Константин Сергеев - Лунин атакует "Тирпиц"

• Название: Лунин атакует "Тирпиц"
• Автор: Константин Сергеев
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005

Аннотация печатного оригинала: «В годы перестройки и гласности одни доморощенные "историки" заявили, что Лунин со своей подлодкой "К-21" не атаковал и не мог атаковать немецкий линкор "Тирпиц". Другие утверждали, что если и атаковал, то своими торпедами, всаженными в борт "Тирпица", Лунин сорвал операцию английского флота по заманиванию в ловушку этого супердредноута. Эти понятно, на чью мельницу воду льют.

Но лжеисторики и агенты влияния  просчитались. Еще остались живые свидетели этой супер атаки, вошедшей в учебники подводного флота. Итак, перед вами вся правда о Лунине, его экипаже и "Атаке века" от командира БЧ-5 гвардейской лодки "К-21" Северного флота Советского Союза Константина Михайловича Сергеева».

Данная публикация интересна также тем, что появилась уже в конце 90-х гг. XX века в условиях, когда автор был свободен от какой-либо внешней цензуры, о которой любят упоминать критики советского периода, доказывающие, что материалы, публиковавшиеся в то время, нельзя считать достоверными. Однако, сопоставление материалов, приводимых в этой книге, с мемуарами других подводников, например, И. А. Колышкина (http://lib.rus.ec/b/412850), или Л. А. Власова (http://lib.rus.ec/b/59577), изданными еще в период социализма, показывает отсутствие каких-бы то ни было серьезных расхождений в описании событий и оценках, которые бы давали основание говорить о принципиальном искажении информации  в изданиях советского времени вследствие цензурных ограничений и "засилья идеологии". Мемуарам всегда присущ известный субъективизм, что является одновременно их достоинством и недостатком как исторического источника, поэтому можно приветствовать стремление К. М. Сергеева опираться не только на собственные воспоминания, но и на документальные материалы. Книга интересна не только описанием и документальными свидетельствами знаменитой атаки линкора «Тирпиц», но и другими эпизодами боевой деятельности подводной лодки «К-21», например, прорывом в базу Воген, описанием повседневной жизни и службы советских моряков-подводников в годы Великой Отечественной войны.

В интернете имеется еще одна электронная версия данной книги, видимо более раннего издания, расположенная по адресу: http://militera.lib.ru/h/sergeev_km/01.html

Специального сравнения версий не проводилось, однако, случайным образом, найдены некоторые несоответствия, отмеченные в примечаниях. Мы не гарантируем что нашли все несовпадения, поскольку задачи сравнения перед собой не ставили. В предлагаемой нами электронной книге приводится нумерация страниц в соответствии с печатным изданием. Номер страницы ставится в квадратных скобках в конце страницы и отделяется от следующей страницы пустой строкой. Для удобства чтения может быть использована версия без разбивки на страницы, которую можно взять здесь:  http://lib.rus.ec/a/209667

Очевидные ошибки в печатном тексте исправлены без комментариев— V_E. 

---

После одиннадцатого похода приказом командующего СФ № 04 от 7.01.44 г. был награжден орденом Красного Знамени моторист краснофлотец Василий Баклаг.

[303]

КОНЦЕРТ «ФРОНТОВОЙ БРИГАДЫ»

Благополучно вернувшись в базу из очередного похода, доложились по его итогам, сходили в баню и начали разбираться с работами на ближайшее будущее. Самая легкая жизнь была у штурманов: составили необходимые отчеты о походе, начертили к ним карты, оставалось, как гласила корабельная острота, «точить карандаши на будущий поход». Тяжелее всего было, естественно, нашей БЧ-V — мотористам, трюмным, электрикам. У нас работы бывало всегда больше всех и работа была тяжелая. Соответствующая нагрузка ложилась на инженер-механиков лодки — командира БЧ-V Ивана Ивановича Липатова и командира группы движения, то есть на меня, а также на старшин групп. Собственно говоря, в заведование БЧ-V входил весь корабль, «от носа до кормы и от киля до клотика», за исключением только оружия и вооружения. Как выражался Владимир Юльевич Браман, который был механиком нашей лодки до И. И. Липатова, «мы возим командиров на войну». Он, правда, не добавлял, что при этом мы «ездим на войну» и сами, отвечая при этом за надводный и подводный ход и исправную работу всех , механизмов нашего корабля, обеспечивающих его управление, погружение и всплытие.

