Алексей Семенов - Листья полыни

• Название: Листья полыни
• Автор: Алексей Семенов
• Издательство: Азбука
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2000
• ISBN: 5-267-00151-1

Поход в полуночные веннские леса не добавил воинству Гурцата Великого славы. Но тот, чьему сердцу дано предвидеть будущее, знает, что эта война — не последняя. Покуда те, кто, подобно Гурцату, идут войной против красоты мира, найдутся и те, кто защитит эту красоту. И среди них художник Зорко из рода Серых Псов и его далекий потомок и брат — Волкодав.

---

И Тегин свистнул дважды и остановил бег коня. Он выдернул из тула стрелу, выхватил из-за спины лук и молниеносно, точно один из богов степи, который мог выпускать стрелы столь быстро, что каждая следующая толкала острием предыдущую, выпустил ее. При полете стрела издавала гудящий звук. Никаких приказов голосом отдавать не следовало: все четыре десятка преследователей остановили лошадей и четыре же десятка стрел, выпущенных на слух, понеслись вслед стреле тысяцкого. Сухие щелчки тетивы засвидетельствовали, что каленая смерть отправилась за добычей.

Но, увы, лес не лучшее место для стрелка из лука. Стволы и ветви помешали части стрел достигнуть цели. Те же, кои долетели, — или прошли мимо, или ударили в предусмотрительно выставленные веннами щиты: эти венны знали, чего ждать от мергейтов, если те вдруг приостановили своих коней во время преследования. Ни один из беглецов не был даже ранен, и ни один конь из пяти не был задет.

«Не так уж велика сегодня удача», — решил Тегин и махнул рукой, указывая, что надо возвращаться. Три десятка всадников отошли назад за реку так же быстро, как и ринулись в атаку. Тегин приказал сотням остановиться: надо было решить, что делать дальше. К нему подъехал Бильге, сотник, и другой сотник — Кутлуг.

— Почему ты остановил людей, Тегин? — спросил Бильге. Смуглый и узколицый, он был старше Тегина — на виски его первой порошей уже легла седина. Черные глаза сидели глубоко и смотрели недобро, так, что встретивший однажды взгляд Бильге во второй раз избегал столкнуться с ним. — Тебе ли не было видно, что они одни и нас не ждет засада?

— Они не нужны нам, Бильге, — ответил Тегин. — Если за ними никого нет, то пусть уходят. Мы знаем, где дорога, на которую надо выйти: мы должны спуститься по этой реке и ниже будет мост или брод. А потом мы возвратимся в степь. Сейчас нам не нужен бой. Бой нужен веннам. Если они хотят биться, они не выйдут впятером на две сотни.

— Тегин прав, — вступил в разговор Кутлуг.

Он был высок и строен, жесткие черные волосы спускались чуть ниже плеч. Белая кожа и серые глаза резко отличали его, так что только многолетний загар оттенял эту несхожесть Кутлуга с Тегином и особенно с Бильге. Степняки вообще порой резко отличались друг от друга обликом, но единило их другое: сознание того, что они — мергейты и других таких нет.

— Если мы погонимся за ними, то они приведут туда, где много веннов, и это может быть хитростью. Пять человек — слишком легкая добыча, чтобы быть легкой добычей, — говорил Кутлуг. — Мы всегда ждем опасности, и теперь нас тоже не застанут врасплох. А если это всего лишь пятеро глупых людей, которые решили, будто можно беспечно разъезжать по лесу, когда вокруг война, то не будет нам большого почета, коли мы их изловим.

— Когда волк видит добычу, он должен ее взять, если он хочет этой добычи, — высказался Бильге. — Победить врага — всегда честь для мергейта. Но если ты, Тегин, решил, что нам сейчас нужнее искать дорогу, чтобы вернуться, то мне не нужны эти пятеро.

— Они не нужны нам, — кивнул Тегин. — Когда мы придем сюда снова, они не уйдут от нас, — обещал он молчащим соснам.

Лист пятый Олдай-Мерген

Два десятка всадников — восьмеро веннов и двенадцать вельхов — маячили перед самой головой черной змеи мергейтского войска. Головой из пятисот всадников, уже отделенной от змеиного тела, но все равно страшной и опасной. Эти пятьсот — первые пятьсот из тысячи Тегина — еще не знали, что промеж Дикой Грядой и болотистыми оврагами, ограждающими сухие земли в излучине Светыни, войско мергейтов стиснуто пешей ратью веннов и вельхов и едва половина из тех, кто попал в эти тиски, ушла из окружения. Бренн так выстроил своих воинов вдоль пути, которым следовали степняки, что даже хитрый Олдай-Мерген не сумел уследить за тем, как противник окружил его неуловимые доселе сотни.

Когда вдруг каждый отряд мергейтов оказался лицом к лицу с не меньшим отрядом веннов, пусть даже пешим, выяснилось, что былой мощи, что виделась у воинов того поколения, которых Олдай-Мерген привел за собой сюда, в полуночные и холодные леса, недостает, чтобы сломить мощь тех, кто вышел вдруг им навстречу.

