Александр Эртель - Мужичок Сигней и мой сосед Чухвостиков

• Название: Мужичок Сигней и мой сосед Чухвостиков
• Автор: Александр Эртель
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2011

«Мужик допахал полосу; перевернул кверху сошниками соху, посмотрел из-под руки на закат, обратясь к востоку медленно и размашисто перекрестился, ласково огладил тяжело дышавшую кобылу, и, с усилием взвалившись на нее верхом, поехал по меже к поселку…»

---

– Бач-к-а! – послышался с хутора грубоватый, немного охрипший голос.

– Митроха-а! – откликнулся Сигней.

– Где ты?

– Подь сюда-а!

– Ты уж, Миколай Василич, дозволь малому ушицы-то похлебать, обратился ко мне Сигней, – тоже сын ведь… Грубоват хошь парень-то, а все сын…

Я, конечно, дозволил «грубоватому парню» похлебать ушицы.

Митроха имел большое сходство с отцом, но сходство это ограничивалось только одной наружностью: он был такой же низенький, такой же коренастый и щекастый, у него были такие же маленькие, прищуренные глаза и насмешливые губы… Но отцовского духа, – духа лицемерия и лжи, не было заметно в его красивых чертах. Глаза его глядели не умильно и ласково, а вдумчиво и строго, на губах играла не подобострастная улыбка, перемежаемая лукавой насмешливостью, а одна только жесткая ирония. И речь его, в противоположность речи отцовской, не изобиловала мягкими тонами. Она была груба, безыскусственна и – что мне показалось тоже странным – даже дерзка, когда обращалась к отцу или ко мне с Андреем Захарычем.

Никому не поклонившись, он сел за уху.

– Купил палицу-то? – спросил его отец.

– А то как же! За ней ездил – стало быть, купил, – нехотя ответил Митроха.

– Стальные есть? – осведомился я.

– Всякие есть. По деньгам…

– Что, говорят, в Лущеватке дьячок погорел? – полюбопытствовал Андрей Захарыч.

– А я почем знаю? Може и погорел…

Сигней сокрушительно развел руками и сладко произнес, как бы извиняясь перед нами:

– Грубоват он у меня, грубоват, господа поштенные…

– Не стать лебезить по-твоему, – буркнул Митроха.

Сигней только покачал головою и немного погодя ушел. Чухвостиков прозяб и тоже пошел в дом. Я остался докурить папироску.

– Эка отец-то у тебя добряк какой? – сказал я Митрофану.

– Добёр! – иронически ответил он, – привык в бурмистрах-то лебезить…

– Нешто он был бурмистром?

– Как же! Когда еще барские были, он пять лет ходил в бурмистрах… Так и пропадал в барских хоромах… Добёр!.. Теперь вот ему лафа-то отошла – барин сдал именье-то!.. А то, бывало, бесперечь к нему шатается – чаи распивать…

– А ты, должно, не любишь отца-то? – засмеялся я.

– Любить-то его не за что, – угрюмо ответил Митроха, – из-за него и так на миру проходу нет… Уж он всем намозолил глаза-то… Это еще, спасибо, у нас народ-то в достатке, в двориках… А то бы он покуражился!.. И то, никак, по окрестным селам должников завел… И диви бы чужие… Вот свата Гришку как околпачил!

– В земле? – спросил я.

– Вот в твоей-то. Ты ему сдал по тринадцати целковых, и чтоб десять рублей об троице… Чего еще! по нонешнему времени какая это цена… Так нет, батя-то мой и тут его принагнул… Задатку тебе Григорий четыре целковых отдал, так это уж от бати пойдет… А свату ничего!

Я просто руками развел.

– Да как же он все говорил – «вызволил, вызволил»?..

– Вызволит, как же, дожидайся!.. Таковский – чтоб вызволил…

– Ну, тебе, стало быть, не по нраву, что отец-то твой все норовит денег побольше зашибить? – спросил я Митроху.

– А что мне в ней, в деньге-то!.. Кабыть нас много – я да он… По мне, абы с миром жить в ладу… А обижать-то так тоже не приходится… Я уж к ему приставал – отдели, мол… Не отделяет!.. Я, говорит, для тебя… А мне все равно как наплевать!.. Мужик – ну, мужицкое дело и сполняй… Знай свою соху!.. А он ведь норовит все как-никак к купецкому делу пристать… батя-то!.. Лошади, теперь – барышевать ими вздумал… Страмотьё!

Митрофан сердито замолчал.

– А тоже еще в уху встревать! – вдруг необыкновенно сварливым голосом проговорил все время упорно молчавший Михайло, – кабыть без него не знают, как ее сварить-то… Учитель нашелся! – он с негодованием плюнул и принялся собирать посуду.

Я пошел к дому. До меня все еще доносились возгласы Михайлы: «Старый черт, тоже два стакана водки… Ишь, невидаль, какая!.. Ломoта его одолела… Барин какой выискался…»

При входе моем в комнаты я застал Андрея Захарыча опять за чаем.

– Эка мужичок-то важный-с! – встретил он меня.

– Кто?

– Сигней-то, мужичок-с!.. Почтительный да и доброжелательный-с… А ведь этого у них страсть как мало-с, чтобы почтения-то-с… Наипаче все грубостью промышляют-с…

– Да, почтительный и доброжелательный, – задумчиво произнес я, вспоминая иронический ответ Митрохи – «до-бё-р!»…

У крыльца послышался грузный лошадиный топот и грохот экипажа, а немного погодя в комнату ввалился Семен Андреич Гундриков, управляющий господ Дурманиных, тот самый политикан и гордец, который пользовался особенным нерасположением Андрея Захарыча.

– А я к вам ночевать ведь, – проговорил Гундриков, устремляясь ко мне с объятиями.

– Очень рад, – сказал я, искоса поглядывая на Андрея Захарыча, который, вдруг напустив на себя какую-то величественную важность, с немым достоинством ожидал приветственного обращения от вновь прибывшего гостя.

– А, здравствуйте, господин Чухвостиков! – свысока проронил Семен Андреич.

– Мое почтение-с! – многозначительно отчеканил Андрей Захарыч, неистово вращая глазами, и затем язвительно добавил: – А у вас овцы колеют-с, Семен Андреич!..

– Вот как! – пренебрежительно протянул Гундриков, и, обратившись ко мне, затараторил: – А вы слышали новость? Гамбетта{3}, представьте себе, сделал чрезвычайно обстоятельный запрос в палате депутатов, касательно того, что…

Но здесь мы остановимся, потому что господину Гундрикову я намерен со временем посвятить особый очерк.

Примечания

1

Маленький заливчик. (Прим. автора.)

2

Монастырь в Воронежском уезде. Летом там бывает значительная конская ярмарка, которая, впрочем, год от году теряет значение, подобно и знаменитой ярмарке Лебедянской. (Прим. автора.)

Комментарии

1

Жилейка – русский народный инструмент.

2

Хазина – огромная вещь, верзила, здесь в смысле большого количества земли.

3

Гамбетта Леон Мишель (1793–1882) – французский политический деятель, один из основателей Третьей республики. В его деятельности нашла отчетливое выражение соглашательская политика республиканской партии после Парижской Коммуны.