Маргарет Стол - Прекрасный Хаос

• Название: Прекрасный Хаос
• Автор: Маргарет Стол
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Итан Уэйт думал, что уже привык к странным, невероятным событиям, происходящими в Гатлине, его маленьком южном городке. Но сейчас, когда Лена и Итан вернулись домой, странное и невероятное приобрело новый смысл. Полчища саранчи, бьющая все рекорды жара и разрушительные штормы обрушиваются на Гатлин, пока Итан с Леной пытаются понять влияние Лениного Призвания. Даже Ленина семья из могущественных магов оказалась под влиянием — их возможности стали давать опасные осечки. Со временем становится ясен один вопрос: что — или кого — надо принести в жертву, чтобы спасти Гатлин?

Для Итана хаос — пугающее, но желанное отвлечение. Его опять преследуют во снах, но в этот раз уже не Лена, и что бы его ни преследовало во снах, оно выходит за пределы сна и проникает в его реальную жизнь. Даже хуже, Итан словно теряет частицы себя, он забывает имена, номера телефонов, даже события. Он не знает почему, но боится спрашивать.

Иногда не бывает одного ответа или одного варианта. Иногда невозможно все вернуть. И в этот раз хэппи-энда не предвидится.

---

Маргарет Стол Прекрасный Хаос

Пролог

Сахар и соль.

Посвящается нашим матерям

Сьюзен Ракка,

которая подбирает маленьких бельчат и

кормит их с пипетки

и

Мэрлин Росс Стол,

которая водила трактор до того

как научилась водить машину.

Они настоящие жители Гатлина.

Беспокойство и мир, тьма и свет -

Они как работа одного ума, части

Одного лица, цветы с одного дерева;

Знаки великого Апокалипсиса,

Типы и символы вечности,

Из первого и последнего, и в середине, и без конца.

Уильям Вордсворт, Прелюдия: Книга шестая

Забавно, что в Гатлине хорошие вещи связаны с плохими. Иногда трудно сказать что является чем. Но так или иначе, ты заканчиваешь тем, что сахар перемешивается с солью, а удары с поцелуями, как сказала бы Амма.

Я не знаю, везде ли так. Я знаю Гатлин, и вот что: К тому моменту, как я вернулся к своему привычному месту в церкви с Сестрами, единственными новостями передаваемыми с блюдом для пожертвования были — что кафе "Голубая птица" прекратило подавать сливочно-сырный суп с фаршем, закончился сезон персиковых пирожков, и какие-то хулиганы украли шины с качелей у старого дуба около Зеленого генерала. Половину собрания люди шаркали по ковровым проходам в том, что моя мама называла обувью Красного Креста. Из-за пурпурных коленей, которые были надуты там, где заканчивались гольфы, создавалось ощущение, что целое море ног поддерживает дыхание собрания. По крайней мере, это ощущение было у меня.

Но Сестры до сих пор держали свои псалтыри на неправильно открытых страницах, держа в своих скрюченных пальцах носовые платки. Никто не мешал им петь громко и пронзительно, когда они пытались заглушить друг друга. Кроме тети Прю. Она случайно взяла верно три ноты из трехсот, но никто не обратил внимание. Некоторые вещи никогда не изменятся, и может, они и не должны меняться. Некоторые вещи, такие как тетя Прю, были задуманы не к месту.

Было такое ощущение, что этого лета никогда не было, и мы были в безопасности в этих стенах. Словно ничто кроме толстого цветного луча солнца, пробивающегося сквозь витражи, не могло сюда проникнуть. Ни Абрахам Равенвуд, ни Хантинг и его Кровавая стая. Ни мать Лены — Сарафина, ни сам дьявол. Никто не мог преодолеть яростное гостеприимство швейцаров, раздающих программки. И даже если бы кто-то и смог, ничего бы не изменилось: проповедник бы читал проповедь, а хор продолжал бы петь, потому что ничто, даже Апокалипсис, не могло удержать жителей Гатлина от похода в церковь или от желания засунуть нос не в своё дело.

Но за пределами этих стен, это лето изменило все, и в мире Магов и в мире Смертных, даже если жители Гатлина не знали этого. Лена объявила себя одновременно Светлой и Темной, из-за чего и произошел раскол Семнадцатой Луны. Битва между демонами и чародеями закончилась потерями с обеих сторон, из-за чего в Порядке Вещей возникла трещина размером с Гранд-Каньон. То, что сделала Лена, сравнимо было с нарушением всех десяти заповедей. Я задавался вопросом, что бы подумали жители Гатлина, если знали об этом. И надеялся, что они не узнают.

Этот город раньше заставлял меня страдать клаустрофобией, и я ненавидел его. Теперь казалось, что это что-то ожидаемое, что-то, по чему я бы скучал. И этот день приближался. Никто не знал этого лучше, чем я.

Сахар и соль, удары и поцелуи. Девушка, которую я любил, вернулась ко мне и разрушила мир. Вот что действительно произошло этим летом.

Мы видели последний сливочно-сырный суп с фаршем, последний персиковый пирожок, последние качели из шины. Но мы также увидели начало чего-то нового.

Начало конца света.

Седьмое сентября. Линкуб

Я начал взбираться на белую водонапорную башню спиной к солнцу. Моя обезглавленная тень перегнулась через теплый окрашенный металл, исчезая за край и уходя в небо. Я мог увидеть Саммервилль, лежащий передо мной, все дороги к озеру, от Трассы 9 до Гатлина. Это было наше с Леной счастливое место. Одно из них. Но я не испытывал счастье. Я готов был все бросить.

