Людмила Горобенко - Предназначение

• Название: Предназначение
• Автор: Людмила Горобенко
• Жанр: Фэнтези

История главного героя романа, Мишеля де Мореля, семнадцатилетнего юноши начинается в средневековой Франции, проходит через нашу современность и заканчивается в далеком будущем. Преследуя заклятого врага, он узнает, когда и как появились на Земле разумные люди. Открывает тайны працивилизаций планеты. Отправляется в параллельные миры, другие вселенные, изучает следы пребывания инопланетян. Мишель проходит через жестокие и кровавые испытания, теряет родных и друзей, но тяготы только закаляют его. Несмотря на невзгоды, он не утрачивает человечность и через всю жизнь пронесет любовь к единственной женщине. Постепенно де Морель становится могущественным воином Света, который находит способ предотвратить апокалипсис и даровать людям вечную жизнь.

---

— Ну, что ж, береги ноги, — засмеялся Арс.

Я в один прыжок оказался рядом с ним и схватил его за грудки. Меня колотила неудержимая ярость.

— Что ты хочешь, Арс? Чего ты добиваешься? Чтобы я оставил друзей, Сорбонну и отправился с тобой искать того, кого уже столетия никто в глаза не видел?! Может, их уже и на свете не существует! Может, это просто старая легенда, за которую вы цепляетесь, чтобы оправдать свое никчемное существование?!

— У-у-у, да неужели? У нашего добронравного героя, оказывается, есть характер, — Арс рассмеялся мне в лицо, — остынь, де Морель, когда придет время, ты сам отправишься на их поиски. А сейчас наслаждайся! Обманывай других притворной нравственностью! Но мы-то знаем, какие желания таятся под этой невозмутимостью. Верно, магистр? — последние слова Арс зло прошипел, притянув меня к себе вплотную и глядя прямо в глаза. Затем оторвал мои руки от своей груди и ушел не оборачиваясь.

Я остался стоять пораженный. Откуда он мог знать, что в последнее время со мной творится что-то необъяснимое? Гнев и трудно контролируемая жажда все чаще накрывали меня с головой. Мне становилось все трудней справляться с неукротимой тягой к женщине. Причем, порой мне бывает абсолютно все равно, будет ли это женщина из достойной семьи или последняя потаскуха из самого грязного притона. Я готов был наброситься на любую подвернувшуюся под руку, только бы она была живой и теплой.

Постояв несколько минут, глубоко дыша, я постарался успокоиться. Гнев еще бился натужно в висках, но я уже мог ясно мыслить. Я медленно направился в конюшню. Конюхи не могли подойти даже к стойлу Атера, он никого кроме меня не подпускал. Поэтому я каждое утро отправлялся с ним на прогулку. Оседлав коня, не спеша выехал из усадьбы и направился в лес.

Конная прогулка доставляла мне истинное удовольствие. Человеческие воспоминания о верховых выездах почти стерлись из памяти, и мне были приятны такие моменты.

Атер негромко заржал. Я тоже почувствовал Ишу. Он выскочил из кустов и побежал рядом с нами.

Мы углубились далеко в лес. Люди почти не бывают в этих местах, разве что дровосеки или грибники, но даже они чаще всего промышляют поблизости от своих деревень. Я ехал глубоко задумавшись о том, что со мной происходит, откуда Арс мог узнать о моих срывах. Вдруг мне показалось, что между деревьями мелькнуло женское платье. Я встрепенулся, но Атер и Иша спокойно продолжали идти по едва заметной тропинке.

Я вгляделся в густые заросли подлеска и кустарник, росший между деревьями, но там никого не было. Я усмехнулся: «Надо поменьше думать о женщинах».

И в этот момент между деревьями вновь показался краешек светлого платья и зонтик: женщина скрылась за толстым стволом дерева. Я направил Атера в ту сторону. Когда я подъехал к месту, где видел ее, там никого не оказалось. Но вдали опять мелькнуло светлое платье и зонт.

— Эй, погодите, мадемуазель. Вам нужна помощь? Здесь опасно! В лесу много диких зверей! — крикнул я вслед незнакомке. Но мне никто не ответил.

Еще долго я кружил по лесу, но больше никого не увидел. Я повернул коня к тропинке. Время для прогулки вышло, и нужно было возвращаться.

— Ты в порядке? — спросил меня Тибо, когда я вошел в конюшню, ведя Атера за повод.

Каждое утро кто-нибудь из домочадцев приходил сюда и проводил с лошадьми немного времени. Это было нужно для того, чтобы кони не боялись нас. Их кровь не пили и с самого рождения приучали к присутствию вампиров. Благодаря этому, мои друзья имели богатый выезд, которому мог бы позавидовать любой дворянин.

— Да, — коротко бросил я в ответ. Мне не хотелось сейчас ни с кем разговаривать. Раздражение, укрощенное мною утром, вернулось вновь.

— Я видел, как вы с Арсом ссорились, — продолжил Тибо, — что он хотел от тебя?

— Ничего особенного, все как обычно.

— Мишель, мне кажется, тебе трудно привыкнуть к жизни среди людей, — Тибальд подошел и положил руку на мое плечо. — Ты долгое время не жил рядом с ними, поэтому тебе сейчас так тяжело. Но поверь, это пройдет. Мы все прошли через это. Нам тоже по первости было нелегко. Со временем станет легче, хотя, конечно, тяга к их крови не отступит никогда. Но я обещаю, что станет легче.

