Дороти Иден - Виноградник Ярраби

• Название: Виноградник Ярраби
• Автор: Дороти Иден
• Издательство: ТЕРРА – Книжный клуб
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-300-02927-0

Действие "Виноградник Ярраби" — происходит в начале XIX века в Австралии. На эту землю приезжает молодая англичанка и становится женой человека, страстно преданного своему делу — выращиванию виноградной лозы. Жизнь Юджинии с мужем, их любовь, противоречия и компромиссы составляют сюжет романа.

---

Дороти Иден

Виноградник Ярраби

Пролог

Когда быстрорастущий округ Парраматта в австралийском штате Новый Южный Уэльс растянулся более чем на десять миль, — если считать от старой церкви и кладбища, — существование поместья Ярраби[1] оказалось под угрозой. О том, чтобы снести это историческое здание, построенное еще в конце двадцатых годов XIX века, и освободить место для новой застройки, и речи быть не могло. Необходимо было во что бы то ни стало сохранить эту живую частицу истории Австралии.

И вот тогда на покрывшихся ржавчиной чугунных воротах появилась табличка: «Ярраби — поместье первых поселенцев Гилберта и Юджинии Мэссинхэм, один из первых виноградников в Австралии. 1827–1864».

Особняк был открыт для публики. Любители архитектуры имели возможность полюбоваться колониальным стилем здания и его увитыми жимолостью верандами (кстати, эти стебли поднялись из отводков старинной, еще той, первой жимолости). Окружавший дом сад пользовался заслуженной славой и до сих пор вызывал у посетителей восторг и изумление. Традиционные джакаранда, олеандр, варата и акация составляли своего рода фон, на котором красовались отборнейшие цветы и кустарники Англии, и прежде всего, конечно, белые ползучие розы, каскадами ниспадавшие на старинные решетчатые подпорки и напоминавшие хлопья снега под палящим австралийским солнцем. Пруд с водяными лилиями был заполнен на несколько дюймов темно-зеленой илистой водой. На солнечных часах еще виднелась надпись: «Каждый час сокращает жизнь».

Внутренняя обстановка дома сохранила дух той далекой эпохи. В гостиной взгляд посетителя скользил по выцветшим от времени китайским обоям и останавливался на очаровательном портрете над камином. На нем была изображена стройная молодая женщина с красивой, чуть удлиненной шеей, держащая на коленях розовощекого мальчика. С тонкой руки ее на зеленых лентах свисала шляпа, а рядом стояла клетка с белым попугаем. На небольшой медной пластинке значилось: «Юджиния Мэссинхэм и ее сын Кристофер с попугаем. Работа ирландского эмигранта Колма О’Коннора».

Поговаривали, что в доме появляется призрак дамы в платье цвета лаванды и с раскрытым летним зонтиком от солнца. Никто не знал, правда ли это, но одно из платьев, хранившихся в застекленном стенде, действительно было цвета лаванды; там же лежал и свернутый выцветший зонтик.

В маленькой комнате, именовавшейся гостиной Юджинии Мэссинхэм, сохранился письменный столик в стиле шератон: заметно было, что одна из ножек его починена не слишком искусным мастером. Напротив в столовой с высоким потолком стоял длинный дубовый стол, теперь всегда накрытый к обеду: старинное английское серебро и целый набор всевозможных бокалов — по четыре возле каждого прибора. Разумеется, когда-то за этим столом гостям предлагали рислинг, кларет, шампанское и портвейн — те вина, что когда-то производились в Ярраби.

Наверху, в главной спальне, на кровати, украшенной затейливой резьбой, висела табличка. Она гласила, что данная кровать в стиле французского ампира была частью приданого, которое Юджиния Мэссинхэм привезла с собой из Англии.

В одной из спален, выходящих окнами на юг, в такой же табличке сообщалось, что здесь когда-то ночевали губернатор сэр Чарльз Фицрой и леди Мери Фицрой.

На участке, прилегающем к дому, размещалась винодельня с бетонными стенами толщиною восемь футов. В ней охранялись старинный пресс и чаны, от которых все еще исходил слабый кисловатый запах. Это было единственным свидетельством того, что на солнечных склонах позади дома когда-то располагался великолепный виноградник. Не осталось ни одной, даже засохшей лозы. Все погибло, когда виноградники Австралии поразила филоксера — страшный вредитель, непостижимым образом перебравшийся сюда с виноградников Европы, преодолев преграду из океана протяженностью в пятнадцать тысяч миль.

Если кто-то хотел бы узнать еще что-нибудь о жившей здесь когда-то семье, он мог бы отправиться на старое кладбище и найти там массивное, украшенное резьбой надгробие, на котором было высечено: «Гилберт Мэссинхэм, выходец из Суффолка (Англия), в дальнейшем владелец Ярраби, известный винодел, и Юджиния, его горячо любимая жена». Поблизости стоял небольшой ангел из песчаника. Статуя сильно пострадала от времени. На маленьком памятнике с трудом прочитывались слова: «Виктория, любимая малютка-дочь Гилберта и Юджинии Мэссинхэм, владельцев Ярраби».