Мои глаза стали мокрыми от слез, но я не знал почему. Возможно, причиной был яркий свет.

Давай уже. Пришло время.

Я сжал и разжал кулаки, глядя на крошечные дома, крошечные машины и крошечных людей, ожидая, что произойдет. Живот сжался от страха, тяжелого и неправильного. Затем чьи-то руки врезались в мои бока, выбив из меня воздух и резко потянув меня вниз по металлической лестнице. Голова дернулась в сторону к перилам, и я споткнулся. Я рванулся вперед, пытаясь освободиться.

Кто вы?

Но чем быстрее я проворачивался, тем сильнее нечто било меня. Следующий удар пришелся прямо в живот, и я согнулся пополам. Вот тогда я увидел их.

Его черные кеды. Они были настолько старыми и заношенными, что вполне могли оказаться моими.

Что вы хотите?

Я не дождался ответа. Я рванулся к его горлу, а он бросился на меня. Только тогда я разглядел его лицо и был потрясен истиной.

Он был мной.

Пока мы смотрели друг другу в глаза, вцепившись друг другу в горло, мы подкатились к краю водонапорной башни и слетели вниз.

Пока мы падали вниз, я думал лишь об одном.

Наконец.

~~*~~***~~*~~

Моя голова с треском ударилась о пол, и мое тело последовало за ней через секунду, простыня запуталась вокруг меня. Я попытался открыть глаза, но они слиплись ото сна. Я ждал, когда прекратится паника.

В моих предыдущих снах я пытался поймать Лену, которая падала. Сейчас я падал сам. Что бы это могло означать? Почему я просыпаюсь, чувствуя, как уже упал?

— Итан Лоусон Уэйт! Что, во имя всего святого, ты там делаешь?

У Аммы был особый способ кричать. Как говорил мой папа, она могла этим криком вернуть из Ада.

Я открыл глаза, но все, что я увидел, это одинокий носок, пробирающегося сквозь пыль паука и переплеты книг. "Уловка 22". "Игра Эндера". "Изгои". Захватывающий вид под моей кроватью.

— Ничего. Просто закрыл окно. — я взглянул на окно, но оно не было закрыто. Я всю ночь спал с открытым окном. Я начал оставлять его открытым, когда умер Мейкон (точнее, когда мы думали, что он умер), это была успокаивающая привычка. Большинство людей чувствовали себя более защищенными с закрытыми окнами, но я знал, что закрытое окно не защитит меня от того, чего я боялся. Оно не могло защитить меня от Темного мага или от Кровавых Инкубов.

Я не был ни в чем уверен.

Но если бы и был способ, Мэйкон обязательно нашел бы его. Я почти не видел его с тех пор, как мы вернулись из Великого Рубежа. Он все время проводил в Туннелях или работал над защитными чарами для Равенвуда. Ленин дом превратился в Крепость Одиночества после Семнадцатой Луны, когда Порядок Вещей — тонкий баланс, контролирующий мир чародеев, — был нарушен. Амма же создала свою собственную Крепость Одиночества здесь, на земле Уэйтов, ну или Крепость Предрассудков, как назвал ее Линк. Амма называла это "принятие необходимых мер". Она рассыпала соль у каждого подоконника и даже воспользовалась шаткой стремянкой отца, чтобы прикрепить треснутые стеклянные бутылки миртом. В Вадер Крике бутылочные деревья были так же распространены, как кипарисы. И даже сейчас, когда я увидел мать Линка у "Стоп энд Стил", миссис Линкольн сказала то же самое:

— Еще ловите злых духов в эти старые бутылки?

Я бы хотел, чтобы мы поймали ваших.

Вот что я хотел сказать. Миссис Линкольн покрутила пыльную коричневую бутылку Колы. Я не был уверен, что любая бутылка для дерева могла справиться с этой

Сейчас я хотел бы почувствовать свежий ветерок. Мне стало жарко и я облокотился на деревянную спинку своей кровати. Одеяло, тяжелое и удушающее, невозможно было сдвинуть. Обычно безжалостное солнце Южной Каролины появлялось в сентябре. Но в этом году было всё иначе.

Я потер шишку на лбу и направился в душ. Включил холодную воду. Я дал ей стечь пару минут, но она была все еще теплой.

Пять подряд. Я падал с кровати пятое утро подряд и боялся сказать Амме о моих кошмарах. Кто знает, что еще она повесит на креп мирта следующим? После всего, что случилось этим летом, Амма зациклилась на мне, как мама-ястреб, защищая свое гнездо.

Каждый раз, когда я выходил из дома, я мог практически чувствовать ее присутствие, мой собственный призрак, от которого я не мог убежать.

И я не мог выдержать это. Мне необходимо верить в то, что иногда ночные кошмары были просто ночными кошмарами.

Я учуял запах жареного бекона и включил воду. Наконец-то стало холодно. Так продолжалось до тех пор, пока я не вытерся и заметил, что окно было закрыто без моей помощи.

— Шевелись, Спящая красавица. Я готов задать жару этим книгам.

Я услышал Линка ещё до того, как увидел его, хотя его голос узнать было тяжело. Он стал ниже, больше похож на мужской бас, чем на голос юноши, который занимается игрой на барабанах и сочинением плохих песен.