Поскольку в этом походе кораблю крепко досталось, нужно было подумать о ремонте, причем не только о ремонте главных механизмов, но и о проверке великого множества так называемых «мелочей», неисправность которых в походе могла привести к серьезной беде или к необходимости ремонта в море, что было тяжело, а порой и опасно. Это отлично понимали все — и офицеры, и старшины, и матросы, поэтому каждый очень тщательно осматривал свое заведование, скрупулезно и придирчиво проверял все его части.

Поэтому наши ремонтные ведомости заполнялись и «сверху», и «снизу», в соответствии с нашими офи-

[304]

церскими размышлениями и докладами старшин и матросов. К тому же надо было учесть и запросы других боевых частей, касавшиеся нашего заведования.

Мы с Иваном Ивановичем Липатовым сидели за этими ведомостями и ломали себе голову, как сократить объем работ без ущерба для будущего похода. Все дело было в скромных возможностях нашей бригадной ремонтной мастерской, которой командовал наш общий друг (только между ремонтами!), выпускник нашего Училища и бывший инженер-механик ПЛ Александр Жижин. Саша был другом (и настоящим) именно между ремонтами, потому что наша дружба прекращалась в тот миг, когда мы входили к нему в мастерскую с ведомостями в руках. С этого момента он превращался в лютого начальника, видевшего нас и наши ведомости насквозь, отвергавшего все наши дружеские «заходы» и «подходы», всегда наперед знавшего, что личный состав может и обязан сделать сам. Мало того, он всегда знал возможности каждого экипажа, его специалистов.

Поэтому он наводил страх на механиков, особенно на молодых, неопытных. Зато он точно знал, когда мастерская должна прийти на помощь экипажу, и обязательно это делал даже в тех случаях, когда молодые механики, напуганные его знанием дела и проницательностью, боялись наслаивать на помощи мастерской и пытались делать все сами. Нужно заметить, что Саша набирал к себе в мастерскую матросов и старшин, списанных, как и он сам, с лодок по болезни, и это были, как правило, специалисты, прослужившие на лодках по 5-7 лет и в условиях мастерской быстро овладевавшие всеми тонкостями техники и опытом ее ремонта. В общем, Саша был большим авторитетом для всего личного состава бригады и его вклад в боевые успехи трудно переоценить. Флагмех бригады И. В. Коваленко и его помощники Н. Н. Козлов и П. А Мирошниченко были за ним, как за каменной стеной, хотя в начале его деятельности им пришлось во многом учить Сашу, направлять, опекать, помогать ему в организации работы мастерской и обеспечении ее всем необходимым.

[305]

Итак, мы с Липатовым сидели и ломали головы над ведомостями, когда в каюту вдруг вошел командир нашей лодки Арванов и сказал мне: «Слушай, Костя! Где-то в бригаде сейчас выступает какая-то "фронтовая бригада" артистов. Найди-ка ее и попроси выступить перед нашим личным составом!»

Я с удовольствием оторвался от ведомостей, а Липатов мрачно глянул на командира и на меня. Он блестяще знал корабль и мог бы все сделать сам, однако понимал, что эта работа нужна и важна для повышения моей квалификации, поскольку я сравнительно недавно пришел на корабль и многого еще не знал. К тому же мой уважаемый начальник терпеть не мог всякой писанины, а тем более такой большой, как ремонтная ведомость. Но он быстро сообразил, что я от него далеко не уйду, и успокоился.

Забежав в политотдел, я узнал, где размещена «фронтовая бригада», и направился к ним. Руководил «бригадой» симпатичный пожилой армянин. Мы с ним быстро договорились о времени, месте и всем необходимом для концерта.

