Ольга Горовая - Любовь как закладная жизни

• Название: Любовь как закладная жизни
• Автор: Ольга Горовая
• Жанр: Современные любовные романы

Десять лет назад их объединил случай, ее беда и чужая жадность. А разъединяла целая жизнь. Два человека из разных миров: Вячеслав Боруцкий — бандит, заправляющий криминалом города, и Агния Сотенко — сирота, собирающаяся стать оперной певицей. Они нашли друг в друге то, чего никто из них не искал и не мог предположить. А спустя несколько лет — потеряли столько, что не каждый сможет вынести. Можно ли забыть о боли и собственной вине? Можно ли исправить чужое зло, переломившее жизнь надвое? И можно ли победить в себе зависимость, которую никогда и не думал начинать?

Кто-то бы сдался и опустил руки, но эти двое слишком упрямы, чтобы хотя бы не попробовать.

---

— Вы не приходили. И я волновалась, все ли с вами хорошо. — Все так же улыбаясь, объяснила она свой энтузиазм.

— Чего боялась-то? — Хмыкнул Боруцкий, игнорируя ноющую боль в боку, где на повязку, спрятанную под свитером, давил ее локоть. Перетерпит. Лишь бы она еще секунду постояла рядом. Так близко к нему.

— Ну, я не знаю. Просто. — Бусинка опять прижалась лицом к его груди.

— Чего, испугалась? Что опять одна останешься? Не боись, Бусина. Не пропаду. — Боруцкий усмехнулся, поднял руку и погладил ее растрепанную косу. — А если страшно было, что ж не позвонила?

— Нет, я не за себя, Вячеслав Генрихович, не подумайте. — Она даже, будто бы расстроилась. — Я за вас волновалась. Чтобы не случилось ничего. Ну… Я не знаю. — Она опустила голову, будто застеснялась. — А позвонить… Побоялась, что отвлеку вас. В общем. Я рада, что с вами все в порядке.

Девчонка разжала руки и отступила на шаг, сцепив пальцы за своей спиной.

За него испугалась… А ведь знала, кто он такой. И, неужели, все равно, волновалась?

Ему захотелось схватить ее за плечи и вернуть. Прижать снова к себе. И заставить глянуть на него опять так, как она смотрела секунду назад. Дико хотелось поцеловать. Бешено, с жадностью. Так, как бредилось все эти месяцы.

Вместо этого Боров отвернулся и пошел на кухню.

— Да, ну чего со мной случится-то? — Хмыкнул он невозмутимо. И незаметно для нее, провел рукой по ране, которая начала ныть, проверяя, все ли нормально, не слезла ли повязка? — И это, если чего в голову стукнет, ты звони, не стесняйся. — Он обернулся через плечо и подмигнул.

Покрасневшая и притихшая было девчонка, опять улыбнулась, пусть и не так широко, как до этого. Явно, еще смущаясь. Но все-таки.

Вот. Сейчас выпьет чая, и пойдет домой. Долго он не высидит. Бок болит, чтоб его. Но так хотелось ее увидеть.

Боров затормозил на пороге кухни, с удивлением уставившись на букет тюльпанов, стоящий на столе в вазе.

— А это, в честь чего? — Боруцкий махнул рукой в сторону цветов.

Бусинка смутилась и прошмыгнула мимо него, начав возиться с чашками и заваркой. Бухнула чайник на плиту. Он в который раз подумал, что надо бы купить ей электрический. Только тогда вода будет закипать быстро, и у него будет меньше времени, чтобы с ней посидеть.

— Так, просто. — Не поворачиваясь к нему, пробубнила девчонка так, что ему пришлось прислушаться.

Чет он не понял. Просто. Раньше он здесь цветов не видел. Почему-то, первое, что пришло в голову — это вечные издевки Федота, когда он донимал Бусинку вопросами о пацанах. Неужели, к его Бусинке подкатывает кто-то? Да, ну нет. Ну, дите же…

В голове застучало нарастающей злобой и раздражением.

— Что, просто? — Рыкнул он.

Девчонка обернулась и с удивлением глянула на него, забыв о готовящемся чае.

— Просто, это одноклассники подарили. — Тихо пробормотала Бусина, теребя пальцами косу. — На день рожденья. — Агния опять вернулась к своему чаю.

А он пару секунд пялился на ее затылок.

У нее День Рожденья? Блин! О таком Вячеслав даже не подумал.

— У тебя День Рожденья? — Как самый тупой идиот, переспросил он. — Сегодня?

Бусинка кивнула. Все с тем же смущение улыбнулась и, проскользнув мимо него, достала из холодильника торт.

— Вот, будете? — С надеждой глянула она на него, пока сам Вячеслав костерил себя в уме. Ведь оформлял же бумаги, видел дату, а в мозгу даже не щелкнуло ничего. Не связал.

Не то, чтобы он, вообще, подобными проблемами загружался. Он и свой-то не праздновал, по большей части. Не привык как-то. Разве что с Федотом могли куда-то завернуть, выпить-погулять. Но сейчас стало как-то непривычно неудобно.

— Или вы сладкое не любите? — Разволновалась Бусинка из-за его молчания. — Тогда, ничего. Просто, вы же чай всегда сладкий пьете…

«М-да, не отлежаться ему сегодня, как бы не ныл бок», понял Боров, продолжая на нее смотреть.

