Александр Лаврин - Знаменитые убийцы и жертвы

• Название: Знаменитые убийцы и жертвы
• Автор: Александр Лаврин
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Прочее
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46523-1

С древних времен люди убивают друг друга. Чтобы добиться власти и богатства, расправиться с недругами, отомстить за измену, убрать соперника... Одному приглянулась золотая цепочка на чужой шее, другому - чужая жена. Кто-то хотел захватить чужой трон, кто-то — чужой заводик или фирму. Мотивы и средства разные, решение и результат одинаковы: нет человека — нет проблемы. И если душу нестерпимо жжет желание прославиться, но храм Артемиды уже уничтожен, а нее прочие объекты под охраной, надо застрелить президента или хотя бы задушить два десятка неосторожных девушек...

Эту книгу, содержащую описание самых известных и самых изощренных убийств в мировой истории, можно назвать энциклопедией жестоких человеческих страстей. И такую правду о человеке тоже нужно знать.

---

Сергеев Яковлеву не узнал, чего она, впрочем, и не опасалась. Видел он ее мельком, совсем в другой обстановке; к тому же во время убийства Аракелова он был сильно пьян.

Однако быстро выведать нужные имена Ирина не смогла. И тогда она решилась на отчаянный шаг — стала любовницей Сергеева. В момент интимной близости она несколько раз говорила ему, что любит настоящих сильных мужчин, способных на решительные поступки. Однажды она напрямую спросила любовника: мог бы он убить человека? Сергеев, не чувствуя подвоха, стал хвастаться своими подвигами на Гражданской войне.

— Нет, все это не то, — возразила Ирина, — это же война — в тебя стреляют, ты стреляешь. А вот так, просто — взять и убить безоружного человека, который в твоей власти, который смотрит на тебя с мольбой о пощаде. А ты сильный, ты сильнее жалости, ты берешь и убиваешь — вот что значит настоящая личность.

Немного шокированный, Сергеев все же не удержался и рассказал Ирине о случае на станции в N, когда он и его товарищи убили переодетого офицера, хотя тот и просил оставить ему жизнь.

Постепенно, осторожными расспросами, Яковлева сумела вызнать фамилии двух соучастников убийства (Мальцева и Тушкевича), а третьего Сергеев помнил только по имени-отчеству — Степан Николаевич. Связь с ними Сергеев давно потерял, знал только, что Тушкевич стал профсоюзным деятелем и служит в Москве.

Следующим шагом Ирины был разговор с мужем. Она сообщила ему, что, спасаясь бегством, оставила в России фамильные драгоценности на большую сумму. Часть она спрятала в квартире знакомых, часть отдала глухонемой няньке, в верности которой ничуть не сомневалась. История с драгоценностями была ложью, но явилась идеальным предлогом для поездки в Россию. Поначалу граф колебался, но графиня сумела убедить его в безопасности предприятия и в том, что она прекрасно справится с розыском драгоценностей в одиночку. Ирина сказала мужу, что если они поедут вдвоем, то привлекут внимание ЧК-НКВД, да могут и не получить советской визы, так как граф был известен симпатиями к Российскому общевоинскому союзу — антисоветской монархической организации, на нужды которой Тернер несколько раз выделял пожертвования.

Используя свои связи, граф добыл жене немецкий паспорт на имя Зинаиды Блюмендорф. Яковлева уехала в Берлин и там, выдав себя за сотрудницу американского благотворительного фонда, присоединилась к делегации Социнтерна, в составе которой в мае 1926 года прибыла в Москву.

Довольно быстро она отыскала Тушкевича. Ирина представилась ему журналисткой, сотрудничающей с социалистическими изданиями, и под видом интервью выяснила имена всех участников убийства Николая Аракелова. Оказалось, что Мальцев тоже служит в Москве, а Степан Николаевич (его фамилия была Аракелов — поразительная игра судьбы!) вышел в большие чекистские начальники, но затем был полностью парализован, лишился движения и речи и сейчас находится в подмосковном санатории.

Яковлева начала с однофамильца жениха. Приехав в санаторий, она выдала себя за родственницу Аракелова и, дождавшись, когда медперсонал оставит ее наедине с больным, угостила его конфетой, в которую был положен быстродействующий яд. Агония продолжалась всего несколько секунд. Никто из персонала санатория в тот момент ничего не заподозрил, так как состояние больного периодически сильно ухудшалось. Решили, что произошел инсульт от чрезмерного волнения из-за встречи с «родственницей».

