислить и указать место, где они хранятся, повторяя: "Учтите, что ваше запирательство бесполезно". Дать понять, что запирательство бесполезно, здесь умели.

И Андреев отвечал: "Я это понимаю. Я решил указать следствию место, где хранятся мои антисоветские произведения.

Они находятся в квартире, где я живу. При входе в квартиру имеется передняя, в которой находится лестница в семь ступеней. По бокам этой лестницы есть парапеты. С левой стороны парапет более широкий. На нем стоят вещи домашнего обихода. Если их убрать, то можно поднять доску, и тогда откроется углубление.

Именно в этом месте и хранятся все мои антисоветские произведения, за исключением тех, которые находятся в комнате"[377].

К тому времени допросили Татьяну Усову. Ее привезли на допрос в тот же день вместе с изъятыми у нее рукописями Даниила Андреева. Допрашивали пять часов, провели очную ставку. И пока отпустили. Она передала сестре запомнившуюся фразу Андреева, брошенную следователю: "У меня с вами нет ни одной точки соприкосновения". Он потом сетовал: "…замечательно показала себя Тат<ьяна>Влад<имировна>, но я опростоволосился так, как ни с кем, и теперь, вероятно, она не хочет обо мне знать"[378].

3. Группа Даниила Андреева

Делом Андреева, начиная с ареста, занимался отдел "Т". Следствием руководили начальник следственной части по особо важным делам генерал — майор Александр Георгиевич Леонов и полковник Владимир Иванович Комаров. Вопросы о "произведениях антисоветского содержания" подводили к убедительному подтверждению обвинения, в сущности, сформулированному сразу. Намеченный лубянскими драматургами сюжет предопределил многомесячную работу над монологами признаний и диалогами допросов.

На допросы — таковы правила — из камер вызывали шепотом: "на А" — значит Андреева, "на В" — Василенко, никогда не называя фамилию полностью. По коридорам вели два надзирателя, и так, чтобы заключенные друг друга ни в коем случае не увидели. Если направ лялись вниз по лестнице, а потом длинным, без дверей коридором к лифту — значит, в основное здание.

Допрашивали продуманно, по давно отработанным методикам, и почти всегда добивались, чего хотели. Видимо, к первым допросам относится эпизод, переданный со слов Андреева Борисом Чуковым. Допрашивавший Андреева Леонов "с людоедской улыбкой говорил ему, зловеще растягивая слова:

— Вы еще не знаете, Андреев, специальным ножом мы из вас кишки вытянем. Букваль — но!"[379].

Требовались выразительные доказательства, факты работы организованной группы вражеского подполья, того, что она не просто занималось антисоветской агитацией и пропагандой, распространяя собственные литературные произведения, а готовила террористический акт против главы Советского правительства. Для обвинения в "агитации и пропаганде" материала хватало с избытком. Тогда же арестованный драматург Александр Гладков сел только за то, что рукопись, без всякого намека на антисоветское, но отвергнутую издательством, прочел в тесном кругу друзей.

"Террористы", задумавшие покушение на товарища Сталина, находились и при Ягоде, и при Ежове, и при Берии. Всезнающие "органы" умели обнаруживать и уничтожать "террористические группировки". Найдя кандидатов на роль "террористов", следствие начинало с того, что сочиняло сюжет сценария и дописывало его на ночных допросах, заставляя действующих лиц исполнять предназначенные роли, выбивая подробности, поощряя импровизации, требуя убедительных самооговоров. Типовые сценарии разнообразием не блистали. И хотя, как правило, писатели шли по статье "антисоветская агитация и пропаганда", обвинение в подготовке теракта на основании художественного произведения чекисты практиковали давно. К любым, самым нелепым фантазиям на тему покушений и нападений они относились с беспощадной серьезностью. То набросок сценария принимался за план нападения, то приключенческая повесть, но чаще — неосторожные речи.

А случай с романом "Странники ночи" оказался из ряда вон. В одной из глав его второй части "в деталях в стиле Достоевского описывалось покушение на Сталина, — замечал опытный политзэк Налимов. — Получив этот материал, органы ахнули — в их интерпретации это было не художественное произведение, а инструкция к действию"[380].

