Ольга Кузьмина - Республика Святой Софии

• Название: Республика Святой Софии
• Автор: Ольга Кузьмина
• Издательство: Вече
• Жанр: Публицистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9533-2702-2

Господин Великий Новгород — всем известно это гордое имя города-государства. Но было у него еще одно название — Республика Святой Софии.

Итак, что представлял он собою: демократическую вечевую республику или «русский Ватикан», теократическое государство во главе с архиепископом? Это лишь один из неожиданных вопросов, возникающих сегодня. Есть и другие: на чем покоилось величие и богатство крупнейшего города Древней Руси? Почему Новгород называют столицей русских скоморохов и юродивых? Кем были средневековые новгородцы: хранителями древнего язычества или искренними православными христианами? Наконец, кем была для новгородцев Святая София Премудрость Божия — ипостасью Творца или сокрытой языческой богиней-берегиней города?

Ответы на эти вопросы открывают совершенно новые пласты отечественной истории.

---

Из третьей грамоты патриарха в Новгород нам известны интересные подробности о пребывании новгородских послов в Константинополе. Несмотря на все увещевания собора и патриарха, Созонов твердо стоял на своем: «Не хотим судиться у митрополита, но егда повестит (унижает. — О.К.) епископа нашего, да пойдет, и егда придет митрополит в Великыи Новград, да судить един месяц, и егда зазовет кто кого, да послеть судью своего митрополит судити его. И яко тако целование наше можем порушати? Аще нас просто имети сия, просим же и благословенна от тебе, патриарха, и святителев, и яко аще не благословите нас, хощем быти латина»[663].

В это время великий князь Василий Дмитриевич прислал своих послов в Новгород «о черном бору, о грамоте, что целовали новгородци, что к митрополиту не зватися на Москву о судех, а судити было владыце: „И вы к митрополиту грамоту отошлите, а целование митрополит с вась соимает“. И новгородци того не послушаша, и в том ся учинило розмирие»[664]. В Новгородской первой летописи в рассказе об этом событии впервые упоминается новое титулование Новгорода: «Взяше розмирье князь великыи Василии Дмитриевич с великым Новымградом»[665]. Таким образом, Республика Святой Софии встала на одну ступень с великим князем Московским и Владимирским. Этот демарш вызвал возмущение в Москве: «Таков бо есть обычаи Новогородцев: часто правают ко князю великому и паки рагозятся. И не чудися тому: беша бо человеци суровы, непокорней, упрямчиви, непоставни… Кого от князь не прогневаша, или кто от князь угоди им, аще и великий Александр Ярославич неуноровил им?… И ащехощеши распытовати, разгни книгу, Летописец великии русьскии, и прочти от великаго Ярослава и до сего князя нынешняго»[666].

В Константинополе о событиях на Руси были извещены своевременно. Разобравшись в деле, патриарх вынес окончательный вердикт, заявив новгородцам: «Знайте, что вы отлучены и не благословлены законно и по справедливости до тех пор, пока раскаетесь и принесете покаяние пред ним, и сложите клятвы ваши, и предоставите ему все права его, которые он имел на вас по-древнему»[667].

Более того, патриарх полностью одобрил действия великого князя: «Я слышал, что сын мой, благороднейший великий князь всей Руси, требующий вашего подданства и подчинения, движет войска и между вами льется кровь ради непокорности вашей и клятвы, данной вами; и вы не слагаете этой незаконной клятвы, а митрополит не имеет возможности прийти и помирить вас с князем. Позаботьтесь же об исправлении своем с особенным старанием, как скоро получатся настоящие грамоты и придут послы наши. Другого ничего об этом вы не услышите от нас»[668].

Новгород в латинство все же не перешел, возможно, из-за того, что князь Семеон Ольгердович, до того успешно защищавший новгородские земли от вторжения немцев, покинул Новгород и уехал в Литву, не желая воевать с Москвой. В Новгороде начали приготовления к осаде — «копаша вал около Торговой стороне»[669].

Великий князь Василий Дмитриевич «сложил целованье» к новгородцам и отправил войска к Торжку. Троицкая летопись оправдывает начало военных действий Москвы против Новгорода и обвиняет во всем новгородцев: «В самый велик день сшедшеся неции от Новгородцев вечници, крамольници, сурови человеци, сверепи людие, убиша Максима, мужа благоверна добрахотяще великому князю, и князь велики разгневася яростью великою зело и посла воя своя в Торжек и повеле привести к себе вся убица ти. И шедше испыташа о них и приведоша на Москву 70 человек и повеленьем князя великаго казниша их казнью различною, по единой комуждо их усекающе им руце и нозе»[670].

В ответ на кровавую расправу новгородцы, «собравше воя многи, водою в судех множество насадов и ушкуев пришедше с двины ратью, взяша град Устюг весь и огнем пожгоша и церковь чудную сборную разграбиша и множьство злата и сребра, еже есть в ней, кузн, иконы святыя богородицы, то все одраша. И стояша месяц в одином месте на Устюзе и в Юзе воююще, а люди из лесов выводяще мучаху и вся имениа их, того где ни похоронил, поимаша, и вся волости и села пусты сътвориша, люди же и скот и все зажитие попровадиша на низ по Двине. И в то же время взяша Белоозеро град и села и волости повоеваша и сътвориша ему яко и Устюгу»[671].

