Неизвестен Автор - В Мраморном дворце

• Название: В Мраморном дворце
• Автор: неизвестен Автор
• Жанр: История

---

Я был на своем Приятеле, завода Зарудного. Он очень хорошо прошел перед Государем. Дворцовый комендант Дедюлин потом хвалил мне его.

Глава десятая

В разгар полевых поездок с учебной командой мне, по желанию моего отца, пришлось взять отпуск, потому что вся моя семья, кроме матушки и двух младших детей, Георгия и Веры, отправлялась в путешествие по Волге для осмотра русских древностей.

Во время этой поездки мы посетили Тверь, Углич, Романов-Борисоглебск, Ярославль, Ростов Великий, Кострому, Нижний-Новгород, Владимир, Суздаль и Москву. Путь был совершен от Твери до Нижнего на пароходе, по Волге, затем от Нижнего до Москвы по железной дороге, а от Владимира до Боголюбова и Суздали на лошадях. Вся дореформенная Русь глянула нам в глаза. Нас сопровождал В. Т. Георгиевский, знаток русской старины. Особенно тщательно осмотрели мы Ростовский Кремль с его башнями и длинными переходами, с его обширным музеем, и Романовские палаты в Игнатьевском монастыре.

Полюбовавшись красотой Нижнего Новгорода и помолившись у гробниц Минина и Пожарского, мы отправились в бывшую столицу великого княжества Володимирского, древнестольный Владимир. Мы поднимались на хоры Успенского собора, где в 1237 году искала спасения вся великокняжеская семья. Здесь, как известно, все члены семьи великого князя вместе были задушены дымом и огнем костров, разведенных в храме татарами. Мы любовались архитектурой Успенского собора. В этот же день были подробно осмотрены исторические Золотые ворота, где происходила битва владимирских князей с татарами. Больше всех из нас проявлял интерес к древностям брат Олег. Он взбирался по древней лестнице внутрь стены Золотых ворот, на остатки помоста, с которого в древности лили кипяток, сыпали камни и пускали стрелы в осаждавших врагов. Он внимательно осматривал уцелевшие гнезда для балок помоста и, видимо, желал возможно яснее представить себе картину боя с татарами.

Будучи в Москве, мы осмотрели и ее и, конечно, побывали в знаменитой Третьяковской галерее. Мне особенно понравились картины Верещагина, изображавшие случаи из русско-турецкой войны 1877-1878г.г. Очень сильное впечатление произвела на меня картина Репина, висевшая одна, в отдельной зале, и изображавшая убийство Иоанном Грозным своего сына. Я с трудом от нее оторвался. Незадолго до войны 1914 г. какой-то неуравновешенный человек разрезал эту картину ножом. Слава Богу, Репин был тогда еще жив, и сам реставрировал свое чудесное произведение.

Вечером я побывал у всенощной в Успенском соборе, в Кремле, в котором венчались на царство все наши цари. В Успенском соборе была традиция, по которой служившие в нем священники были басами. Они замечательно красиво вместе пели.

Окончив путешествие, я вернулся к своим занятиям: ко времени моего возвращения полк перешел уже в лагерь и я снова, как и за год до этого, поселился в моем доме, в деревне Алякули.

С большим удовольствием вспоминаю я время, проведенное в учебной команде. В ней был замечательный дух, благодаря ее начальнику, штабс-ротмистру Гревсу, и я всегда потом с радостью встречал гусар, моих бывших воспитанников по команде. Гревс подарил мне на память о моей службе золотой с эмалью жетон, в виде нашей гусарской ташки.

Летом 1908 года, в Красном Селе, на военном поле, во время лагерного сбора, был устроен пробег для офицеров кавалерии и конной артиллерии, с препятствиями. Наш полк снова, как и в предыдущем году, взял приз. Смотреть на пробег собралось много публики, приехал и мой двоюродный брат, королевич Андрей Греческий - он был кавалерийским офицером у себя, в Греции.

В последний день маневров и перед самым их окончанием я был послан ординарцем к командиру Гвардейского корпуса, генерал-лейтенанту Данилову.

Он важно ехал по военному полю, на своем рыжем драбанте, в сопровождении большой свиты. Через некоторое время он меня подозвал и велел передать Главнокомандующему о каком-то движении генерала Брусилова, который в этот день командовал корпусом кавалерии. Я поскакал в направлении, в котором должен был находиться великий князь Николай Николаевич. Был я на своем мерине Королевиче, завода Остроградского, с отвратительными движениями: он плохо шел галопом и его приходилось все время подбадривать.