Изображенное в "Странниках ночи" "антисоветское подполье" — группа Глинского, собравшего "вокруг себя группу единомышленников, объединенных неприятием всего, что было навязано стране: коммунизма, социализма, атеизма, ведущих к духовной гибели народа"[381]. В романе даже определялась задача группы: "…Ночь над Россией неминуемо кончится рассветом, а рассвет этот обнаружит крайнюю степень духовного голода народа, и те, кто это понимает, должны быть готовы этот голод начать удовлетворять"[382]. Речь здесь шла, квалифицировало следствие, о подготовке к "антисоветской пропаганде и агитации".

Об интеллигентских методах работы "подполья" говорил эпизод конспиративного сбора группы вечером в мансарде особнячка на Якиманке, когда подпольщики, чтобы избавиться от присутствия соседа, покупают ему билет в Большой театр.

Герой романа с террористическими замыслами, к тому же связанный с иностранной разведкой — Алексей Юрьевич Серпуховской. Ему ненавистны туманные мистические рассуждения в уютной мансарде о "синем подполье", он жаждет реальной борьбы. "Серпуховской не имел прототипа в окружении Андреева, — рассказывала его вдова. — Как-то вечером — по — моему, это был 1946 год — мы сидели вдвоем в нашей комнате и говорили о "Странниках". Даниил высказал свою неудовлетворенность чем-то в группе Глинского из-за недопроявленности Серпуховского. Дальше разговор пошел о том, что невозможно, чтобы в наше время, кроме советского быдла, были одни мечтатели. Должны быть мужчины, должны быть люди действия, они найдут, как действовать. Вот так стал развиваться персонаж романа, который сыграл совсем особую роль во время следствия. Арестованных по нашему делу о Серпуховском допрашивали как о живом человеке: "Где и когда вы познакомились с Алексеем Юрьевичем Серпуховским…""[383]

Рассуждения героев романа о возможных методах борьбы с бесчеловечной властью принимались за реальные руководящие инструкции. На допросе приводились строки из второй части "Странников ночи", с указанием страницы рукописи — 311, действительно, крамольные: "Первое — самая тщательная маскировка. Отказ от каких бы то ни было единичных антисоветских выступлений, чтобы не выдать себя. Второе — активная подпольная работа. Временный блок со всеми антиправительственными группировками, какие только удастся нащупать". Зачитав их, следователь спрашивал романиста: "Говорите, что практически вами сделано в этом направлении?"

Но Даниил Андреев с подпольщиками вроде Серпуховского знаком не был, в газетах, писавших о врагах народа, о них не сообщалось. Романист придумал решительного героя, предполагая, что такие люди в жизни должны быть, не могут не быть. Но существовали ли в действительности противники режима, готовившие покушение на вождя народов?

Алла Александровна рассказывала о встреченной в лагере женщине, знавшей о некой антисоветской группе, собиравшейся именно на Якиманке. Это ее поразило. А вот что говорил о своем участии в такой группе, правда, через десятилетия, Александр Зиновьев: "Я стал антисталинистом и в 1939 году был одним из организаторов группы, которая готовила убийство Сталина. Это были реальные планы, покушение мы планировали совершить во время майской демонстрации 1940 года. У нас лишь не было хорошего оружия — достать удалось только сломанный наган… Вскоре меня арестовали"[384].

4. Роковой август

Сколько человек проходило по делу Даниила Андреева, сами обвиняемые не знали, друг друга за все время следствия, за немногими исключениями, не видели, а некоторые даже не были между собой знакомы. "…На следствии, когда меня допрашивали, — рассказывал Василенко, — знаю ли я такого-то или такого-то, а я отвечал, что не знаю, следователь мне заявлял: "Ну да, у него каждый четвертый не знал пятого!""[385]

Уже на первом ночном допросе на вопрос: "А кто читал этот ваш роман "Странники ночи"?" Андреев перечислил, понимая, что большинство его читателей и слушателей здесь известны, но не предполагая, что им грозит:

"1. УСОВА Татьяна Владимировна.

2. Ее мать — УСОВА Мария Васильевна.

3. МУСАТОВ Сергей Николаевич.

4. Его жена — МУСАТОВА Наталия Васильевна.