Читая описания грабительских походов новгородцев, невольно задаешься вопросом, как относился владыка к ограблению православных церквей? Как сами новгородцы воспринимали церкви в городах, принадлежащих враждующей стороне? Ответ может дать легенда, сохранившая эпизод разграбления церкви в Устюге. Согласно легенде, после того как новгородцы разграбили церковь и захватили чудотворную икону Богоматерь Одигитрия, они погрузили добычу в свои суда и хотели отплыть, но лодку с иконой нельзя было сдвинуть с места никакими усилиями. Тогда старый новгородец Ляпун сказал: «Полонянин несвязанный не идет в чужую землю». Икону связали убрусом и только тогда отчалили[672].

По преданию, многих новгородцев из числа тех, кто захватил «в плен» чудотворную икону из Устюга, в пути начало корчить, иные ослепли. Новгородский владыка велел возвратить икону и награбленное добро и построить новую церковь. Новгородцы отвезли икону обратно и построили в Устюге деревянную церковь во имя Успения Богородицы. Сам же владыка обещал, во искупление грехов, поставить церковь на воротах Воскресения Христова. Впрочем, даже если владыка действительно дал такой обет, то обещание свое исполнил лишь в 1400 г.[673].

Обратим внимание, что новгородцы обращались с иконой как с живым существом, пленником с вражеской стороны. То есть для новгородцев существовали свои, новгородские иконы, и чужие, с неновгородской земли. В военное время к чужим иконам и церквам отношение было таким же, как к населению, проживающему на вражеской территории, и их жилищам.

«И в то время с обе стороне кровопролитьа много оучинилося, и Новгородци не хотяаше видети болшаго кровопролитьа в крестьянех, послаша послы к великомоу князю с челобитием о старине, а к митрополиту послаша грамоту целовальную»[674]. Интересно, что вопреки обыкновению во главе новгородского посольства в этот раз не было владыки. Архиепископ Иоанн не пожелал признать себя побежденным. Посредником в переговорах выступал ростовский архиепископ Федор[675]. «И послы ездивше, мир докончаша по старине, а митрополиту грамоту дали, и митрополит грамоту взем, рече: „Не буди на вас сего греха, что есте на сеи грамоте целовали. И благословляю, и прощаю архиепископа Иоана и весь Великии Новъгород“»[676].

Новгород уплатил великому князю черный бор, «а за кем княжщины, а те целовали к великому князю княжщины им не таити». Московский летописец добавляет, что «митрополичию послу Дмитроку даша новгородцы пол 400 рублев, что их благословение привез»[677]. Новгородский летописец уточняет, что деньги эти были не выражением благодарности новгородцев, а уплатой долга: «Боярин Дмитрок приехал прошать сребра получетвертаста рублев, что ездил Кир Созонов да Васи л ей Щечкин в Царьград к патриарху послом от Новаграда о благословении и скопил долгы. И новгородци дашя Дмитроку той серебро»[678].

Новгородцы заключили мир и с литовским князем Витовтом, тестем великого князя московского. В это же время в Новгород с некоторым опозданием «приеха из Царяграда от патриарха Антониа Вифлеомскыи владыка Михаил, а привез Новуграду две грамоты, поучение христианом»[679].

Казалось бы, Киприан одержал победу. Однако, когда в 1395 г. в свой срок митрополит вместе с патриаршим послом приехал в Новгород, новгородцы суда ему не дали, «и он пребыл весну всю в Новегороде и до Петрова говениа, и владыка Иван дал честь велику митрополиту и патриаршю послу; и митрополит Киприян, едуце проч, благословил сына своего владыку Иоанна и весь великыи Новъгород»[680]. Псковская летопись об отъезде митрополита сообщает в ином тоне: «Поеха из Новагорода в Троецкую суботу, на владыку и на весь Новъгород нелюбие держа»[681].

Этому сообщению можно верить, поскольку во время пребывания Киприана в Новгороде псковичи направили к нему посольство с подарками и грамотами, а митрополит благословил игуменов и попов и весь Псков и окрестные города.

Длительное пребывание Киприана в Новгороде можно объяснить не только его настойчивыми попытками переломить упрямство новгородцев и добиться от них суда, но и другими церковными делами. Митрополит Киприан вошел в историю Русской церкви, как просветитель, стремящийся к упорядочению церковной жизни. Он добивался строгого разграничения функций белого и черного духовенства, соблюдения церковной иерархии, укрепления монастырской дисциплины. Киприан регламентировал финансовую деятельность монастырей и приходов, пресекал воровство и злоупотребления. Митрополит вел борьбу с мирскими грехами священнослужителей — пьянством, чревоугодием, стремлением к личному обогащению. Кроме того, Киприан стремился привести в соответствие с каноном взаимоотношения церковнослужителей с мирянами. Для этого он писал подробные инструкции и разъяснения по поводу спорных моментов в исполнении церковных таинств и служб[682]. Неудивительно, что при таких взглядах на церковное устройство Киприан уделил особое внимание Новгородской епархии с ее церковными вольностями. В этот приезд митрополита был составлен документ, который издатели обозначили как «Поучение новгородскому духовенству о церковных службах»[683].