Алексей Семенов - Листья полыни

• Название: Листья полыни
• Автор: Алексей Семенов
• Издательство: Азбука
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2000
• ISBN: 5-267-00151-1

Поход в полуночные веннские леса не добавил воинству Гурцата Великого славы. Но тот, чьему сердцу дано предвидеть будущее, знает, что эта война — не последняя. Покуда те, кто, подобно Гурцату, идут войной против красоты мира, найдутся и те, кто защитит эту красоту. И среди них художник Зорко из рода Серых Псов и его далекий потомок и брат — Волкодав.

---

— Некрас, заклинатель звуков, сейчас один из них, — вдруг произнес Брессах Ог Ферт.

Зорко не сразу понял, что же сказал колдун, а когда понял, остановился.

— Некрас? В Самоцветных горах? Почему ты молчал раньше, Брессах Ог Ферт? — молвил венн.

— Потому что мы все равно не можем ему помочь, — отозвался вельх. — Я и сейчас не считаю правильным, что ты остановился здесь, Зорко Зоревич. Я бы и сейчас не повел речь об этом, если бы почтенный Кавус не упомянул о рудниках. Не собираешься ли ты штурмовать рудники Самоцветных гор?

— Нет, не собираюсь, — ответил Зорко, снова набирая шаг. Вопреки бодрости Кавуса и всегдашнему бесстрастию вельха, он нынче не чувствовал песни в сердце. Почему-то вспоминались последние рваные густо-красные листья на рябине перед новым, еще не вовсе обжитым домом в печище Серых Псов. Там, видно, земля уже смерзлась и колеса телеги уже не вязли в грязях. Там, наверное, стоял короткий срок предзимья и Плава уже надевала теплый платок и полушубок. И выходила, надо думать, на поздней уже утренней заре на берег суровой и неприветливой сейчас Светыни, как она любила всегда. И в заснувшей осоке уже шуршал, осыпаясь, иней.

А под Нок-Браном море стало цвета стали, и там уже кончался листопад. Ручей Черная Ольха тонул в последнем осеннем огне, и пышное убранство с чьей-то так и не сыгранной свадьбы уносилось по черной воде под арки древнего моста из серого замшелого дикаря. И призрачные всадники в эти дни особенно ясно были видны даже при солнечном свете, потому что близилась ночь, когда духи и люди могут невозбранно переходить из мира в мир или просто ходить друг к другу в гости. Кому-то явится в эту ночь прекрасная королева в белом платье и синем плаще? Кто после этой ночи будет то и дело навещать холмы, без отдыха и сна бродя там ночь напролет, безнадежно желая повторить эту случайную встречу?

Весть о судьбе Некраса разбила вдребезги хрустальный шар воспоминаний, в который сегодня заключил себя Зорко, и солнечный день не показался ему солнечным, и он видел только старый мох на тусклых серых камнях, попадавшихся тут и там.

— Кто сделал это и почему ты не помешал? — глухо спросил венн.

— Посмотри на меня сквозь твой оберег, прямо сейчас, — отвечал колдун.

Зорко достал из-за пазухи солнечное колесо и направил его отверстие на Брессаха. Вельх преобразился: перед Зорко был еще один Кавус, только глаза его были такими же, как у колдуна. Венн сразу взглянул на Кавуса, но опасение оказалось напрасным: ловец снов был самим собой.

— Опусти оберег, Зорко, — устало молвил вельх. — Я уже не тот, что был еще два месяца назад. И личину отнять у человека не так просто. Но появиться ненадолго таким, каким я был некогда, мне еще по силам, ибо личина не передается сразу, а тоже переходит от одного к другому постепенно. К ней непросто привыкнуть, и непросто ее сбросить. Я был помощником водителя каравана. А он был шайтан, хотя и поэт. И я тоже принадлежу к роду шайтанов, хотя лишь частью. И я тоже пел стихи и рассказывал истории. Правда водителей караванов не позволяет бросить караван на дороге. Это позволяется только мертвым. И братство поэтов-караванщиков еще ужесточает этот закон. С нами был третий. Третий шайтан, но он был купец и был волен поступать как вздумается. Он дал Некрасу одурманивающий напиток, связал и ушел в сторону Самоцветных гор. Это случилось ночью, и у нас не было времени его преследовать. А у купцов, бывших с нами, не было воинов на саккаремских конях, чтобы послать их вдогонку, хотя они очень сожалели. — Колдун горько улыбнулся. — Как всегда. Саккаремцы горько сожалеют, рассказывают мудрые притчи и истории и разводят руками, даже когда мергейты берут Мельсину и последние доблестные защитники — дикие пастухи верблюдов из пустынного Саккарема, ни разу доселе не видевшие городов, — погибают с саблей в руке, взывая о помощи.

— Откуда же ты узнал? — Зорко испытывающе поглядел на вельха. — Или ты знал об этом заранее?

— Нет, не знал, — покачал головой Брессах. — Мерван, так звали шайтана, должен был собирать души. Но он решил собирать золото, думая, что так станет ближе к человеку. Человек живет в роскоши, даже если он беден, и шайтан завидует этой роскоши, которой человек почти никогда не сознает. Но Мерван понял эту роскошь по-своему. Он и рассказал мне об этом.