Я ничего не сказал, только благодарно кивнул в ответ на его слова. Я не мог сознаться Тибальду в том, что моя тяга к человеческой крови была несравнимо более слабой, чем взбунтовавшаяся во мне сущность инкуба.

* * *

Одной из особенностей Атера было его умение в течение нескольких минут перемещаться на любые расстояния. Это было необъяснимо. Но как только я садился в седло с намерением проехать в то или иное место как можно быстрее, через несколько мгновений оказывался там. При этом я видел, как мимо меня проносятся окрестности, сливаясь в одно размытое пятно. Это было непостижимо даже для моей сверхбыстрой скорости.

Эдина сказала, что он потомок Гуллфакси — коня скандинавского великана Грунгниру. Жиром нашел по моей просьбе сведения об этом коне. Грунгнир мог одинаково быстро перемещаться по земле, по воздуху и по воде. К моему удовольствию, Атер перенял от своего предка эти качества. Хотя иноходец великана и не был быстрым, как Слейпнир, конь Одина, я был доволен возможностями своего скакуна.

Когда я впервые прочел о Грунгнире, то высказал свое сомнение в правдоподобности этих мифов. Жиром, рассмеявшись, заметил, что мы сами являемся частью этой неправдоподобности.

— Помните, как сказано у Шекспира: «На Земле и на Небе, Горацио, есть много всего, что и не снилось нашим мудрецам».

Вечером назначенного дня я отправился в поместье де Франце. Я вывел Атера на пригорок с вековым дубом и уже через мгновение оказался на небольшой возвышенности у берега полноводной реки. Передо мной расстилался сельский пейзаж, освещенный неполной луной. Обработанные поля перемежались с небольшими рощами. Несколько деревень лепились в берегу Вьенны. Большая дворянская усадьба стояла поодаль на высоком обрывистом берегу. Ее окружала роща, в которой росли тисы, дубы и березы. Каштановая аллея, ведущая к парадному входу в господский дом, прямой линией означила подъезд.

Я спустился к аллее и увидел Миори, который притаился в тени каштана.

— Слава Вседержителю, вы приехали! — воскликнул священник не совсем искренне и перекрестился. — Я, признаться, очень переживал.

— Почему? Я же дал слово, — я спрыгнул с седла и отпустил Атера.

— Пойдемте, я проведу вас в комнату малютки через черный вход, — быстро прошептал он, не ответив на мой вопрос. Но в мыслях преподобный уже сожалел о своем визите к нам. Его мучили страх и подозрение, которые он испытал при нашей первой встрече. Конечно, он не мог объяснить их причины, но инквизиция навеки оставила след в душах людей, и пастырь, увидев нас, почувствовал тревогу и засомневался в правильности своего решения.

Я повернулся к нему и, глядя в глаза, тихо произнес:

— Вы забудете о своем страхе раз и навсегда. Я не колдун и не знахарь. Я всего лишь храбрый человек, вызвавшийся помочь барону и баронессе.

Миори моргнул непонимающее, а потом облегченно вздохнул. В мыслях он обругал себя за предрассудки и отметил, что я отважный и славный малый и мне непременно удастся разгадать тайну рода де Фронце.

— Ведь недаром же о нем ходят слухи, как о воине, сражающемся с нечистью! — подбадривал он себя мысленно.

Мы вошли в покои младенца. У колыбели сидела кормилица и два дюжих молодца с кремневыми пистолетами и ружьями.

Сохраняя молчание, мы поздоровались лишь легким поклоном. Я оглядел комнату. Большое окно было заперто на задвижку и висячий замок. Дверь в комнату пастырь замкнул и опутал дверные ручки цепью сразу же, как только мы вошли. Двигаясь почти бесшумно — я не хотел вызвать страх и сомнение у людей поэтому передвигался, как они — зашел за ширму, стоявшую в дальнем углу комнаты.

В доме еще некоторое время были слышны звуки располагавшихся на ночь людей. Но вот все стихло, и большой двухэтажный дом де Франце погрузился в темноту и сон. Был слышен лишь мерный ход больших пристенных часов, стоявших в длинном коридоре, за дверью комнаты.

Я огляделся. Детская была роскошно убрана. Дорогая мебель, множество игрушек, на стенах, затянутых светлыми шелковыми драпировками, развешены веселые картины, изображавшие пухленьких младенцев и херувимчиков, сельские пейзажи. Было видно, как родители мечтали сохранить жизнь ребенка. Только одна из картин выделялась своей мрачностью и неуместностью. На ней была изображена немолодая почтенная дама, одетая в старинную одежду. Скорей всего, портрет был написан в одиннадцатом-двенадцатом веках.

Бонна, священник, сжавший в руках большой серебряный крест, и его подручные с оружием наизготовку расположились вокруг колыбели плотным кругом. Ни один человек не смог бы проскользнуть мимо них. Кормилица сидела напротив ширмы, за которой я укрылся. Я старался не смотреть в ее сторону. Она была молода и красива. Возможно, недавно родила первенца и за здоровый цветущий вид была приглашена к ребенку барона. Ее грудь, выглядывающая из разреза платья, равномерно поднималась и опускалась в такт дыханию. Я с усилием заставил себя оторвать взгляд от ее белой кожи. Амбре женщины было настолько притягательным, что начала кружиться голова. Я улавливал его, выделяя из всех других запахов замкнутого пространства комнаты.