Алексей Семенов - Листья полыни

• Название: Листья полыни
• Автор: Алексей Семенов
• Издательство: Азбука
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2000
• ISBN: 5-267-00151-1

Поход в полуночные веннские леса не добавил воинству Гурцата Великого славы. Но тот, чьему сердцу дано предвидеть будущее, знает, что эта война — не последняя. Покуда те, кто, подобно Гурцату, идут войной против красоты мира, найдутся и те, кто защитит эту красоту. И среди них художник Зорко из рода Серых Псов и его далекий потомок и брат — Волкодав.

---

Кюлюг, сколько знал Бильге, караваны верблюдов никогда не водил, да и теперь сидел на лошади, но кто-то поселил в его рот песню, а телу придал темп верблюжьей поступи, и Кюлюг, окаменев, лишившись зрения, слуха и осязания, пел на незнакомом языке. Впрочем, пел негромко, и Бильге не мог сказать, что это полупение-полубормотание возмущали его слух.

Вот местность пошла под уклон, трава стала выше и сочнее, и откуда-то из черной дали и снизу до Бильге донесся шепот струй, обвивавших камыш, рогоз, стрелолист и иную водяную зелень. Никто не собирался его преследовать, Кюлюг не тревожил его, и Бильге ощутил себя почти как в юности, в хвойных лесах у подножия великих гор, когда один перегонял овечьи стада по весне на горные луга и по осени обратно.

Он спустился к реке, когда час Быка был уже на исходе. Правый берег реки здесь не был шибко высок и крут, и Бильге легко сошел прямо к воде. Левого берега видно не было, и сотник имел о ширине представление столь же смутное, сколь густа была темнота над бегучей водой. Прошлепав по прибрежной грязи, шелестя тростником, не слишком заботясь уже о том, следят ли за ним — ясно было, что не следят, — Бильге почувствовал, как ногу обняла прохлада студеной воды, ощутимая даже сквозь сапог. Что ж, он привык к ледяной и стремительной воде безумных горных речек, и большая медленная река страны веннов была ему нипочем.

Кюлюг цепко держался за сбрую, но Бильге, конечно, привязал его накрепко шнуром к седлу. Теперь даже если Кюлюг разожмет пальцы, он ни за что не упадет в воду и доплывет до другого берега. Если, разумеется, выдержит такое плавание его конь.

Бильге скинул сапоги, шаровары и куртку и спрятал их в кожаную седельную сумку. Халат оказался там еще раньше, — кто же пробирается сквозь ночь, полную врагов, в белом халате? Оставшись только в исподнем, Бильге погладил по морде, похлопал по шее лошадь, шепнул ей что-то на ухо и повел вперед, в воду. Конь с Кюлюгом в седле пошел следом, ибо не хотел оставаться в одиночестве на чужом берегу, хоть и страшился большой воды. Когда вода коснулась брюха лошади, та легко поплыла. Бильге, уцепившись за седло, плыл рядом. Вода была холодной, и, если в течение часа Тигра и последующего часа Зайца лошадь не переплывет еще реки, он не выдержит, околеет от холода. Оставалось уповать, что река здесь не слишком широка.

Конь с Кюлюгом на спине не отставал, иногда давая знать о себе негромким ржанием и фырканьем, хотя ему приходилось тяжелее. Вскоре, однако, тело Бильге вспомнило закалку, приобретенную еще в детстве, и приноровилось к реке. Так они плыли довольно долго и безмятежно, пока не началась быстрина. Лошади сразу почувствовали ее, и кобыла Бильге стала выказывать недовольство и обеспокоенность.

Мощный поток подхватил их и понес, не допуская никакой возможности борьбы с собою. Но Бильге не страшился быстрины. Ему все равно было, в каком месте выберутся они на левый берег. И он ласковыми словами, а более самим своим присутствием рядом заставлял лошадь плыть вперед, в безвидной мгле. Течение реки вновь сделалось ленивым и ровным, и, пускай холод уже давал о себе знать, Бильге ощутил уверенность в своей победе. Конь с Кюлюгом, на удивление, не отстал, и в двух саженях от себя Бильге слышал его фырканье. Внезапно некое стремительное течение подхватило их и понесло в противоположную сторону! Берег показался совсем рядом, но добраться до него быстро не виделось никакой возможности. Бильге просил лошадь, чтобы она еще немного потерпела, ему вспомнились рассказы о полночной стране, где говорилось, что реки там имеют в себе два течения — прямое и обратное, потому что время в этой стране тоже течет сразу в две стороны, и потому жители этих местностей живут сразу две жизни вместо одной.

Бильге знал, что время бывает пяти цветов: желтого, синего, красного, белого и черного, но он никогда не знал, какого цвета время, текущее обратно. Оказывается, оно не имело цвета вообще и текло во много раз быстрее прямого времени, хотя и было гораздо уже. И те, кто жил в таком времени, успевали за одно и то же время во много раз больше других, но их было мало…

Бильге понимал, что круговорот этих мыслей, пусть наутро он будет смеяться над собой, спасает его от страха смерти, который много хуже самой смерти, и боролся с течением сколько было сил. И сам не понял сразу, что ноги его стоят на плотном речном песке, а вода вокруг вновь ласкова и ленива.