— Что ты сделал с ним? — Венн сейчас не был похож на живописца. Он был тем, кто победил на Нечуй-озере в поединке Тегина.

— Шегуй сделал с ним то же, что Мерван сделал с Некрасом. Он отрубил ему по два пальца на каждой руке и каждой ноге и продал в рудники Самоцветных гор. Мерван силен и здоров, как шайтан, и его охотно приняли там. — В усмешке вельха была злоба.

— Кто этот Шегуй? — спросил Зорко. Ответ Брессаха явно не показался ему достаточным.

— Водитель нашего каравана, тот самый шайтан и слагатель песен. Он мергейт. Как только мы попали на земли Вечной Степи, он преступил закон шайтанов и исполнил закон каравана. Шайтанам запрещено судить шайтанов других племен, но на своей земле мы имеем силу наших подземелий и можем многое, — был ответ.

— Он поступил как мергейт, а не как стихотворец, — проговорил Зорко. — И добро ему за это. Мой клинок не тронет его.

— Шегуй не станет сражаться на стороне Гурцата, — сказал Брессах Ог Ферт.

— Неважно, — бросил Зорко. — Как Некраса можно вызволить?

— Никак, — отвечал вельх. — Ни одно войско не поднимется так высоко в горы. Да и не станет подниматься — эти копи слишком нужны всем, чтобы их разрушать. Напротив, все войска земли сойдутся туда и помирятся меж собой, чтобы защитить рудники. Я мог бы пробраться туда и освободить былое время, когда люди еще не пришли в эти горы. Но это будет нескоро. Мы не успеем в Халисун, если пойдем в Самоцветные горы. И подниматься тогда надо не здесь. Оставь это до времени, Зорко Зоревич. За год многие там еще не успевают умереть или ослабеть смертельно.

— Прежде ты не был столь осторожен. — Зорко вздохнул, выдыхая, казалось, свой гнев.

— Я знаю способ помочь, — заявил вдруг Кавус. — И могу сделать это на расстоянии. Но есть одно препятствие.

— Говори, — молвил халисунцу Зорко. Он уже знал, что «одно препятствие» сейчас же окажется непреодолимым.

— Я могу подменить одного человека на другого. Одного достать из сна, другого спрятать в сон. Но ненадолго. Заклинатель звуков сможет отдохнуть в другом теле. Но кто скажет мне, кого можно подвергнуть таким пыткам? Кто согласится добровольно поменяться местами с узником алмазных копей? И можем ли мы осудить кого-то на такое?

— Замени его на меня, — ни мгновения не колеблясь, сказал Зорко.

— Нет! — возразил Брессах Ог Ферт. — Золотой оберег у тебя, и только ты хозяин ему. Без него мы не найдем ни розы, ни того, кто за ней охотится.

— Он прав, — только и добавил Кавус. — Так же как тайну розы знает только принцесса, только ты знаешь тайну оберега.

— Тогда… — Зорко задумался. Никто не смел прервать его молчание, пока они то поднимались на холмы, если они были пологи, либо огибали их по распадкам, если склоны были слишком круты и подъем становился без нужды утомителен.

— Есть у кого-нибудь из вас зеркало? — спросил вдруг венн.

— Зеркало? — изумился Кавус.

— Есть, — ответствовал Брессах. Из седельной сумки он извлек мешочек, откуда достал нечто завернутое в толстую мягкую шерсть. Он развернул ее, и внутри оказалось небольшое, с ладонь, зеркальце в серебряной оправе — настоящее зеркальное стекло. Серебро было невообразимо древним, но стекло сияло, будто вчера отполированное. — Это сделали на моей родине, — зачем-то добавил Брессах Ог Ферт.

Зорко ничего не ответил. Он опять достал оберег, поднес его к оку, а потом поднял перед отверстием в ступице золотого колеса зеркало. Кавус даже рот открыл от неожиданности, а Брессах замер в ожидании: никто сейчас не смотрел на него — кроме черного пса. А вид у него был такой, будто сейчас решалось нечто важнейшее в его судьбе, но он мог лишь созерцать это.

Зорко смотрел долго и наконец отвел от оберега усталый взгляд. И взгляды его и Брессаха Ог Ферта встретились.

— Я тоже догадывался, — сказал венн. — Нам недостает Волкодава. Если на нашем пути встанет мергейтский сотник, что прыгнул с конем в Нечуй-озеро…

— Эрбегшад, — уточнил вельх.

— Мы не одолеем его. Ни силой, ни колдовством. Это под силу только ему. Поэтому я знаю, как поступить. Ты можешь сменить Некраса на человека из моего сна? — обратился он к ловцу снов.

— Могу, — с готовностью согласился халисунец. — Но для этого ты должен спать. И Некрас тоже. Впрочем, это нетрудно. В копях сон дается рабам только по указу надсмотрщиков, и я знаю его время. Как бы ни работал Некрас, через три дня вы будете спать одновременно, если бессонница не одолеет тебя или его.