И чуть поодаль — вероятно, к тому времени на кладбище стало уже тесновато от могил — еще одно надгробие с надписью: «Люси Мэссинхэм, младшая дочь покойных Гильберта и Юджинии Мэссинхэм из Ярраби».

И лишь немногие замечали простой крест с надписью: «Молли Джарвис, уроженка Англии». Впрочем, вряд ли кому-нибудь могло прийти в голову связывать это имя с обитателями большого старинного дома на окраине города.

Глава I

Наконец-то Юджиния его увидела. Схватившись за борта лодчонки, куда она спустилась с корабля «Кэролайн», три месяца служившего ей домом и наконец-то бросившего якорь в сиднейской гавани, она напряженно всматривалась в берег. На узенькой скамеечке рядом с ней кое-как разместилась миссис Эшбертон. С ее обширной талией и пышными юбками, развевающимися на ветру, она занимала столько места, сколько хватило бы для двух пассажиров. Всякий раз, когда очередной порыв ветра пытался сорвать с нее шляпу, миссис Эшбертон испуганно взвизгивала. Ветер был столь силен, что чуть было не выхватил из рук Юджинии зонтик. Пришлось свернуть его и предоставить солнцу жечь ничем не защищенное лицо.

Солнце, ветер, вода, лесистые склоны холмов с каменистыми выступами, медового цвета песок, сверкающий на солнце, пятна светло-красной земли, примитивные постройки, сгрудившиеся вокруг маленькой пристани. Город Сидней в Ботани-бэй, или Новом Южном Уэльсе, как теперь называлась эта часть Австралии.

Когда Юджиния наконец увидела Гилберта, она подумала: этот человек с рыжими волосами и бакенбардами, смуглой от загара кожей и ярко-синими глазами словно вобрал в себя все цвета австралийской земли.

Он отчаянно махал руками.

— Юджиния! — Его голос перекрывал лязг и грохот порта, обрушившиеся на них, когда лодка причаливала к пристани. Приложив ладони рупором ко рту, он кричал: — Добро пожаловать в Австралию! Вы привезли мне отводки виноградной лозы?

Миссис Эшбертон подтолкнула Юджинию локтем и весело рассмеялась.

— Как вам нравится такое приветствие, мисс? Что же для нашего молодого человека важнее — его будущая жена или отводки лозы?

Миссис Эшбертон, давний друг семьи, по счастливой случайности как раз отправлявшаяся в Австралию к сыну и согласившаяся опекать Юджинию во время длительного путешествия, оказалась для девушки сущим наказанием. Болтлива, обидчива, непредсказуема, она обладала к тому же крайне раздражавшей окружающих привычкой то и дело терять свои вещи. Все путешествие ушло на поиски куда-то запропастившихся веера, или лорнета, или шали, или нюхательной соли, или чего-нибудь еще. Впрочем, надо отдать ей должное — она была добрым человеком и на данный момент единственным другом Юджинии. Тем не менее грубоватое замечание привело девушку в некоторое замешательство. Она знала, как много значит для Гилберта его виноградник, но все-таки не ожидала, что при их встрече он прежде всего подумает о винограднике и лишь потом о ней.

Впервые она встретилась с Гилбертом три года назад в старинном замке своего дядюшки в Бургундии; ее мать была француженкой по происхождению. Дядю Анри знали все как винодела, владельца замка и виноградника. Случилось так, что молодой англичанин Гилберт Мэссинхэм, уже проживший пять лет в Австралии и оценивший возможности этой страны как одного из центров виноделия, приехал во Францию одновременно с Юджинией. Он собирал отводки виноградных лоз для своего будущего виноградника и успел побывать в португальском городе Малага и в винодельческих районах Рейна.

В первый же вечер Юджиния заметила, как смотрел Гилберт на жену дяди — очень красивую женщину, еще совсем молодую, грациозную и притом прекрасную хозяйку. Сначала Юджиния пришла к твердому убеждению, что, кроме тети Онории, его вообще ничто и никто не интересует, и лишь позже поняла, что он воспринимает ее тетю лишь как важное дополнение к обеденному столу, серебряным приборам, хрустальным бокалам, вазам с розами и изысканному угощению. Ну и, разумеется, к вину — охлажденному белому бургундскому в плоских фужерах на длинных ножках, которое подали к рыбному блюду, и крепкому кларету, сопровождавшему фазана. Юджиния наблюдала за тем, как молодой человек поднял бокал и, взглянув на тетю Онорию, безмолвно выпил за нее. Затем он повернулся к Юджинии и, остановив теперь на ней долгий оценивающий взгляд, снова подлил бокал.