— Буду. И чай буду. — Кивнул он, и забрал торт у нее из рук. Поставил обратно в холодильник. — Только потом, — выключив конфорку, он повернулся к растерявшейся девчонке. — Вот сейчас поедем, подарок тебе купим, и чай попьем.

Бусина стояла и хлопала глазами. А потом, просто убила его:

— Зачем? — В который раз за эти пять минут она смутилась. — Не надо, Вячеслав Генрихович! Ну, что вы! — Казалось, она сейчас расплачется от досады. — Я же не для того! — Бусинка резко отвернулась. Ага, точно реветь собралась. — Я же и не говорила потому! Не надо! Вы, и так, столько для меня сделали! Не думайте, правда. Я же понимаю, сколько вы делаете. Никто не делает. И я же не наглая. И… просто…Я просто чая с вами попить хочу.

Она действительно расстроилась. Голову повесила. Обхватила себя руками.

Боруцкий подошел к ней, ухватил за подбородок и повернул лицом к себе. Девчонка закусила губу и казалась одновременно пристыженной, и грустной-грустной.

Ну, ведь, дите! Ребенок, чтобы там ему Федот не говорил, и как бы не прессовал мозги, что некоторые из девчонок Гели не так уж и старше, а Боров буксует.

Дите — его Бусинка. Стоит и нервничает, переживает, что он не так поймет что-то. А сама в упор не видит, и не понимает, что может веревки из него вить, в дугу согнуть, он слова поперек не скажет. Да он бы для нее, что угодно купил. Чтобы она ни попросила. А девчонка боится, что и так наглая стала. Хотя, хорошо, конечно, что не понимает. Не хватает ему, что ли, и так проблем?

Только от этого ее самоунижения у него во рту горько стало, и мерзко как-то внутри.

— Так, ты за меня не расписывайся и не решай. Не маленький. И за свои слова — отвечаю. — Щелкнув Бусинку по носу, он заставил ее смотреть прямо. — Я сказал, что едем за подарком — ты, что должна сказать?

Девчонка смотрела на него с недоумением.

— «Спасибо», и броситься обуваться. — Со вздохом усмехнулся Боров, покачав головой. — Дите-дите, всему тебя учить надо. Другая бы уже пальцы загибать начала, перебирая, чего хочется.

— Не надо, правда. — Бусина ухватилась пальцами за его ладонь. — Вячеслав Генрихович. Я и не хочу-то ничего. Чего у меня нет?

— Так не бывает, Бусина. Чтоб человек не хотел ничего. Так что не забивай мне баки. И, вообще, что это я стою, и еще уламываю тебя. Быстро собралась. — С усмешкой он подтолкнул он ее к коридору. — Я твой опекун, как-никак. Так что нечего спорить. Что ты хочешь?

Бусина остановилась посреди коридора и посмотрела на него с каким-то непонятным, почти робким выражение. И это девчонка, которая две или три недели горланила песни под его рестораном?

— Вячеслав Генрихович, а можно…

— О, наконец-то. — Хмыкнул он. — Мозг оклемался? Все можно, если осторожно. Чего там захотелось?

Она принялась теребить пальцами косу.

— Правда, ничего покупать не надо. Не могли бы вы, вместо этого, как подарок, сходить со мной в одно место? Я сама не то, что боюсь. Вы не подумайте. Просто… Мне поддержка нужна. Я думала, что с девчонками схожу. Но не … не вышло. — Вдруг затараторила она. — А вы — это будет огромный и самый лучший подарок для меня, правда. Пожалуйста!

— Так, стоп. Я ничего не понял, это куда тебе идти страшно? — Развеселившись ее растерянности, поинтересовался он. — Ты, Бусина, часом, ничего незаконного не замыслила, а? — С усмешкой, поддел он ее. — А то я знать должен, если мы налет на кого-то сейчас устраивать будем…

— Нет, что вы! — Она даже отмахнулась, наконец-то, полностью успокоившись. — Просто… — Агния глубоко вдохнула. — Я уши проколоть хочу! — Выпалила она на одном дыхании.

И глянула на него, ожидая реакции, видимо.

Вячеслав тут же уставился на ее уши. Точно, без сережек. А он и не замечал этого. Или не задумывался.

— А чего… — Он попытался сформулировать. — Я думал, вам, девчонкам, в детстве их всем прокалывают.

— Мне родители не разрешали. Говорили, что в школе могут задеть, поранить. Или на улице сдернет кто, сами знаете, бывает же.

Ага. Он знал.

— Так вот, — продолжала объяснять Бусина, активно жестикулируя руками. — Мне родители обещали, что когда мне шестнадцать исполнится — я смогу проколоть уши, если не передумаю.

— И что? Не передумала?

«Дурацкий вопрос», одернул он себя. Не просила бы, если бы передумала.

— Нет. — Бусинка покачала головой. — Хоть, мне иногда кажется, что может не стоит, если они не хотели, как уважение к их памяти…

Он фыркнул. Не удержался.

— Ну и бред, дите. Чепуху не городи. — Боруцкий сдернул с вешалки ее плащ, и вытащил девчонку, уже успевшую обуть туфли, на лестничную площадку. — Раз они сказали тебе, что в шестнадцать будет можно — значит, не были против.

— Думаете? — Она задумчиво выпятила нижнюю губу, прикусив зубами, и чуть отвернулась, закрывая дверь.

Он мысленно застонал, не в силах отвести глаза. И только кивнуть смог в ответ на ее вопрос.