Олдай-Мерген был единственным, кто доселе побывал в этих местах. Это он четыре весны назад был послан в далекий Нарлак и дальше на полночь и восход, к Галираду. Это его и его спутников — всех из его поколения, поколения мужчин, чтивших запах кобыльего пота и верблюжьей мочи, — пленили рослые светловолосые чужеземцы откуда-то из неведомых полуночных земель, одетые в сверкающие брони, кои, впрочем, сабля мергейта, закаленная солью тех мест, где степь граничит с белой пустыней, и голубой водой озер, хранящих сердце степи, пробивает с одного удара и одного свиста. Это он, посланный Гурцатом на полдень, в Саккарем, добрался до колоний аррантов и легко выучил там их язык и письмо, а с этим оружием еще легче перенял их искусство боя, потому что аррантские воины, даже будучи неграмотны, выписывали концом меча округлые и четкие письмена, такие же лишенные излишеств и такие же чеканные, как слова аррантских мудрецов. Это он — один-единственный из всех своих товарищей, которые хоть и были сами по себе, все же были вскормлены молоком и мясом лошадей, евших траву одной и той же весны, — уцелел в испытании, устроенном для них хаганом полуночных земель и вод и победил в поединке младшего хагана сольвеннов, крепкого телом и духом, но потерявшегося между поколениями своего народа или вовсе не знавшего о том, каков закон следования поколений, а оттого проигравшего бой. Это Олдай-Мерген один не испугался черной грозы, ударившей над селением, где Хальфдир — так звали хагана полуночников-сегванов — решил выставить его как волка, загнанного в круг и принужденного на потеху биться с псами. Он сумел укротить коня и вернуться в степь. Пробраться сквозь леса тогда было нетрудно — трудно было уйти от черной грозы и не дать ей съесть себя, как съела она всех сольвеннов и сегванов и часть земли на дворе, где они собрались. Глубокая яма осталась там, и что с ней сделалось после, Олдай-Мерген не знал.

Он уходил тогда по той самой дороге, на которую ныне должен был выйти его тумен. Черная гроза пришла тогда неведомо откуда, и боги неведомого мира вели ее, потому что тех богов и духов не было ни на семи небесах, ни на девяти землях, что лежат ниже земли людей. Они были ужасны, ибо могли забирать из снов вещи, людей и даже слова. Но не просто забирать и переносить в другие сны, на другие небеса и земли, но уносить куда-то бесследно, не оставляя после себя ничего. И сны делались пустыми. А как известно, каждый сон — это чей-то день, и все дни и все сны созданы богами и духами земли, девяти подземелий и семи небес. И если число и вес снов убывали, то сокращались и дни, данные богами мергейтам, а это значило, что когда-то трава в степи могла не взойти, потому что нельзя вырасти в ничто, да и сама степь могла оборваться в пустоту, подобную той яме, что появилась на дворе в черную грозу. А ведь степь не зря звалась Вечной Степью, потому что у богов и духов десяти земель и семи небес была вечность. А то, что могло разрушить эту вечность, могло противостоять ей и даже одолевать ее, могло быть только у тех, кто ужасен собой и чей облик не должно видеть никому, ибо если кто и увидит его, тут же перестанет быть в десяти землях и семи небесах и род его прервется и тоже выпадет из вечности, а за ним и все связанные с ним роды и поколения.

Олдай-Мерген бежал от черной грозы, бежал первый и единственный раз в жизни, пусть гроза и помогла ему. Он словно знал, что она пришла не просто так и что лишь ему она здесь нужна, но он ни разу не обернулся и не взглянул на лики и образы тех, кто был в ней.

Теперь он привел сюда новое поколение Вечной Степи. Им уже не был родным запах пота коней и мочи верблюдов, при помощи которой женщины изготавливали средство, укреплявшее их волосы и державшее их прическу. Они любили звуки — лязг железа и звон золота. И так было всегда в степи, и поколения любивших запахи и любивших звуки сменяли друг друга. Но на этот раз случилось так, что поколение любящих звуки оказалось многочисленнее, чем это было всегда, и тех снов, что кочевали под белыми степными звездами вместе с лошадьми, людьми, волками и верблюдами, ослами и овцами, собаками и соколами, перестало хватать на всех. И полночь и восход узнали о том, а полудню и закату еще предстояло узнать, что есть степные сны, а мергейтам предстояло примерить на себя ночные одеяла снов из иных земель и постараться не замерзнуть под ним ветреными чужими ночами.

И Олдай-Мерген повел тумен на полночь, потому что Гурцат, верховный хаган, приказал ему поступить так. Олдай-Мерген выполнил приказ, но еще раз убедился в том, что Гурцату неведом закон смены степных поколений и о том, как перемещаются по миру сны, верховный хаган тоже не знает. Но Олдай-Мерген знал, что гораздо хуже будет не выполнить приказ, ибо если снов не хватает на всех, то вскоре случится война и тогда будет меньше людей, или коней, или верблюдов и волков, или худо станет расти трава, и степь станет умирать или занедужит, и это будет плохо. А раз так, раз этот мир плох, его нужно исправить. Он сделал, как сказал Гурцат, как сделал это и четыре весны назад, отправившись с послами, зане его законом, законом степи, было речено: «Этот мир надо исправить, ибо он плох!»