Пошатываясь, он вышел наконец на берег и упал в холодную и сырую, но показавшуюся вдруг такой мягкой и теплой траву! Уже засыпая, он услышал, как позади выбрался из реки конь и тихо заржал, торжествуя победу жизни над водой и временем, текущим вспять.

Лист третий Некрас

Некрас увидел караван с высоты крутой гряды холмов, рассекавших степь. Верблюды и ослы, тяжело нагруженные, не хотели идти напрямик, а потому огибали холмы, и караванная тропа вилась по распадкам, то взбираясь на седловины, то в ложбины уходя. Венн отчетливо слышал разносящиеся далеко по-над сухой звенящей степью звуки колокольчиков на сбруях животных, двинулся кратким путем, пусть и пересекавшим холмы в не самых пологих местах.

Судя по тому, что он увидел, пробираясь по заросшим боярышником и акацией каменистым склонам, некогда и здесь шла война, и по холмам или шел рубеж, или кто-то держал здесь оборону. Обвалившиеся и опаленные стены из крупного камня, вежи с проломленной крышей, осыпавшиеся валы из щебня и камня, прикрывающие опасные участки троп, рухнувшие мосты, обломки крупных камней для основания, растрескавшиеся и острые, точно клыки. И мрачные постройки над каменными взлобьями, уходящими отвесно вверх, на вершинах холмов, схожие с башнями, но без крыши, круглые, в три окна друг над другом, саженей пяти в вышину. Некрас не стал взбираться, чтобы смотреть на них. Все одно, внутри не было ничего, кроме обломков камня и щебня, а тревожить зря поселившихся там змей и ящериц нужды не было.

Ему недосуг было прислушиваться к эху ушедшего времени, но все же, ловя случайные отзвуки, он понял, что не война была причиной ухода людей отсюда. Война, конечно, была здесь, и голос засохшей крови еще не был заглушен голосами, пришедшими после, но покинуты были эти места оттого, что ушла отсюда вода. И потому были они столь угрюмы и зловещи: затаили злобу на тех, кто их оставил без души и наполнения, пустыми остовами некогда бывшей здесь жизни. В этом месте не было настоящего, ибо жизнь живет в настоящем. Здесь было прошлое, в котором человек жить не может, и Некрас поспешил преодолеть этот неживой край.

Последняя на полдень гряда оказалась самой крутой и высокой, и ему пришлось заночевать в холмах, но сегодня духи прошлого не посетили его. Должно быть, они ушли отсюда вместе с людьми. Караван уже прошел холмы и теперь ночевал у самого их изножия, в то время как Некрасу предстояло еще спуститься вниз и по суходолу добраться до тропы верблюдов.

Он стоял на плече холма, близ самой вершины, и отсюда, с вышины сотни, наверное, саженей, видел вдали пыльное облако, поднятое караваном. Птичьего полета до него было несколько десятков ударов сердца, а Некрасу только к ночи блазнилось достичь своей цели.

Он прислушался, где здесь ближайшая вода, ибо весь вчерашний день слышал ее лишь в глубинах под холмами, куда вели трещины в спуде земном, и он мог бы пробраться туда, зане были они вполне широки, чтобы пропустить человека, но тогда он потерял бы полдня пути, а сие было сугубым расточительством.

Внизу, куда ему предстояло добраться через четверть светлого дня, он услышал малый родник, где тонкой струйки хватило бы лишь на то, чтобы за двенадцатую часть дня наполнить его баклажку, но это Некраса устраивало.

Он тронул носком сапога мелкий камень, и тот, поколебавшись немного, ринулся вниз, увлекая за собой еще более мелкие, поднимая легкую пыль. Промчался сколько-то по откосу, брякая и стуча, и застрял в складках земли и в бурьяне. Некрас двинулся следом, лихо прыгая с ноги на ногу, поднимая за собой пыль куда большую, нежели случилась от камешка.

Некрас преодолел свой путь быстрее, чем рассчитывал. Солнце еще только коснулось краем медно-алого своего диска закатного окоема, а он уже увидел вдали, перед самым солнцем, не просто пыльное облачко, а караван: верблюдов, ослов, погонщиков — только очень маленьких. Спустившись с холмов, он, как и собирался, наполнил свою баклажку, терпеливо выждав, пока родник сотворит неспешно свою животворную работу, и теперь воды у него было вдосталь, а жаркая часть дня уже миновала.

Сделав упреждение, Некрас двинулся не к самому каравану и не наперерез ему, а на звук вытекающего из прошлого времени, исходивший из стеклянного меча, носимого тем, кто мог открывать чужие сны.

Звезды уже проклюнулись на закатном краю неба, а на восходном и вовсе стояла серебряная на черном ночь, когда перед ним, в последней огнецветной полосе, оставшейся над самым овидом, расплавленной медью вспыхнуло око костра. Караван остановился на ночлег, и Некрас нагнал его. Теперь следовало приблизиться так, чтобы подозрительные ко всему погонщики не всадили в чужака меткую стрелу. В запасе у него было слово и некая вещь от старика водителя караванов, но для того, чтобы предъявить их, следовало приблизиться хотя бы на два десятка саженей. С караваном редко брали собак, ибо для них тоже надобны были пища и питье, но в последний смутный год караванщики и торговцы не скупились, ибо голодных, способных оттого на последнюю крайность людей было на дорогах нынче вдосталь.