Наконец, я увидел полевого жандарма и спросил его, где находится великий князь, но он не дал мне определенного ответа. Вдруг я увидел громадную свиту и поскакал к ней. Во главе ее ехал Государь и рядом с ним - Николай Николаевич. Я подскакал к Николаю Николаевичу и начал докладывать ему поручение генерала Данилова. Но Николай Николаевич велел мне докладывать Государю. Я очень волновался и запыхался из-за моего несчастного мерина, который тяжело дышал. Передавая поручение генерала Данилова, я сказал: "Корпусный командир...", но Николай Николаевич тотчас же переспросил меня: "Какой корпусный командир?" Я ответил ему. Когда я кончил доклад, он отпустил меня, велев ехать обратно шагом, должно быть, заметив, как тяжело дышит моя лошадь..

Я почему-то мечтал завести попугая какаду. Командующий полком, полковник Воейков, обещал мне его подарить, если я с ним поеду на охоту. Никто из нас никогда не был охотником. Отец и дяденька никогда не охотились и не любили охоты. Но я согласился и раздобыл охотничий костюм у одного из товарищей по полку. Раевский дал мне свою медвежью доху. Мы поехали на лошадях из Царского Села в Ли-сино, где была полковая охота. Лисино было в окрестностях Павловска. Наша компания состояла из командующего полком полковника Воейкова, штабс-ротмистров Звегинцева и Скалона, поручика Раевского, корнетов Кушелева, Трубникова, Волкова, Галла и меня. С нами был также художник Маковский. Последний часто бывал в полку и даже ездил с полком на маневры. Он написал для нашего полкового собрания большой портрет Государя верхом.

Мы приехали в Лисино вечером и ночевали в полковом охотничьем домике; на следующий день встали рано. Были загоны, и Звегинцев выдавал нам номера по жребию, где кому стоять. Я убил несколько зайцев. Они кричали, как дети, когда в них попадали, и мне это не доставило никакой радости, - наоборот!

Завтрак был в лесу. Вечером мы вернулись домой, и я подарил одного из зайцев нашей старой няне Ваве. Воейков сдержал свое обещание и как-то вечером, в собрании, подарил мне прелестного какаду с розовой грудкой. Он сидел в большой клетке и я поставил ее у себя в комнате, но, к сожалению, попугай оказался из молчаливых. Сестра Татиана однажды ласкала его и он укусил ее - к счастью, не глубоко, но метка на лбу осталась на всю жизнь.

В октябре я поехал с дяденькой и его другом А. В. Короченцевым на дяденькин Дубровский конный завод, в Полтавскую губернию. Мы сели в поезд на станции Александровской, ехали в отдельном вагоне двое суток, и утром приехали на станцию Дубровский Конный Завод. Здесь нас встретили управляющий заводом генерал Измайлов, известный на всю Россию знаток лошадей, и его помощник, дяденькин адъютант Кулаков.

Дяденька жил в небольшом доме, который назывался "дворцом". Дом был совсем простой, очень уютный и удобный, с небольшим палисадником. В столовой висели гравюры и небольшие картины, изображавшие лошадей. На одной из них был изображен граф Орлов в небольших санках, правящий своим легендарным арабом производителем Сметанкой. Дяденька говорил мне, что эти картины принадлежали раньше великому князю Николаю Николаевичу Старшему и висели на его Чесменском конном заводе.

Большую часть дня мы проводили на заводе. Дяденька постоянно делал выводки. Завод был рысистый и верховой. Дяденька не признавал метисов и выводил чистопородных орловских рысаков и верховых Орлово-Растопчинцев. У него был великолепный производитель Хваленый, получивший на бегах множество медалей; когда его выводили, на него надевали целую цепь из них. Кроме того, на заводе имелись также и чистопородные ардены.

На заводе существовала школа молодых наездников, которые выезжали верховых лошадей по системе известного Филлиса. Там же была своя школа ветеринаров и шорная мастерская, в которой дяденька как-то заказал для меня красивую выводную уздечку.

Завтракали и обедали мы в доме генерала Измайлова, у которого была очень милая жена. Она нас изумительно вкусно кормила. За завтраками и обедами, обычно, бывало много гостей, приезжавших на завод, между прочим, при нас приезжали управляющий Новоалександровским заводом Гротен и граф Нирод, управляющий Яновским заводом.

За завтраками и обедами бывало весело и оживленно. Сам дяденька ничего не пил, он все время говорил о заводе и лошадях. Гротен, человек лет семидесяти, был очень живой и энергичный старик с седыми усами и подусниками. Когда-то он служил в Гродненских гусарах и был эскадронным командиром у генерала Скобелева, о котором он, впрочем, отзывался, как о плохом служаке. Как-то Гротен пришел вместе с нами в манеж, где наездники работали лошадей "в руках", по системе Филлиса; Гротен очень этим заинтересовался, так как система Филлиса была для него новшеством. Он подошел к лошади и попробовал сам ее "поработать в руках", несмотря на свой пожилой возраст.