Концерт состоялся в большом матросском кубрике нашего здания в базе и прошел с большим успехом. Особенно успешным было выступление молоденькой балерины. Места для нее было маловато и недостаток движения она старательно возмещала замечательно высоким взмахом ноги (позднее я узнал, что на балетном языке это называется «шаг»). Короче говоря, каждый новый «шаг» весьма эмоционально воспринимался нашей монашествующей» публикой, а сидевший ближе всех к импровизированной эстраде скромница-сигнальщик Коля Ростовцев после первого же «шага» в его сторону покраснел как рак от смущения. На его несчастье, балерина это сразу подметила и «шаги» в сторону Коли заметно участились. Бедняга не знал, куда девать глаза. Наша наблюдательная публика мигом поняла и оценила невинный, в общем-то, комизм происходящего. Успех шаловливой балерины был полным, а корабельные остряки (по-морскому «травилы») долго потом оттачивали свое остроумие на бедняге Ростовцеве.

[306]

После такого успеха балерины другие номера концерта хоть и были совсем неплохими, выглядели несколько бледнее. Наш командир дивизиона Николай Александрович Лунин, бывший почему-то не в духе, после окончания очередного номера встал и, подозвав меня к себе, вышел из кубрика.

— Настоящая «фронтовая бригада», после такого концерта действительно на фронт захочется, — мрачно сострил он. — Ты там извинись за меня перед артистами, скажи, что я вынужден был уйти по делам службы.

Матросы и старшины были не столь требовательны к артистам и концертом остались довольны. Арванов поблагодарил артистов, с моей подачи объяснил им, что командир дивизиона вынужден был уйти по делам службы, и пригласил их перекусить «чем бог послал». А я вернулся к Липатову и нашим ремонтным ведомостям.

[307]

ВСТРЕЧА С ПЛУЧЕКОМ И ГОРОДИНСКИМ

Наша лодка пришла в пригород Мурманска — Росту и стала в сухой док судоремонтного завода. Работы— уйма, предстоял большой ремонт.

Переход лодки из Полярного в Росту прошел с приключениями. Лодку вел недавно назначенный командиром Арванов. Лунин, уже в качестве командира дивизиона, был у нас на борту, поэтому на маленькой съемной сигнальной мачте был поднят брейд-вымпел комдива. Почти сразу после выхода лодки из гавани, в Кольском заливе нас обогнал маленький деревянный тралец из числа кораблей, только что приведенных из США. По уставу и по законам морской вежливости он был обязан нас приветствовать, но почему-то этого не сделал. Как истый моряк и строгий начальник, Лунин подобную серость и неуважение простить не мог. И наш бравый сигнальщик Петр Погорелов сигнальным прожектором тут же вызвал тралец на связь и передал ему продиктованный Луниным выговор «Здесь вам не Америка! Старших полагается приветствовать! Комдив». Тралец робко пискнул в ответ, что «фитиль» получен и от греха подальше резко прибавил ход.

Но вслед за этим мелким инцидентом последовала куда более крупная неприятность: мы шли под главными дизелями и вдруг из газовыхлопных коллекторов повалил пар и оба дизеля встали. Это случилось после того, как лодка обогнула с востока о. Сальный и вышла на створ мыса Ретинского. Иными словами, мы внезапно потеряли ход на виду у эскадры надводных кораблей, стоявших на рейде Ваенга. И Лунин, и Арванов, да и вся наша верхняя вахта совершенно четко себе представили, как на всех этих кораблях идут от вахты доклады вверх по инстанции вплоть до оперативного дежурного штаба СФ о том, что прославленная «катюша» (а ее знали на флоте все) потеряла ход и стоит, выпуская пар (?!) из газовыхлопных коллек-

[308]

торов. Получался конфуз в общефлотском масштабе и виноваты в этом конфузе были мы — инженеры, то есть Липатов и я. Ведь это нас командир спрашивал перед выходом из Полярного — хватит ли нам топлива до Росты. Мы заверили командира, что топлива хватит, и вот…