В тот же день, вернувшись в Москву, Яковлева пригласила Тушкевича и Мальцева встретиться вечером. Тушкевичу она сказала, что собирается писать книгу о Гражданской войне и хотела бы собрать как можно больше свидетельств ее участников. Встреча была назначена в одном из немногих еще уцелевших коммерческих ресторанов. Во время ужина, когда Мальцев отлучился в туалет, Ирина попросила Тушкевича подойти к оркестру и заказать какой-то романс. Пока мужчины отсутствовали, она чрезвычайно ловко подсыпала в их бокалы яд. Это был другой тип яда — он убил не мгновенно, а через некоторое время. Вернувшись за столик, мужчины выпили вино, и спустя полчаса Тушкевичу стало плохо. Мальцев побежал вызывать карету «скорой помощи», но по дороге потерял сознание. Ирина тоже имитировала обморок. Когда наконец прибыла медицинская помощь, Яковлева «пришла в себя» и слабым голосом сказала, что это, очевидно, пищевое отравление — из-за несвежих продуктов. Мужчин в бессознательном состоянии увезли в больницу, а Яковлева ехать отказалась, сказав, что чувствует достаточно сил, чтобы самой добраться до дома. Врачам она назвалась вымышленным именем.

Той же ночью Яковлева выехала из Москвы в Берлин. Встретившись там с мужем, она сообщила, что драгоценности отыскать не удалось; вероятно, кто-то обнаружил их раньше.

Вернувшись в Париж, Ирина на другой же день встретилась с Сергеевым в дешевых меблированных комнатах, которые снимала для любовных свиданий. В коньяк, любимый напиток Сергеева, Яковлева подсыпала снотворное, а когда любовник уснул, крепко связала его по рукам и ногам. После этого достала револьвер (она взяла его тайком в кабинете мужа) и села напротив спящего. Пять часов она просидела, почти не меняя позы. Наконец Сергеев проснулся. Ирина навела на него револьвер и тихо объявила, что при малейшей попытке звать на помощь она его застрелит. Затем она призналась Сергееву, кто она на самом деле, и сказала, что ездила в Москву, дабы наказать убийц жениха. Она подробно описала происшедшее в Москве и пообещала сохранить Сергееву жизнь, если он объяснит ей, что заставило их, четырех вооруженных мужчин, убить одного безоружного, к тому же явно не опасного ни для кого в силу своих физических недостатков (Николай Аракелов был близорук и при ходьбе подволакивал ногу).

Экзистенциалиста из Сергеева не вышло. Даже под дулом пистолета он не пересмотрел свою жизнь и не совершил прорыва в «метафизические бездны духа». У него случилось элементарное недержание.

— Господи, да ты уже мертвец! — презрительно бросила Яковлева и вышла из номера.

Стыдясь звать на помощь в таком состоянии, Сергеев сумел сам за полчаса распутать веревки. Торопясь, он выскочил на улицу и был сбит проезжавшим автомобилем. Через два дня Сергеев умер в клинике Бруссэ.

Перед смертью он успел рассказать об Ирине Яковлевой- Тернер одному из навещавших его работников советского посольства (вероятно, тайному сотруднику НКВД). Во всяком случае, в середине 1930-х годов кто-то из советских перебежчиков изложил эту историю в слегка искаженном виде французскому журналисту Иву Готье.

Узнав из газет о смерти Сергеева, Ирина Яковлева снова взяла револьвер мужа, написала прощальное письмо и отправилась в кафе на бульвар Сен-Мишель.

Остальное известно.

МЕСТЬ СЛУЖАНОК

Манс — французский городок из тех, о которых говорят: в тихом омуте черти водятся. Верность этой поговорки подтвердилась 2 февраля 1933 года, когда 57-летний Пьер Ланселин, вернувшись поздним воскресным вечером домой, обнаружил на лестничной площадке перед своей квартирой кровь. Кровью были вымазаны и стены, и пол.

На звонок в дверь никто в квартире не отзывался, хотя дома должны были находиться жена и дочь хозяина. Месье Ланселин попытался открыть дверь своим ключом, но замок заклинило. Тогда он спустился этажом ниже и от соседей вызвал по телефону полицию.

Полицейские не стали сразу ломать дверь, а тщательно осмотрели лестничную клетку и обнаружили... человеческий глаз. После этого дверь в квартиру Ланселина взломали. Даже видавшие виды полицейские содрогнулись: в гостиной комнате лежали дико изуродованные трупы мадам и мадемуазель Ланселин.

У хозяйки, ко всему прочему, был отрезан язык. Все ценности в квартире были целы.

Позднее эксперты установили, что мать и дочь были убиты ножом для разделки мяса.

Следствие длилось недолго. Почти сразу полиция вышла на служанок семьи Ланселин — сестер Папен — Леа (26 лет) и Кристин (28 лет). Улики были очевидны, впрочем, служанки и не думали запираться.

Причина преступления лежала в области психологии. Госпожа Ланселин относилась к своим служанкам весьма презрительно. Она постоянно проверяла, хорошо ли вымыта посуда, не обманывают ли ее сестры Папен, когда покупают продукты на рынке, и так далее. Особенно раздражала служанок привычка хозяйки приходить по субботам на кухню в белых перчатках и проводить рукой по стенам, проверяя их чистоту.

Сестры Папен не отличались большим умом, речь их изобиловала грамматическими и стилистическими ошибками, порой весьма комичными. Мадемуазель Ланселин любила записывать благоглупости служанок и зачитывать их гостям, собиравшимся у нее на воскресные обеды. Гомерический хохот гостей приводил служанок, приносивших и уносивших блюда, в тихую дрожь.